Наверное, рейс был откуда-то из глубинки и везли
имущество временного поста, а может, и добычу какой-нибудь
исследовательской группы. Среди прочего нахожу вспученную и порыжелую, но
целую банку загадочных консервов, а потом контейнер типа "S" - надо же,
помню! - этот контейнер водо-, газо-, термо- и так далее защитный, и
содержимое наверняка сохранилось. Я роюсь в мусоре без всякой цели, просто
хочется найти еще какой-нибудь осколок той, прежней жизни, к которой все
никак не удается вернуться. Тем временем и спутники мои осмелели - и
вокруг ходят, и внутрь заглядывают, а Паханенок в движок залез и что-то
там с позвякиваниями крутит. Барон меня зовет наружу - что-то нашел. Я иду
к нему довольно весело, о чем-то рассуждаю, а подойдя, на полуслове
осекаюсь. Оплетенный густой травой, лежит человеческий скелет. Одежда на
нем была когда-то кожаным летным комплектом, но она обгорелая,
полуистлевшая и разорванная к тому же - не иначе стервятники постарались.
Около останков руки врос в землю большой уродливый пистолет, я наклоняюсь
и поднимаю оружие, а затем, заметив на куртке чудом уцелевший карман,
вытаскиваю оттуда пластиковую карточку и гляжу на нее. С фотографии уныло
смотрит знакомое лицо. Пьеро, мой сменный водитель, честно пытавшийся
выполнять все инструкции и рекомендации. Нашел я осколок той жизни! Тут
уже не до самоотчета - внутри словно бомба взрывается и все вокруг
становится отвратительным и ненавистным. Орки ко мне спиной стоят -
сволочи! Эльфы глядят на меня с интересом и пониманием - я сейчас бы их
всех поубивал, плевать на все клятвы. Я перевожу глаза с них на скелет -
по черепу бежит струйка муравьев. Это меня добивает окончательно. Уже
совсем не помня себя, я вскидываю пистолет и жму оба курка до упора. Из
ствола бьет ослепительная струя, и на месте муравейника поднимается вверх
столб огня. Я провожу огненной чертой через всю поляну, скашиваю лесок на
ее краю, а затем в полной невменяемости поворачиваюсь к эльфам, они стоят
и явно не верят, что все еще живы. Ору:
- Значит, зло форму приняло, а вы справились, идиоты! Ну так
получайте!
Вскидываю я руку с пистолетом, но в последний момент что-то все-таки
осознаю, и, не в силах остановиться, направляю огненную струю на камень,
торчащий из травы у края поляны. Граф с отчаянным лицом кидается ко мне,
но земля под ногами содрогается, и вся поляна вместе с остатками
вертолета, травой и горящими прогалинами летит вниз, перемешиваясь и
мелькая перед глазами. Меня что-то бьет в бок, потом по голове, что-то
лезет в рот, и наконец - страшной силы удар снизу. Сознания я, похоже, не
терял, но ничего не видно и не слышно, двинуться тоже не могу - засыпан. И
могильщику платить не надо. Первая реакция - дергаться, биться,
расталкивать грунт, но это просто невозможно. Спокойно, спокойно, давай
по-другому. Поочередно двигаю сначала руками, потом ногами - и
оказывается, что часть ступни из земли все же торчит. Толку с этого
никакого, а воздух все хуже и хуже, я дергаю ногой, стараясь хоть
чуть-чуть расширить ей свободу, но дышать почти нечем, и я впадаю в
беспамятство.
Первое впечатление - ничего не давит. Затем в глазах - оказывается,
уже давно открытых - проявляется окружающая обстановка. Я лежу на животе
возле разрытой ямы, рядом стоит Хворый и глядит на меня весьма
недружелюбно. Поворачиваюсь набок и поднимаю голову, ожидая увидеть
обрушенные стены зала, наподобие того, где мы с Графом были. Но тут
сооружение другого рода. Если тот купол вверх ногами перевернуть и сделать
дном глубокого сужающегося колодца, то получится то, что я сейчас вижу
вокруг себя. На этом дне холм перемешанных земли и камней, и я на этом
холме уже сижу. Не расшиблись мы в лепешку, видимо, потому, что вся масса
скользила, разгоняясь, по наклонной стене - все же не падение. Дыра в
потолке виднеется где-то сбоку, а самого потолка уже и не видать, темнеет
и наверху, а здесь совсем сумерки. Сзади щелкает кремень, это Паханенок
запалил дребедень какую-то, но привлекает меня не он. Великолепно
освещенный Пахан, полукрасный-получерный сидит, наставив на меня лук, и
слабину тетивы уже выбрал. Я, стараясь быть или хотя бы казаться
спокойным, спрашиваю:
- Сейчас стрелять будешь или просто стережешь?
- Если бы хотел сейчас, так ты бы уже и не спрашивал, а?
Логично, ничего не скажешь. К костерку из темноты взбираются Граф с
Бароном, присаживаются напротив, глядя на меня сквозь огонь. Все молчат, и
первым не выдерживаю я:
- Ну, давайте, что там у вас есть сказать. Все, что было, и так
понятно, а что делать будем - ваше слово!
Хворый подсаживается к собратьям и медленно, с расстановкой, говорит:
- Ты нас обманывал с самого начала. Назвался человеком, а оказался...
я и сейчас не могу понять, кто ты такой. В тебе чувствуется скрытая сила,
но она ничем себя не проявляет, то есть не проявляла до сих пор. Я могу
понять твою вспышку на поляне - тот мертвый был твоего народа?
Я киваю. Все мы, земляне, тут соплеменники, не до объяснений. Ну, а
теперь, видимо, последует проект приговора?
- Наверное, тебя даже не нужно осуждать за то, что случилось, -
продолжает Хворый, - но это большая, очень большая беда, и если раньше мы
шли вместе, но по разным дорогам, то теперь и путь, и дорога у всех одна,
и надо верно знать, кто рядом.
Я не особо понимаю эту сентенцию про пути-дороги, но идея ясна.
Осведомляюсь:
- Ну, а как не сгожусь я вам в соседи, то есть в попутчики?
- Тогда твоя смерть будет легкой, обещаю.
Спасибо, утешил. Такой вариант меня не устраивает, но приходится
сыграть на риск. Ну-ка, как они среагируют на мою автобиографию? Так и
так, родился я на железном острове, никого не трогал, как и весь мой
немногочисленный народ. Потом вкратце история с Восточным Подарком и
неудачное возвращение, вплоть до того момента, как, отбив Андреев от
конвоя, мы с Чисиметом условились: он - отвести их к Реке, а я - разведать
обстановку и встретить их по дороге, а сам вместо этого попался как
последний дурак. Мой рассказ действует на эльфов неожиданно - они сразу
как-то сникают. Есть такое выражение - как в воду опущенный, так вот, они
в эту воду опускаются прямо на глазах. Замолкаю, несколько минут тишины,
потом Барон грустно говорит:
- Это все правда. Не знаю, как там про железные острова, а про
Дальний Запад за степью и про Куранаха нашего любезного - все так. Мы
думали, что ты все же сможешь нам в подмогу быть, а оказалось, что не ты
нас обманул - сами обманулись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
имущество временного поста, а может, и добычу какой-нибудь
исследовательской группы. Среди прочего нахожу вспученную и порыжелую, но
целую банку загадочных консервов, а потом контейнер типа "S" - надо же,
помню! - этот контейнер водо-, газо-, термо- и так далее защитный, и
содержимое наверняка сохранилось. Я роюсь в мусоре без всякой цели, просто
хочется найти еще какой-нибудь осколок той, прежней жизни, к которой все
никак не удается вернуться. Тем временем и спутники мои осмелели - и
вокруг ходят, и внутрь заглядывают, а Паханенок в движок залез и что-то
там с позвякиваниями крутит. Барон меня зовет наружу - что-то нашел. Я иду
к нему довольно весело, о чем-то рассуждаю, а подойдя, на полуслове
осекаюсь. Оплетенный густой травой, лежит человеческий скелет. Одежда на
нем была когда-то кожаным летным комплектом, но она обгорелая,
полуистлевшая и разорванная к тому же - не иначе стервятники постарались.
Около останков руки врос в землю большой уродливый пистолет, я наклоняюсь
и поднимаю оружие, а затем, заметив на куртке чудом уцелевший карман,
вытаскиваю оттуда пластиковую карточку и гляжу на нее. С фотографии уныло
смотрит знакомое лицо. Пьеро, мой сменный водитель, честно пытавшийся
выполнять все инструкции и рекомендации. Нашел я осколок той жизни! Тут
уже не до самоотчета - внутри словно бомба взрывается и все вокруг
становится отвратительным и ненавистным. Орки ко мне спиной стоят -
сволочи! Эльфы глядят на меня с интересом и пониманием - я сейчас бы их
всех поубивал, плевать на все клятвы. Я перевожу глаза с них на скелет -
по черепу бежит струйка муравьев. Это меня добивает окончательно. Уже
совсем не помня себя, я вскидываю пистолет и жму оба курка до упора. Из
ствола бьет ослепительная струя, и на месте муравейника поднимается вверх
столб огня. Я провожу огненной чертой через всю поляну, скашиваю лесок на
ее краю, а затем в полной невменяемости поворачиваюсь к эльфам, они стоят
и явно не верят, что все еще живы. Ору:
- Значит, зло форму приняло, а вы справились, идиоты! Ну так
получайте!
Вскидываю я руку с пистолетом, но в последний момент что-то все-таки
осознаю, и, не в силах остановиться, направляю огненную струю на камень,
торчащий из травы у края поляны. Граф с отчаянным лицом кидается ко мне,
но земля под ногами содрогается, и вся поляна вместе с остатками
вертолета, травой и горящими прогалинами летит вниз, перемешиваясь и
мелькая перед глазами. Меня что-то бьет в бок, потом по голове, что-то
лезет в рот, и наконец - страшной силы удар снизу. Сознания я, похоже, не
терял, но ничего не видно и не слышно, двинуться тоже не могу - засыпан. И
могильщику платить не надо. Первая реакция - дергаться, биться,
расталкивать грунт, но это просто невозможно. Спокойно, спокойно, давай
по-другому. Поочередно двигаю сначала руками, потом ногами - и
оказывается, что часть ступни из земли все же торчит. Толку с этого
никакого, а воздух все хуже и хуже, я дергаю ногой, стараясь хоть
чуть-чуть расширить ей свободу, но дышать почти нечем, и я впадаю в
беспамятство.
Первое впечатление - ничего не давит. Затем в глазах - оказывается,
уже давно открытых - проявляется окружающая обстановка. Я лежу на животе
возле разрытой ямы, рядом стоит Хворый и глядит на меня весьма
недружелюбно. Поворачиваюсь набок и поднимаю голову, ожидая увидеть
обрушенные стены зала, наподобие того, где мы с Графом были. Но тут
сооружение другого рода. Если тот купол вверх ногами перевернуть и сделать
дном глубокого сужающегося колодца, то получится то, что я сейчас вижу
вокруг себя. На этом дне холм перемешанных земли и камней, и я на этом
холме уже сижу. Не расшиблись мы в лепешку, видимо, потому, что вся масса
скользила, разгоняясь, по наклонной стене - все же не падение. Дыра в
потолке виднеется где-то сбоку, а самого потолка уже и не видать, темнеет
и наверху, а здесь совсем сумерки. Сзади щелкает кремень, это Паханенок
запалил дребедень какую-то, но привлекает меня не он. Великолепно
освещенный Пахан, полукрасный-получерный сидит, наставив на меня лук, и
слабину тетивы уже выбрал. Я, стараясь быть или хотя бы казаться
спокойным, спрашиваю:
- Сейчас стрелять будешь или просто стережешь?
- Если бы хотел сейчас, так ты бы уже и не спрашивал, а?
Логично, ничего не скажешь. К костерку из темноты взбираются Граф с
Бароном, присаживаются напротив, глядя на меня сквозь огонь. Все молчат, и
первым не выдерживаю я:
- Ну, давайте, что там у вас есть сказать. Все, что было, и так
понятно, а что делать будем - ваше слово!
Хворый подсаживается к собратьям и медленно, с расстановкой, говорит:
- Ты нас обманывал с самого начала. Назвался человеком, а оказался...
я и сейчас не могу понять, кто ты такой. В тебе чувствуется скрытая сила,
но она ничем себя не проявляет, то есть не проявляла до сих пор. Я могу
понять твою вспышку на поляне - тот мертвый был твоего народа?
Я киваю. Все мы, земляне, тут соплеменники, не до объяснений. Ну, а
теперь, видимо, последует проект приговора?
- Наверное, тебя даже не нужно осуждать за то, что случилось, -
продолжает Хворый, - но это большая, очень большая беда, и если раньше мы
шли вместе, но по разным дорогам, то теперь и путь, и дорога у всех одна,
и надо верно знать, кто рядом.
Я не особо понимаю эту сентенцию про пути-дороги, но идея ясна.
Осведомляюсь:
- Ну, а как не сгожусь я вам в соседи, то есть в попутчики?
- Тогда твоя смерть будет легкой, обещаю.
Спасибо, утешил. Такой вариант меня не устраивает, но приходится
сыграть на риск. Ну-ка, как они среагируют на мою автобиографию? Так и
так, родился я на железном острове, никого не трогал, как и весь мой
немногочисленный народ. Потом вкратце история с Восточным Подарком и
неудачное возвращение, вплоть до того момента, как, отбив Андреев от
конвоя, мы с Чисиметом условились: он - отвести их к Реке, а я - разведать
обстановку и встретить их по дороге, а сам вместо этого попался как
последний дурак. Мой рассказ действует на эльфов неожиданно - они сразу
как-то сникают. Есть такое выражение - как в воду опущенный, так вот, они
в эту воду опускаются прямо на глазах. Замолкаю, несколько минут тишины,
потом Барон грустно говорит:
- Это все правда. Не знаю, как там про железные острова, а про
Дальний Запад за степью и про Куранаха нашего любезного - все так. Мы
думали, что ты все же сможешь нам в подмогу быть, а оказалось, что не ты
нас обманул - сами обманулись!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110