Ночью не работают. Спят.
- Ну, я пошел, - Костя поднялся с кушетки.
- Может, в понедельник зайдешь? - пригласила Варвара Тимофеевна. - У них-с восьми смена.
- У меня тоже с восьми, - сказал Костя. - У них своя работа, а у меня своя.
В понедельник к Варваре Тимофеевне приехали архитекторы района.
Управдом Шура объяснила, что они должны обследовать дом, нет ли в нем просчета, строительного дефекта.
Один архитектор - толстый лысый мужик - все время брал стакан и капал в него из пузырька, и в комнате пахло аптекой.
Варваре Тимофеевне стало совестно, что из-за нее человек тратит свое здоровье. Она забилась в кухню и сидела там с виноватым видом.
Управдом Шура носилась по квартире с легкостью, не свойственной ее объему, и было видно, что переживает яркую страницу в своей жизни.
- А почему сейчас не стучит? - спросила молодая архитекторша с черными очками на голове.
- Не знаю, - сказала Варвара Тимофеевна. - Может, надоело...
- А это у вас что? - Архитекторша ткнула пальцем на подоконник.
На подоконнике в трехлитровой банке своей обособленной жизнью жил лохматый гриб. Варвара Тимофеевна кормила его чаем, сахаром и взамен получала кисловатое терпкое питье, ни с чем не сравнимое. Одни говорили, что гриб полезен. Другие говорили, что от него помирают.
Варвара с готовностью поставила на стол уцелевшую чашку, нацедила гриба сквозь пожелтевшую марлечку и протянула архитекторше.
Та недоверчиво понюхала и подняла глаза на Варвару Тимофеевну. Варвара Тимофеевна смущенно, неестественно улыбнулась, а потом подумала: "Чего это я улыбаюсь? Что, я дешевле стою?" И нахмурилась.
В этот момент на кухню вошел архитектор с каплями и громко спросил, будто Варвара Тимофеевна была глухая или придурковатая:
- Ну что, мамаша, говоришь, домовые завелись?
Управдом Шура красиво захохотала.
Варвара Тимофеевна посмотрела на каждого по очереди и ничего не ответила.
Архитекторы посовещались и ушли.
А на другой день к вечеру, явилась Шура и вручила Варваре Тимофеевне направление в психоневрологический диспансер.
Варвара Тимофеевна оказалась четвертой в очереди. Перед ней сидела нарядная барышня и двое мужчин в казенных халатах. При диспансере находился стационар.
Барышня нервничала и все время смотрела на часы, а мужчины сидели нога на ногу, размышляли о футболе и о политике. Впереди у каждого был долгий праздный день, а от праздности устаешь так же, как от занятости.
- Вас сюда вызывали? - осторожно спросила Варвара Тимофеевна у барышни. Она подумала: может, у нее тоже знобят стены.
- Мне нужно заключение, - сухо сказала девушка и уставилась в книгу.
Варвара Тимофеевна поняла, что из девушки собеседницы не получится, а поговорить хотелось.
- А у вас что? - спросила Варвара Тимофеевна у человека в халате. Он сидел первый в очереди.
- У меня обратные реакции, - охотно поделился Первый.
- А как это?
- Когда все плачут, я смеюсь. И наоборот. Все смеются, а я плачу. Например, человек на улице поскользнулся и упал. Всем смешно, а мне грустно. Или ктонибудь из знакомых совершит подлость, жена возмущается, а я смеюсь.
Варвара Тимофеевна увидела, что девушка перестала перемещать глаза по строчкам, остановилась взглядом на одном месте. Слушала.
- А последнее время я перепутал день с ночью. Днем я сплю, а ночью читаю, гуляю...
- А почему так получилось? - насторожилась Варвара Тимофеевна.
- Понимаете, у меня квартира возле Курского вокзала, и окна выходят на Садовое кольцо. Днем там очень шумно и угарно, а ночью тихо и воздух свежий. Я уже привык. И собаку свою приучил.
- А зачем вы лечитесь? - спросила девушка.
- Это же ненормально, - ответил Первый.
- А разве человек не может сам себе устанавливать нормы?
- Нет. Не может. Человек живет в обществе и должен подчиняться его законам.
- А я почему-то все время плачу, - поделилась вдруг девушка. - У меня есть все, что нужно человеку для счастья, но я все равно плачу.
Девушка виновато улыбнулась. Личико у нее было славное, как у мальчика.
- Это хорошо, - похвалил Первый. - Человеку для нормального развития психики необходимы отрицательные эмоции.
- А вы от чего лечитесь? - спросила Варвара Тимофеевна у Второго. Обратные реакции и отрицательные эмоции не имели к ней отношения.
- Я убираю память, - ответил Второй.
Варвара Тимофеевна недоуменно промолчала.
- Я ничего не хочу помнить, - пояснил Второй.
- Почему?
- Потому что есть такие воспоминания, с которыми не хочется дальше жить.
- А разве можно убрать память? - спросила девушка.
- Конечно. Новокаиновая блокада центра памяти.
- А разве человек может жить без прошлого?
- Нет. Не может. Но у него есть близкое прошлое - это прошлое его жизни А есть далекое, это память предков. И потомков. Она обязательно присутствует в каждом человеке с рождения. Эту память можно вызвать к жизни.
- Каким образом?
- Надо пройти курс электролечения. Пятнадцать сеансов через день.
- А что значит: память потомков? - спросила девушка.
- Иначе ее называют предчувствием.
- Я всегда предчувствую моду, - обрадовалась девушка.
- А у меня квартира трясется, - сказала Варвара Тимофеевна. - В стены все время стучит и мебель падает.
Девушка засмеялась, а Первый расстроился. Варвара Тимофеевна посмотрела на Первого и увидела, что его глаза задымлены слезами. Это сочувствие постороннего человека было так неожиданно, что ее ошпарило чувство благодарности. Захотелось сказать: "Да пусть трясется, бог с ним..."
- Не знаю, помогут здесь или нет, - раздумчиво проговорила Варвара Тимофеевна.
- Это память стучит, - сказал Второй.
Из кабинета вышла медсестра и пригласила:
- Следующий...
Врач-психиатр внимательно выслушала Варвару Тимофеевну с начала до конца, не перебивала ее и не торопила: дескать, скорее, ты тут у меня не одна с ума стронулась. И в глазах ее не было того снисходительного недоверия, которое она привыкла встречать.
Врач слушала очень внимательно, понимающе кивала головой и вдруг спросила:
- А какой у нас сейчас месяц?
- Май.
Варвара Тимофеевна удивилась, что человек живет и не знает, какой на дворе месяц.
- А раньше какой был?
"Зачем это ей?" - снова удивилась Варвара Тимофеевна.
- Апрель.
- Правильно, - похвалила врачиха. - Скажите, а вас никто не преследует?
- Как это?
- Ну, ходит кто-то следом.
- Соседка ходит, Лида. Я ее вязать учу на спицах. Племянница приходит, инженер. Деньги в долг просит. А так нет. Никто не преследует. А зачем?
Врач не ответила. Взяла бумажку, что-то начала писать, склонив голову к плечу.
- А вы когда-нибудь видели домовых? - буднично спросила она, продолжая писать.
- Домовых не видела. А оборотня однажды видела. В детстве.
Врач отвлеклась от своего писания и посмотрела на Варвару Тимофеевну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
- Ну, я пошел, - Костя поднялся с кушетки.
- Может, в понедельник зайдешь? - пригласила Варвара Тимофеевна. - У них-с восьми смена.
- У меня тоже с восьми, - сказал Костя. - У них своя работа, а у меня своя.
В понедельник к Варваре Тимофеевне приехали архитекторы района.
Управдом Шура объяснила, что они должны обследовать дом, нет ли в нем просчета, строительного дефекта.
Один архитектор - толстый лысый мужик - все время брал стакан и капал в него из пузырька, и в комнате пахло аптекой.
Варваре Тимофеевне стало совестно, что из-за нее человек тратит свое здоровье. Она забилась в кухню и сидела там с виноватым видом.
Управдом Шура носилась по квартире с легкостью, не свойственной ее объему, и было видно, что переживает яркую страницу в своей жизни.
- А почему сейчас не стучит? - спросила молодая архитекторша с черными очками на голове.
- Не знаю, - сказала Варвара Тимофеевна. - Может, надоело...
- А это у вас что? - Архитекторша ткнула пальцем на подоконник.
На подоконнике в трехлитровой банке своей обособленной жизнью жил лохматый гриб. Варвара Тимофеевна кормила его чаем, сахаром и взамен получала кисловатое терпкое питье, ни с чем не сравнимое. Одни говорили, что гриб полезен. Другие говорили, что от него помирают.
Варвара с готовностью поставила на стол уцелевшую чашку, нацедила гриба сквозь пожелтевшую марлечку и протянула архитекторше.
Та недоверчиво понюхала и подняла глаза на Варвару Тимофеевну. Варвара Тимофеевна смущенно, неестественно улыбнулась, а потом подумала: "Чего это я улыбаюсь? Что, я дешевле стою?" И нахмурилась.
В этот момент на кухню вошел архитектор с каплями и громко спросил, будто Варвара Тимофеевна была глухая или придурковатая:
- Ну что, мамаша, говоришь, домовые завелись?
Управдом Шура красиво захохотала.
Варвара Тимофеевна посмотрела на каждого по очереди и ничего не ответила.
Архитекторы посовещались и ушли.
А на другой день к вечеру, явилась Шура и вручила Варваре Тимофеевне направление в психоневрологический диспансер.
Варвара Тимофеевна оказалась четвертой в очереди. Перед ней сидела нарядная барышня и двое мужчин в казенных халатах. При диспансере находился стационар.
Барышня нервничала и все время смотрела на часы, а мужчины сидели нога на ногу, размышляли о футболе и о политике. Впереди у каждого был долгий праздный день, а от праздности устаешь так же, как от занятости.
- Вас сюда вызывали? - осторожно спросила Варвара Тимофеевна у барышни. Она подумала: может, у нее тоже знобят стены.
- Мне нужно заключение, - сухо сказала девушка и уставилась в книгу.
Варвара Тимофеевна поняла, что из девушки собеседницы не получится, а поговорить хотелось.
- А у вас что? - спросила Варвара Тимофеевна у человека в халате. Он сидел первый в очереди.
- У меня обратные реакции, - охотно поделился Первый.
- А как это?
- Когда все плачут, я смеюсь. И наоборот. Все смеются, а я плачу. Например, человек на улице поскользнулся и упал. Всем смешно, а мне грустно. Или ктонибудь из знакомых совершит подлость, жена возмущается, а я смеюсь.
Варвара Тимофеевна увидела, что девушка перестала перемещать глаза по строчкам, остановилась взглядом на одном месте. Слушала.
- А последнее время я перепутал день с ночью. Днем я сплю, а ночью читаю, гуляю...
- А почему так получилось? - насторожилась Варвара Тимофеевна.
- Понимаете, у меня квартира возле Курского вокзала, и окна выходят на Садовое кольцо. Днем там очень шумно и угарно, а ночью тихо и воздух свежий. Я уже привык. И собаку свою приучил.
- А зачем вы лечитесь? - спросила девушка.
- Это же ненормально, - ответил Первый.
- А разве человек не может сам себе устанавливать нормы?
- Нет. Не может. Человек живет в обществе и должен подчиняться его законам.
- А я почему-то все время плачу, - поделилась вдруг девушка. - У меня есть все, что нужно человеку для счастья, но я все равно плачу.
Девушка виновато улыбнулась. Личико у нее было славное, как у мальчика.
- Это хорошо, - похвалил Первый. - Человеку для нормального развития психики необходимы отрицательные эмоции.
- А вы от чего лечитесь? - спросила Варвара Тимофеевна у Второго. Обратные реакции и отрицательные эмоции не имели к ней отношения.
- Я убираю память, - ответил Второй.
Варвара Тимофеевна недоуменно промолчала.
- Я ничего не хочу помнить, - пояснил Второй.
- Почему?
- Потому что есть такие воспоминания, с которыми не хочется дальше жить.
- А разве можно убрать память? - спросила девушка.
- Конечно. Новокаиновая блокада центра памяти.
- А разве человек может жить без прошлого?
- Нет. Не может. Но у него есть близкое прошлое - это прошлое его жизни А есть далекое, это память предков. И потомков. Она обязательно присутствует в каждом человеке с рождения. Эту память можно вызвать к жизни.
- Каким образом?
- Надо пройти курс электролечения. Пятнадцать сеансов через день.
- А что значит: память потомков? - спросила девушка.
- Иначе ее называют предчувствием.
- Я всегда предчувствую моду, - обрадовалась девушка.
- А у меня квартира трясется, - сказала Варвара Тимофеевна. - В стены все время стучит и мебель падает.
Девушка засмеялась, а Первый расстроился. Варвара Тимофеевна посмотрела на Первого и увидела, что его глаза задымлены слезами. Это сочувствие постороннего человека было так неожиданно, что ее ошпарило чувство благодарности. Захотелось сказать: "Да пусть трясется, бог с ним..."
- Не знаю, помогут здесь или нет, - раздумчиво проговорила Варвара Тимофеевна.
- Это память стучит, - сказал Второй.
Из кабинета вышла медсестра и пригласила:
- Следующий...
Врач-психиатр внимательно выслушала Варвару Тимофеевну с начала до конца, не перебивала ее и не торопила: дескать, скорее, ты тут у меня не одна с ума стронулась. И в глазах ее не было того снисходительного недоверия, которое она привыкла встречать.
Врач слушала очень внимательно, понимающе кивала головой и вдруг спросила:
- А какой у нас сейчас месяц?
- Май.
Варвара Тимофеевна удивилась, что человек живет и не знает, какой на дворе месяц.
- А раньше какой был?
"Зачем это ей?" - снова удивилась Варвара Тимофеевна.
- Апрель.
- Правильно, - похвалила врачиха. - Скажите, а вас никто не преследует?
- Как это?
- Ну, ходит кто-то следом.
- Соседка ходит, Лида. Я ее вязать учу на спицах. Племянница приходит, инженер. Деньги в долг просит. А так нет. Никто не преследует. А зачем?
Врач не ответила. Взяла бумажку, что-то начала писать, склонив голову к плечу.
- А вы когда-нибудь видели домовых? - буднично спросила она, продолжая писать.
- Домовых не видела. А оборотня однажды видела. В детстве.
Врач отвлеклась от своего писания и посмотрела на Варвару Тимофеевну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174