Ночь тиха, и звезды
соответственно блещут, правда, луны местной нет, но все равно светло.
Степь вокруг во всей своей загадочной ночной красе, и мысли в голове все
больше поэтические бродят, пока метрах в полторастах не замечается некое
движение. То ли трава под ветром колышется, то ли ползет кто-то, что менее
приятно. Пускаю ракету и рассматриваю неясность в прицел. Шевеление
мгновенно затихает, но в увеличенном в восемь раз очажке травы я вижу
силуэт: короткое туловище с короткими же ногами, руки, напротив - плетьми,
мордой в землю ткнулся, лысый череп выставив - краболов. Пока я его
разглядываю, ракета догорает и гаснет, и снова звезды, а краболов минутки
две выдержал и снова шевелиться в нашем направлении принялся. Я говорю
скучным голосом:
- Сергей, тут к нам краболов в гости ползет. Разбуди внизу Керита,
ему все одно на смену, а я пока попробую гостя споймать и выяснить, что им
от нас нужно.
- Кому им? - вопрошает Сергей и, не дожидаясь ответа, лезет внутрь.
Как только из люка появляется Керитовская голова, я слезаю с другой
стороны - если считать от диверсанта - и тоже ползу по-пластунски, не
прямо в его сторону, а несколько вбок. Дело в том, что будь он хоть семи
пядей в своем безволосом лбу, вряд ли понял он связь между ракетницей у
меня в руке и падающей звездой в небе, а уж о возможностях оптического
прицела ему вовек не догадаться. А раз так, то с тыла я его возьму как
миленького, морально к такому обороту дела не готового.
С такими размышлениями я ползу, уже собрался заворачивать - как вдруг
из травы прямо мне в лицо поднимается жуткая краболовская харя, и сзади
меня хватают за ноги. Перехитрил, называется! Короткий свист, удар, меч
Керита бьет краболова в ухо, и тот валится набок. Тотчас ноги мне
отпускают, я резво перекатываюсь вбок и вижу, лежа на спине, как
страхолюдный детина заносит надо мной шипастую дубину. У меня в руке
ракетница, и я, не раздумывая, пускаю осветительный снаряд прямо в
разинутый рот, а сам качусь себе дальше, только еще одну ракету вверх
пустил. На полдороге между мной и танком стоит Керит, неподвижно стоит,
видимо, обстановку осмысливает. Я, уже не скрываясь, бегу к месту, где
агент лежал, но его, конечно, уже и след простыл. Встречают меня вместо
трофея две стрелы, одна из которых свистит мимо, а вторая втыкается в
приклад винтовки, я ее уже на бегу перехватил из-за спины. Из танка в
темноту грохочет пушка, и еще очередь - в степи после этого раздается
крик. Ракета в небе уже погасла, а там, где я свою свободу отстаивал,
горит небольшой костерчик, и, ей-богу, нету у меня никакой охоты смотреть,
во что превращается тот с дубиной.
Залезли мы с Керитом в танк, а там полный шухер, все в боевых позах,
с оружием. Знахарь хнычет, на него в суматохе наступили. Дрон с ЦП
докладывает:
- Прямо по курсу скопление материальных существ, около десятка,
плотная группа. Враждебность очевидная. Может, из пушки по ним дать?
Серчо запрещает, а я внутренне считаю Дроновское предложение
справедливым, ибо разглядываю наконечник стрелы, в винтовочный приклад
воткнувшейся. Интересный наконечник, чем-то на рыболовный крючок похож,
только острых загогулин на нем несколько, а если спереди смотреть - как
звезда четырехлучевая получается. Чисимет подходит, на стрелу глядит, аж
передергивается весь. Керит тоже приблизился, очень аккуратно взял у меня
стрелу, попросил верхний люк открыть и с силой ее туда выкидывает.
Улыбается и говорит: "Так спокойней".
Вроде успокоилось в округе, и после небольшой перетасовки все спать
расползлись, кроме Дрона в башне, он по собственному почину сидеть
остался. Дотягиваем так часа три до рассвета, и подъем. Серчо хочет
завтрак внутри устроить и, не вылезая, далее двинуть, но мы его в этом
разубеждаем. Исправленный локатор на километры вокруг не показывает ни
одного живого существа крупнее суслика, только орел снова на дежурство
заступил.
Вылезли на крышу, и я место баталии осматриваю. В том месте, где я
ракетницу не по назначению употребил, сейчас небольшой круг обгорелой
травы, а в середине труп дубиновладельца, а в каком он состоянии - я не
сильно интересуюсь, дабы аппетита не портить. А дальше - два краболова
мертвых, видать, очередью накрыло, они в таком состоянии еще страшнее, чем
просто. Эти картинки меня отнюдь не вдохновляют, и остальных тоже, так что
сначала мы все-таки проезжаем с километра два, а потом уже завтрак.
Разговор вращается вокруг событий ночи - я бы удивился, если б было не
так. Сергей притащил отказавший блок одного из входных усилителей, Знахарь
его обглядел, обнюхал и заявляет, приняв соответствующую позу и сделав
лицо:
- Я бы хотел обратить внимание многоуважаемых коллег на то, что при
защите таких важных узлов необходимо советоваться с более компетентными...
Я бью Знахаря локтем в бок, он взмахивает руками и чуть не валится с
танка, но зато, восстановив равновесие, переходит на нормальный
человеческий язык.
- В общем, блок не был защищен от хорового наговора. Видимо, в том
отряде умеют их накладывать.
Чисимет добавляет:
- И стрелы у них странные. Такая стрела уж если в человека попадет,
то все. Такое оружие есть только у...
- В общем, такие стрелы здесь не в ходу, - Керит Чисимета перебивает,
и у того на лице виноватое выражение мелькает, но быстро гасится. А у меня
все одно на уме. Киваю вверх:
- А может, все же шугануть птичку?
- Зачем? - Серчо спрашивает. - Прилетит другой и повиснет повыше,
только и всего.
- Прямо так и прилетит. По радио его вызовут. - Это Сергей не
согласен, но дальше этого высказывания протест не идет, и снова
противовоздушная операция отложена.
Покатили мы дальше - а теперь за рычагами ночная смена, чувствую, что
скоро эти понятия - дневная, ночная - всякий смысл потеряют. Я, пользуясь
свободной минутой, повышаю свой кругозор - выспрашиваю у Знахаря, как так
у нас именно усилитель выбили: ведь эти диверсанты просто не способны
знать, что он и где он. Знахарь, правда, тоже не шибкий спец по нашему
оборудованию, но разъяснил толково: когда идет на нас воздействие, то его
задают чаще всего результатом, например, "ослепни, чудище". И при наличии
в зрительной цепи чудища слабых мест поражаются именно они. Послы на крыше
сидят, тихо разговаривают. Серчо Знахаря подзывает и надевает ему на
голову наушники, мне отсюда видно пульт, на нем внешний микрофон
подключен. Знахарь слушает недолго, решительно стаскивает наушники с
головы и говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
соответственно блещут, правда, луны местной нет, но все равно светло.
Степь вокруг во всей своей загадочной ночной красе, и мысли в голове все
больше поэтические бродят, пока метрах в полторастах не замечается некое
движение. То ли трава под ветром колышется, то ли ползет кто-то, что менее
приятно. Пускаю ракету и рассматриваю неясность в прицел. Шевеление
мгновенно затихает, но в увеличенном в восемь раз очажке травы я вижу
силуэт: короткое туловище с короткими же ногами, руки, напротив - плетьми,
мордой в землю ткнулся, лысый череп выставив - краболов. Пока я его
разглядываю, ракета догорает и гаснет, и снова звезды, а краболов минутки
две выдержал и снова шевелиться в нашем направлении принялся. Я говорю
скучным голосом:
- Сергей, тут к нам краболов в гости ползет. Разбуди внизу Керита,
ему все одно на смену, а я пока попробую гостя споймать и выяснить, что им
от нас нужно.
- Кому им? - вопрошает Сергей и, не дожидаясь ответа, лезет внутрь.
Как только из люка появляется Керитовская голова, я слезаю с другой
стороны - если считать от диверсанта - и тоже ползу по-пластунски, не
прямо в его сторону, а несколько вбок. Дело в том, что будь он хоть семи
пядей в своем безволосом лбу, вряд ли понял он связь между ракетницей у
меня в руке и падающей звездой в небе, а уж о возможностях оптического
прицела ему вовек не догадаться. А раз так, то с тыла я его возьму как
миленького, морально к такому обороту дела не готового.
С такими размышлениями я ползу, уже собрался заворачивать - как вдруг
из травы прямо мне в лицо поднимается жуткая краболовская харя, и сзади
меня хватают за ноги. Перехитрил, называется! Короткий свист, удар, меч
Керита бьет краболова в ухо, и тот валится набок. Тотчас ноги мне
отпускают, я резво перекатываюсь вбок и вижу, лежа на спине, как
страхолюдный детина заносит надо мной шипастую дубину. У меня в руке
ракетница, и я, не раздумывая, пускаю осветительный снаряд прямо в
разинутый рот, а сам качусь себе дальше, только еще одну ракету вверх
пустил. На полдороге между мной и танком стоит Керит, неподвижно стоит,
видимо, обстановку осмысливает. Я, уже не скрываясь, бегу к месту, где
агент лежал, но его, конечно, уже и след простыл. Встречают меня вместо
трофея две стрелы, одна из которых свистит мимо, а вторая втыкается в
приклад винтовки, я ее уже на бегу перехватил из-за спины. Из танка в
темноту грохочет пушка, и еще очередь - в степи после этого раздается
крик. Ракета в небе уже погасла, а там, где я свою свободу отстаивал,
горит небольшой костерчик, и, ей-богу, нету у меня никакой охоты смотреть,
во что превращается тот с дубиной.
Залезли мы с Керитом в танк, а там полный шухер, все в боевых позах,
с оружием. Знахарь хнычет, на него в суматохе наступили. Дрон с ЦП
докладывает:
- Прямо по курсу скопление материальных существ, около десятка,
плотная группа. Враждебность очевидная. Может, из пушки по ним дать?
Серчо запрещает, а я внутренне считаю Дроновское предложение
справедливым, ибо разглядываю наконечник стрелы, в винтовочный приклад
воткнувшейся. Интересный наконечник, чем-то на рыболовный крючок похож,
только острых загогулин на нем несколько, а если спереди смотреть - как
звезда четырехлучевая получается. Чисимет подходит, на стрелу глядит, аж
передергивается весь. Керит тоже приблизился, очень аккуратно взял у меня
стрелу, попросил верхний люк открыть и с силой ее туда выкидывает.
Улыбается и говорит: "Так спокойней".
Вроде успокоилось в округе, и после небольшой перетасовки все спать
расползлись, кроме Дрона в башне, он по собственному почину сидеть
остался. Дотягиваем так часа три до рассвета, и подъем. Серчо хочет
завтрак внутри устроить и, не вылезая, далее двинуть, но мы его в этом
разубеждаем. Исправленный локатор на километры вокруг не показывает ни
одного живого существа крупнее суслика, только орел снова на дежурство
заступил.
Вылезли на крышу, и я место баталии осматриваю. В том месте, где я
ракетницу не по назначению употребил, сейчас небольшой круг обгорелой
травы, а в середине труп дубиновладельца, а в каком он состоянии - я не
сильно интересуюсь, дабы аппетита не портить. А дальше - два краболова
мертвых, видать, очередью накрыло, они в таком состоянии еще страшнее, чем
просто. Эти картинки меня отнюдь не вдохновляют, и остальных тоже, так что
сначала мы все-таки проезжаем с километра два, а потом уже завтрак.
Разговор вращается вокруг событий ночи - я бы удивился, если б было не
так. Сергей притащил отказавший блок одного из входных усилителей, Знахарь
его обглядел, обнюхал и заявляет, приняв соответствующую позу и сделав
лицо:
- Я бы хотел обратить внимание многоуважаемых коллег на то, что при
защите таких важных узлов необходимо советоваться с более компетентными...
Я бью Знахаря локтем в бок, он взмахивает руками и чуть не валится с
танка, но зато, восстановив равновесие, переходит на нормальный
человеческий язык.
- В общем, блок не был защищен от хорового наговора. Видимо, в том
отряде умеют их накладывать.
Чисимет добавляет:
- И стрелы у них странные. Такая стрела уж если в человека попадет,
то все. Такое оружие есть только у...
- В общем, такие стрелы здесь не в ходу, - Керит Чисимета перебивает,
и у того на лице виноватое выражение мелькает, но быстро гасится. А у меня
все одно на уме. Киваю вверх:
- А может, все же шугануть птичку?
- Зачем? - Серчо спрашивает. - Прилетит другой и повиснет повыше,
только и всего.
- Прямо так и прилетит. По радио его вызовут. - Это Сергей не
согласен, но дальше этого высказывания протест не идет, и снова
противовоздушная операция отложена.
Покатили мы дальше - а теперь за рычагами ночная смена, чувствую, что
скоро эти понятия - дневная, ночная - всякий смысл потеряют. Я, пользуясь
свободной минутой, повышаю свой кругозор - выспрашиваю у Знахаря, как так
у нас именно усилитель выбили: ведь эти диверсанты просто не способны
знать, что он и где он. Знахарь, правда, тоже не шибкий спец по нашему
оборудованию, но разъяснил толково: когда идет на нас воздействие, то его
задают чаще всего результатом, например, "ослепни, чудище". И при наличии
в зрительной цепи чудища слабых мест поражаются именно они. Послы на крыше
сидят, тихо разговаривают. Серчо Знахаря подзывает и надевает ему на
голову наушники, мне отсюда видно пульт, на нем внешний микрофон
подключен. Знахарь слушает недолго, решительно стаскивает наушники с
головы и говорит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110