- Саша, - сказала Кияшко, и Дюк поразился, что она помнит его имя, ты не раздавай направо и налево.
- Что? - не понял Дюк.
- Свое биополе. А то из тебя все выкачают. И ты умрешь.
- Поле можно подзаряжать. Как аккумулятор, - успокоил Дюк.
- А обо что его можно подзаряжать?
- О другое биополе.
- От человека?
- От человека. Или от природы. От разумной вселенной.
- А есть еще неразумная?
- Есть.
Кияшко смотрела на Дюка молча и со странным выражением. Как бы сравнивала его прежнего с этим новым, божьим избранником, и никак не могла понять, почему господь выбрал изо всех именно Дюкина, указал на него своим божьим перстом.
- А почему именно ты? - прямо спросила Кияшко.
Ну что можно ответить на такой вопрос? Можно только слегка пожать плечами и возвести глаза в обозримое пространство, куда уходила нитка фонарей и последним фонарем была луна.
Слава и сплетня распространяются с одинаковой скоростью, потому что слава - это та же сплетня, только со знаком плюс. А сплетня - та же слава, только отрицательная.
На другой день во время большой перемены к Дюку подошел Виталька Резников из десятого "Б" и спросил с пренебрежением:
- Ты, говорят, талисман?
Дюк не отвечал, смотрел на него во все глаза, потому что Виталька был не только сам по себе Виталька, но и еще предмет обожания Маши Архангельской. Дюк узнал об этом месяц назад, при следующих обстоятельствах.
Однажды он возвращался из овощного магазина со свеклой в авоське крупной и круглой, как футбольный мяч. Мама велела купить и сварить. Такую свеклу надо варить сутки, как кости на холодец. Дюк умел варить и холодец, он был приспособленный ребенок. Но сейчас не об этом. Дюк ступил в лифт, стал закрывать дверцы, в это время кто-то вошел в подъезд и крикнул "подождите". Дюк не переносил ездить в лифте компанией, оставаться в замкнутом пространстве с незнакомым человеком. Особенно ему не нравилось ездить с бабкой с восьмого этажа, которая занимала три четверти кабины, и от нее так и веяло маразмом. Поэтому, войдя в лифт, он старался тут же закрыть дверь и тут же нажать кнопку. Но на этот раз его засекли. Пришлось ждать. Через несколько секунд в лифт вошла Лариска с пятого этажа, а с ней Маша Архангельская, вся в слезах. Она плакала, брови у нее были красные, лоб в нервных красных точках. Она была так несчастна, что у Дюка упало сердце. Лариска нажала кнопку, и лифт стал возноситься, как казалось Дюку, под скорбный органный хорал. Заметив Дюка со свеклой. Маша не перестала плакать - видимо, не стеснялась его, как не стесняются кошек и собак. Просто не обратила внимания.
Дюк стоял потрясенный до основания. Он мог бы умереть за нее, но при условии, чтобы Маша заметила этот факт. Заметила и склонилась к нему, умирающему, и ее мелкая слезка упала на его лицо горящей точкой.
Лифт остановился на пятом этаже, и они вышли все трое и разошлись по разные стороны: Маша с Лариской - влево, а Дюк со свеклой - вправо.
Вечером этого дня Лариска позвонила Дюку в дверь.
- Распишись, - велела она и сунула ему какой-то список и шариковую ручку.
Дюк посмотрел в список и спросил:
- А зачем?
- Мы переезжаем, - объяснила Лариска.
- Ну и переезжайте. А зачем тебе моя подпись?
- Дом кооперативный, - объяснила Лариска. - Нужно разрешение всех пайщиков.
"Зачем это нужно? Кому нужно? - подумал Дюк. - Сколько еще взрослой чепухи..."
Он расписался против своей квартиры "89" и, возвращая ручку, как можно равнодушнее спросил:
- А почему Маша Архангельская в лифте плакала?
- Влюбилась, - так же равнодушно ответила Лариска и позвонила в следующую дверь.
Вышла соседка - немолодая и громоздкая, как звероящер на хвосте. У нее было громадное туловище и мелкая голова. Дюк несколько раз ездил в лифте вместе с ней, и каждый раз чуть не угорал от запаха водки, и каждый раз боялся, что соседка упадет на него и раздавит. Но она благополучно выходила из лифта и двигалась к своей двери как-то по косой, будто раздвигая плечом невидимое препятствие. Говорили, что у нее много денег, но они не приносят ей счастье. Однако она боялась, что ее обворуют.
- Распишитесь, пожалуйста, - попросила Лариска.
Звероящер хмуро и недоверчиво глянула на детей. Дюк увидел, что лицо у нее красное и широкое, а кожа натянута как на барабане. Она молча расписалась и скрылась за своей дверью.
- В кого? - спросил Дюк.
Лариска забыла начало разговора, и сам по себе вопрос "в кого?" был ей непонятен.
- Маша в кого влюбилась? - напомнил Дюк.
- А... в Витальку Резникова. Дура, по самые пятки.
Дюк не разобрал: дура по пятки или влюбилась по пятки. Чем она полна - любовью или глупостью.
- Почему дура? - спросил он.
- Потому что Виталька Резников это гарантное несчастье, - категорически объявила Лариска и пошла на другой этаж.
- Гарантное - это гарантированное? - уточнил Дюк.
- Да ну тебя, ты еще маленький, - обидно отмахнулась Лариска с верхнего этажа.
И вот гарантное несчастье Маши стояло перед Дюком в образе Витальки Резникова и спрашивало:
- Ты, говорят, талисман?
Дюк во все глаза глядел на Витальку, пытаясь рассмотреть, в чем его опасность.
Витальку любили учителя - за то, что он легко и блестяще учился. Ему это было не сложно. У него так были устроены мозги.
Витальку любили оба родителя, две бабушки, прабабушка и два дедушки. К тому же за его спиной стоял мощный папаша, который проторил ему прямую дорогу в жизни, выкорчевывал из нее все пни, сровнял ухабы и покрыл асфальтом. Осталось только пойти по ней вперед - солнцу и ветру навстречу.
Витальку любили девчонки - за то, что он был красив и благороден, как принц крови. И знал об этом. Почему бы ему об этом не знать?
Его любили все. И он был открыт для любви и счастья, как веселый здоровый щенок. Но в его организме не было того химического элемента, который в фотографии называется "закрепитель". Виталька не закреплял свои чувства, а переходил от одной привязанности к другой. Потому, наверное, что у него был большой выбор. На его жизненном столе, как в китайском ресторане, стояло столько блюд, что смешно было наесться чем-то одним и не попробовать другого.
Дюку было легче: его не любили ни учителя, ни девочки. Одна только мама. Зато он любил - преданно и постоянно. У него была потребность в любви и постоянстве.
- Предположим, я талисман, - ответил Дюк. - А что ты хочешь?
- Я хочу позвать Машу Архангельскую на каток.
- Так позови.
- Я боюсь, что она откажется.
- Ну и что с тобой случится?
- Да ничего не случится. Просто она меня ненавидит, - расстроенно сообщил Виталька. - Что я ей сделал?
Дюк не сомневался в результате, поскольку результат был подготовлен самой жизнью и не требовал ни риска, ни труда.
- Ну, пойдем, - согласился Дюк, и они пошли к десятому "А" в конец коридора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174