Скажем рабству: "прощай"! Но также простимся и с
покоем! Скажем: "прощай, слабость"! Скажем: "прощай, наши сокровища"! Мы
создадим еще большие! Отправляйтесь в путь налегке, но возьмите с собой
ваши мечи, потому что нам идти дальше, чем ходил Ороме, быть выносливее,
чем Тулкас: мы никогда не откажемся от преследования. За Морготом хоть на
край земли! Его ждет война и неумирающая ненависть! Но когда мы победим и
снова завладеем Сильмарилями, тогда мы и только мы станем повелителями
неиссякаемого света и хозяевами блаженства и красоты Арда! Никакая другая
раса не отстранит нас!
И Феанор произнес ужасную клятву.
Его семеро сыновей встали рядом с ним и принесли тот же самый обет, и
красными как кровь были их развернутые знамена в ярком свете факелов. Они
принесли клятву, которую никто не мог нарушить, от которой нельзя было
отказаться, даже во имя Илюватара. Они призвали против себя вечный мрак,
если не сдержат ее. А свидетелями этого избрали Манве и Варду, и священную
гору Таникветиль. Они поклялись преследовать, пока существует мир, своей
местью и ненавистью всякого, кто завладеет Сильмарилями - будь то Валар,
демон, Эльф, или еще не рожденный человек, или любое другое существо,
великое или малое, доброе или злое, которому еще предстоит появиться до
конца дней.
Так сказали Маэдрос, Маглор и Колегорм, Куруфин и Карантир, Амрод и
Амрас, князья Нольдора. Многие испугались, услышав эти ужасные слова.
Потому что, поклявшись так, к добру или ко злу, клятву нельзя было
нарушить, и она будет преследовать принесшего обет, но преступившего
клятву, до конца мира. Поэтому Фингольфин и Тургон, его сын, выступили
против Феанора, и снова послышались гневные речи, и в ярости дело едва не
дошло до мечей.
Но Финарфин, как обычно, заговорил спокойно и пытался утихомирить
Нольдорцев, убеждая их остановиться и серьезно подумать, пока не произошло
непоправимое. И Ородрет, его сын, присоединился к этим словам. Финрод был
на стороне Тургона, своего друга, но Галадриэль, единственная женщина
Нольдора, державшаяся в этот день гордо и мужественно среди спорящих
князей, страстно убеждала Нольдорцев покинуть Аман. Она не произносила
никакой клятвы, но слова Феанора о Среднеземелье зажгли ее сердце, потому
что она мечтала увидеть обширные, неохраняемые земли и править там
королевством по собственной воле. Одного мнения с Галадриэль был Фингон,
сын Фингольфина, которого так же задели слова Феанора, хотя он мало любил
его. А к Фингону, как обычно, присоединились Ангрод и Аэгнор, сыновья
Финарфина. Однако эти трое держались спокойно и не выступали против своих
отцов.
Наконец, после долгих споров верх взял Феанор, зажегший в большей
части собравшихся там Нольдорцев стремление к новому, к незнакомым
странам. Поэтому, когда Финарфин снова выступил против опрометчивых
поступков, призывая не торопиться, поднялся громкий крик: "Нет, уйдем
отсюда!" - и Феанор с сыновьями тотчас начали подготовку к выступлению.
Те, кто отважился избрать этот мрачный путь, плохо представляли себе
его трудности. К тому же все делалось сверхспешно, потому что Феанор
торопил их, опасаясь, как бы его слова не остыли в сердцах Нольдорцев и не
превозобладали другие советы, и при всех его горделивых речах он не
забывал о могуществе Валар. Но из Вальмара не появился ни один вестник, и
Манве хранил молчание. Он не запрещал и не препятствовал замыслам Феанора,
потому что Валар были опечалены тем, что их обвинили в злых намерениях
против Эльдара, и в том, что они удерживают Эльфов у себя, против их воли,
в плену. Сейчас Валар лишь наблюдали и выжидали, так как им еще не
верилось, что Феанор сможет подчинить себе войско Нольдора.
И действительно, когда Феанор принялся выстраивать Нольдорцев для
выступления, тотчас начались раздоры. Потому что он, хотя и склонил
слушавших его к уходу, однако, никто не собирался признать Феанора
королем. Большой любовью пользовались Фингольфин и его сыновья, и их
домочадцы, как и основная часть жителей Тириона, отказались выступить,
если их поведет Феанор.
Так, в конце концов, разделившись на две части, войска Нольдора
двинулись в свой горький путь.
Феанор и его приверженцы шли в авангарде, большая же часть войска
следовала сзади под руководством Фингольфина. И он вел вопреки своему
разуму - потому что Фингон - его сын, понуждал его. И еще потому, что
Фингольфин не мог покинуть свой народ, страстно желавший уйти, доверить
его опрометчивым решениям Феанора. К тому же он не забыл своего обещания
брату перед троном Манве.
С Фингольфином шел и Финарфин - по тем же причинам, но он больше
других не хотел уходить. И из всех Нольдорцев Валинора - а они выросли
теперь в многочисленный народ - едва одна десятая отказалась отправиться в
путь: некоторые из любви к Валар (и в немалой степени к Ауле), другие из
любви к Тириону и к прекрасным вещам, созданным ими, и никто - из страха
перед опасностями пути.
Но лишь только запели трубы, и Феанор вышел из ворот Тириона, от
Манве прибежал, наконец, посланец и сказал:
- Только против безумия Феанора будет мой совет: не уходите! Потому
что час недобрый, и ваша дорога приведет к бедам, которых вы не сможете
предвидеть. В ваших поисках Валар не окажут вам никакой помощи, но и не
будут препятствовать вам, ибо вы должны знать: как вы пришли сюда
свободно, так свободно и уйдете. Но ты, Феанор, сын Финве, изгоняешься
собственной клятвой. Дорого тебе обойдется то, что не распознал ты ложь
Мелькора. Ты говоришь, что он - Валар. Тогда тщетна была твоя клятва
отомстить ему, ибо в пределах За никогда не сможешь ты никого одолеть из
Валар, пусть даже Эру, чье имя ты призывал, сделал бы тебя втрое
могущественнее, чем ты есть.
Но Феанор засмеялся и ничего не ответил вестнику, но обратился к
Нольдору:
- Так! Значит, пусть этот доблестный народ отправит наследника их
короля в изгнание с одними лишь его сыновьями и вернется к своему рабству?
Но если кто-нибудь пойдет со мной, я скажу им: вам предвещают беды? Но в
Амане мы уже видели их. В Амане мы пришли от блаженства к скорби. Теперь
мы попробуем другое: через скорбь найти радость или, по крайней мере,
свободу!
Затем, обернувшись к вестнику, он воскликнул:
- Скажи, Манве Сулимо, Верховному Королю Арда, вот что: если Феанор
не может свергнуть Моргота, он во всяком случае не замедлит напасть на
него и не станет праздно сидеть в печали. И, может быть, Эру вложит в меня
огонь больший, чем ты предполагаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
покоем! Скажем: "прощай, слабость"! Скажем: "прощай, наши сокровища"! Мы
создадим еще большие! Отправляйтесь в путь налегке, но возьмите с собой
ваши мечи, потому что нам идти дальше, чем ходил Ороме, быть выносливее,
чем Тулкас: мы никогда не откажемся от преследования. За Морготом хоть на
край земли! Его ждет война и неумирающая ненависть! Но когда мы победим и
снова завладеем Сильмарилями, тогда мы и только мы станем повелителями
неиссякаемого света и хозяевами блаженства и красоты Арда! Никакая другая
раса не отстранит нас!
И Феанор произнес ужасную клятву.
Его семеро сыновей встали рядом с ним и принесли тот же самый обет, и
красными как кровь были их развернутые знамена в ярком свете факелов. Они
принесли клятву, которую никто не мог нарушить, от которой нельзя было
отказаться, даже во имя Илюватара. Они призвали против себя вечный мрак,
если не сдержат ее. А свидетелями этого избрали Манве и Варду, и священную
гору Таникветиль. Они поклялись преследовать, пока существует мир, своей
местью и ненавистью всякого, кто завладеет Сильмарилями - будь то Валар,
демон, Эльф, или еще не рожденный человек, или любое другое существо,
великое или малое, доброе или злое, которому еще предстоит появиться до
конца дней.
Так сказали Маэдрос, Маглор и Колегорм, Куруфин и Карантир, Амрод и
Амрас, князья Нольдора. Многие испугались, услышав эти ужасные слова.
Потому что, поклявшись так, к добру или ко злу, клятву нельзя было
нарушить, и она будет преследовать принесшего обет, но преступившего
клятву, до конца мира. Поэтому Фингольфин и Тургон, его сын, выступили
против Феанора, и снова послышались гневные речи, и в ярости дело едва не
дошло до мечей.
Но Финарфин, как обычно, заговорил спокойно и пытался утихомирить
Нольдорцев, убеждая их остановиться и серьезно подумать, пока не произошло
непоправимое. И Ородрет, его сын, присоединился к этим словам. Финрод был
на стороне Тургона, своего друга, но Галадриэль, единственная женщина
Нольдора, державшаяся в этот день гордо и мужественно среди спорящих
князей, страстно убеждала Нольдорцев покинуть Аман. Она не произносила
никакой клятвы, но слова Феанора о Среднеземелье зажгли ее сердце, потому
что она мечтала увидеть обширные, неохраняемые земли и править там
королевством по собственной воле. Одного мнения с Галадриэль был Фингон,
сын Фингольфина, которого так же задели слова Феанора, хотя он мало любил
его. А к Фингону, как обычно, присоединились Ангрод и Аэгнор, сыновья
Финарфина. Однако эти трое держались спокойно и не выступали против своих
отцов.
Наконец, после долгих споров верх взял Феанор, зажегший в большей
части собравшихся там Нольдорцев стремление к новому, к незнакомым
странам. Поэтому, когда Финарфин снова выступил против опрометчивых
поступков, призывая не торопиться, поднялся громкий крик: "Нет, уйдем
отсюда!" - и Феанор с сыновьями тотчас начали подготовку к выступлению.
Те, кто отважился избрать этот мрачный путь, плохо представляли себе
его трудности. К тому же все делалось сверхспешно, потому что Феанор
торопил их, опасаясь, как бы его слова не остыли в сердцах Нольдорцев и не
превозобладали другие советы, и при всех его горделивых речах он не
забывал о могуществе Валар. Но из Вальмара не появился ни один вестник, и
Манве хранил молчание. Он не запрещал и не препятствовал замыслам Феанора,
потому что Валар были опечалены тем, что их обвинили в злых намерениях
против Эльдара, и в том, что они удерживают Эльфов у себя, против их воли,
в плену. Сейчас Валар лишь наблюдали и выжидали, так как им еще не
верилось, что Феанор сможет подчинить себе войско Нольдора.
И действительно, когда Феанор принялся выстраивать Нольдорцев для
выступления, тотчас начались раздоры. Потому что он, хотя и склонил
слушавших его к уходу, однако, никто не собирался признать Феанора
королем. Большой любовью пользовались Фингольфин и его сыновья, и их
домочадцы, как и основная часть жителей Тириона, отказались выступить,
если их поведет Феанор.
Так, в конце концов, разделившись на две части, войска Нольдора
двинулись в свой горький путь.
Феанор и его приверженцы шли в авангарде, большая же часть войска
следовала сзади под руководством Фингольфина. И он вел вопреки своему
разуму - потому что Фингон - его сын, понуждал его. И еще потому, что
Фингольфин не мог покинуть свой народ, страстно желавший уйти, доверить
его опрометчивым решениям Феанора. К тому же он не забыл своего обещания
брату перед троном Манве.
С Фингольфином шел и Финарфин - по тем же причинам, но он больше
других не хотел уходить. И из всех Нольдорцев Валинора - а они выросли
теперь в многочисленный народ - едва одна десятая отказалась отправиться в
путь: некоторые из любви к Валар (и в немалой степени к Ауле), другие из
любви к Тириону и к прекрасным вещам, созданным ими, и никто - из страха
перед опасностями пути.
Но лишь только запели трубы, и Феанор вышел из ворот Тириона, от
Манве прибежал, наконец, посланец и сказал:
- Только против безумия Феанора будет мой совет: не уходите! Потому
что час недобрый, и ваша дорога приведет к бедам, которых вы не сможете
предвидеть. В ваших поисках Валар не окажут вам никакой помощи, но и не
будут препятствовать вам, ибо вы должны знать: как вы пришли сюда
свободно, так свободно и уйдете. Но ты, Феанор, сын Финве, изгоняешься
собственной клятвой. Дорого тебе обойдется то, что не распознал ты ложь
Мелькора. Ты говоришь, что он - Валар. Тогда тщетна была твоя клятва
отомстить ему, ибо в пределах За никогда не сможешь ты никого одолеть из
Валар, пусть даже Эру, чье имя ты призывал, сделал бы тебя втрое
могущественнее, чем ты есть.
Но Феанор засмеялся и ничего не ответил вестнику, но обратился к
Нольдору:
- Так! Значит, пусть этот доблестный народ отправит наследника их
короля в изгнание с одними лишь его сыновьями и вернется к своему рабству?
Но если кто-нибудь пойдет со мной, я скажу им: вам предвещают беды? Но в
Амане мы уже видели их. В Амане мы пришли от блаженства к скорби. Теперь
мы попробуем другое: через скорбь найти радость или, по крайней мере,
свободу!
Затем, обернувшись к вестнику, он воскликнул:
- Скажи, Манве Сулимо, Верховному Королю Арда, вот что: если Феанор
не может свергнуть Моргота, он во всяком случае не замедлит напасть на
него и не станет праздно сидеть в печали. И, может быть, Эру вложит в меня
огонь больший, чем ты предполагаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88