А ведь он вполне мог
прожить безбедно, не беря взяток, на те деньги, которые получал
от вицекоролевского правительства.
Сержанту, у которого, как вы уже знаете, было преимущество
- высокий рост и крупный конь, - удалось ухватить петуха за
шею. Как стало известно потом, он заранее набрал пригоршню
песку - это помогло ему сорвать петуха с ветки, и он поскакал
прочь.
Но были там всадники и на более быстрых конях, и не успел
сержант обогнуть столб, служивший вехой поворота, как его
настиг бойкий пастух и вырвал у птицы крыло; второе крыло
оторвал другой преследователь, и сержант вернулся к дереву,
держа в руке лишь жалкие остатки. И, конечно, на его долю не
досталось ни криков "viva", ни рукоплесканий.
Карлос, охотник на бизонов, не участвовал в этом
состязании. Он знал, что завоевал сегодня довольно славы,
приобрел и врагов и друзей, и не стремился умножить число ни
тех, ни других. Однако кое-кто из зрителей стал поддразнивать
его - им просто хотелось снова поглядеть на прекрасного мастера
верховой езды. Некоторое время он сопротивлялся, до тех пор,
пока с дерева не сорвали еще двух петухов. Одного,
целехонького, привез и положил к ногам своей улыбающейся
возлюбленной тот самый пастух, о котором уже упоминалось.
И тут, должно быть, новая мысль пришла на ум Карлосу. Он
выехал вперед, очевидно, готовый принять участие в следующем
заезде.
- Теперь мне не скоро придется быть на празднике, -
заметил он дону Хуану. - Послезавтра я уезжаю в прерии. Надо
сегодня ничего не пропустить.
Игра теперь пошла по-другому. Птицу закопали в землю. Судя
по длинной шее и остроконечному клюву, это не петух, а
снежнобелая цапля, одна из многих видов, какие водятся в этих
местах. Ее нежную, тонкую шею не стали мазать мылом. На этот
раз трудность была в том, что у цапли оставалось достаточно
свободы, и она никак не давалась в руки; она резко отдергивала
голову то вправо, то влево, и ухватить ее было нелегко.
Дан сигнал, и всадники поскакали. Карлос был в числе
последних, но, доскакав, увидел, что белая изгибающаяся шея все
еще на месте. Он оказался проворнее птицы, мгновенно выхватил
ее из покорно раздавшегося песка, и вот она уже машет
белоснежными крыльями над гривой его коня.
Карлосу требовалась не только быстрота, но и большая
ловкость, чтобы ускользнуть от толпы всадников, устремившихся
со всех сторон ему наперерез. Он то кинется вперед, то вдруг
остановится, круто свернет, чтобы миновать какого-нибудь
всадника и проскакать позади него. Так он маневрировал снова и
снова, и наконец его вороной конь вырвался из кольца соперников
и понесся к столбу - знаку поворота. Обогнув его, Карлос
поскакал назад, высоко подняв свою добычу, незапятнанную и
неповрежденную, и зрители встретили его громкими
рукоплесканиями.
Догадкам, предположениям не было конца. Кому же он
преподнесет свою добычу ? Уж, наверно, он выберет девушку
своего круга, говорили в толпе, какую-нибудь деревенскую
красавицу или дочку скотовода. Казалось, охотник не спешил
удовлетворить общее любопытство. Но немного погодя он поразил
всех : подбросил птицу высоко вверх и отпустил на свободу.
Цапля гордо взмыла вверх, вытянула длинную шею и полетела в
дальний конец долины.
Однако, прежде чем расстаться со своей пленницей, Карлос
вырвал из ее крыльев несколько длинных, прозрачных, как
паутина, перьев, по которым всегда узнаешь цаплю, и связал их в
плюмаж. Покончив с этим, он дал шпоры коню и галопом поскакал к
скамьям. Там он гибким движением наклонился в седле и положил
трофей к ногам... Каталины де Крусес!
Возглас изумления пронесся по толпе, и сразу же все сурово
осудили Карлоса.
Как! Простой охотник на бизонов, никому не известный
бедняк хочет, чтобы его одарила улыбкой дочь богача ? Нет, это
не любезность - это уже оскорбление! Что за дерзкая
самонадеянность!
И возмущались не только сеньоры и сеньориты. Деревенские
красотки и дочки скотоводов были разгневаны не меньше. Ими
пренебрегли, на них не обратили внимания, их обманули - и кто ?
Один из их же среды! Ему, видите ли, понадобилась Каталина де
Крусес!
А Каталина - что ж, ей и лестно и неприятно; неприятно
потому, что она оказалась в затруднительном положении. Она
улыбнулась, покраснела и едва слышно произнесла :
- Благодарю вас, кабальеро.
Однако минуту она медлила, не решаясь поднять трофей.
Справа от нее в гневе вскочил на ноги отец, слева - не менее
разгневанный поклонник. И этот поклонник был не кто иной, как
Робладо.
- Наглец! - закричал он, схватил плюмаж и швырнул его на
землю. - Наглец!
Карлос перегнулся с седла, поднял плюмаж и заткнул его за
золотую тесьму на шляпе. Потом, бросив вызывающий взгляд на
офицера, сказал:
- Не горячитесь, капитан Робладо. Из ревнивых женихов
выходят равнодушные мужья. - Он поглядел на Каталину,
улыбнулся, и добавил совсем другим тоном: - Благодарю вас,
сеньорита!
С этими словами он снял сомбреро, низко поклонился,
повернул коня и поскакал прочь.
Робладо наполовину обнажил шпагу, и его громкое "Черт тебя
побери!" вместе с проклятиями, которые бормотал сквозь зубы дон
Амбросио, достигло ушей Карлоса.
Но при всем своем чванстве капитан был далеко не храбрец,
и, принимая во внимание, что у бедра охотника висел в ножнах
длинный нож - "мачете", Робладо ограничился одними угрозами и
дал Карлосу удалиться.
Этот случай всех взволновал и у многих возбудил недобрые
чувства. Охотник на бизонов вызвал негодование аристократии,
ревность и зависть демократии, и вышло так, что после всех
своих блестящих подвигов он покидал поле состязаний отнюдь не
всеобщим любимцем. Безумные слова странной старухи, его матери,
передавались из уст в уста и пробудили ненависть к человеку
чужого племени - вот почему его искусство вызывало уже не
восхищение, а зависть. Американец, еретик, он поистине должен
быть ангелом, чтобы завоевать их дружбу, ибо в этом далеком
уголке земли фанатизм был также неистов, как в городе Семи
Холмов10 в самые мрачные дни инквизиции.
Пожалуй, для Карлоса было лучше, что состязания уже
остались позади и праздник подходил к концу.
Еще несколько минут - и все пришло в движение. Запрягали
мулов, быков, ослов; скотоводы с женами и дочерьми забирались в
свои повозки, похожие на огромные ящики; крики возниц, свист
бичей, отвратительный визг несмазанных осей - все это слилось в
дикий концерт, который изумил бы всякого, кто не родился в этом
краю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
прожить безбедно, не беря взяток, на те деньги, которые получал
от вицекоролевского правительства.
Сержанту, у которого, как вы уже знаете, было преимущество
- высокий рост и крупный конь, - удалось ухватить петуха за
шею. Как стало известно потом, он заранее набрал пригоршню
песку - это помогло ему сорвать петуха с ветки, и он поскакал
прочь.
Но были там всадники и на более быстрых конях, и не успел
сержант обогнуть столб, служивший вехой поворота, как его
настиг бойкий пастух и вырвал у птицы крыло; второе крыло
оторвал другой преследователь, и сержант вернулся к дереву,
держа в руке лишь жалкие остатки. И, конечно, на его долю не
досталось ни криков "viva", ни рукоплесканий.
Карлос, охотник на бизонов, не участвовал в этом
состязании. Он знал, что завоевал сегодня довольно славы,
приобрел и врагов и друзей, и не стремился умножить число ни
тех, ни других. Однако кое-кто из зрителей стал поддразнивать
его - им просто хотелось снова поглядеть на прекрасного мастера
верховой езды. Некоторое время он сопротивлялся, до тех пор,
пока с дерева не сорвали еще двух петухов. Одного,
целехонького, привез и положил к ногам своей улыбающейся
возлюбленной тот самый пастух, о котором уже упоминалось.
И тут, должно быть, новая мысль пришла на ум Карлосу. Он
выехал вперед, очевидно, готовый принять участие в следующем
заезде.
- Теперь мне не скоро придется быть на празднике, -
заметил он дону Хуану. - Послезавтра я уезжаю в прерии. Надо
сегодня ничего не пропустить.
Игра теперь пошла по-другому. Птицу закопали в землю. Судя
по длинной шее и остроконечному клюву, это не петух, а
снежнобелая цапля, одна из многих видов, какие водятся в этих
местах. Ее нежную, тонкую шею не стали мазать мылом. На этот
раз трудность была в том, что у цапли оставалось достаточно
свободы, и она никак не давалась в руки; она резко отдергивала
голову то вправо, то влево, и ухватить ее было нелегко.
Дан сигнал, и всадники поскакали. Карлос был в числе
последних, но, доскакав, увидел, что белая изгибающаяся шея все
еще на месте. Он оказался проворнее птицы, мгновенно выхватил
ее из покорно раздавшегося песка, и вот она уже машет
белоснежными крыльями над гривой его коня.
Карлосу требовалась не только быстрота, но и большая
ловкость, чтобы ускользнуть от толпы всадников, устремившихся
со всех сторон ему наперерез. Он то кинется вперед, то вдруг
остановится, круто свернет, чтобы миновать какого-нибудь
всадника и проскакать позади него. Так он маневрировал снова и
снова, и наконец его вороной конь вырвался из кольца соперников
и понесся к столбу - знаку поворота. Обогнув его, Карлос
поскакал назад, высоко подняв свою добычу, незапятнанную и
неповрежденную, и зрители встретили его громкими
рукоплесканиями.
Догадкам, предположениям не было конца. Кому же он
преподнесет свою добычу ? Уж, наверно, он выберет девушку
своего круга, говорили в толпе, какую-нибудь деревенскую
красавицу или дочку скотовода. Казалось, охотник не спешил
удовлетворить общее любопытство. Но немного погодя он поразил
всех : подбросил птицу высоко вверх и отпустил на свободу.
Цапля гордо взмыла вверх, вытянула длинную шею и полетела в
дальний конец долины.
Однако, прежде чем расстаться со своей пленницей, Карлос
вырвал из ее крыльев несколько длинных, прозрачных, как
паутина, перьев, по которым всегда узнаешь цаплю, и связал их в
плюмаж. Покончив с этим, он дал шпоры коню и галопом поскакал к
скамьям. Там он гибким движением наклонился в седле и положил
трофей к ногам... Каталины де Крусес!
Возглас изумления пронесся по толпе, и сразу же все сурово
осудили Карлоса.
Как! Простой охотник на бизонов, никому не известный
бедняк хочет, чтобы его одарила улыбкой дочь богача ? Нет, это
не любезность - это уже оскорбление! Что за дерзкая
самонадеянность!
И возмущались не только сеньоры и сеньориты. Деревенские
красотки и дочки скотоводов были разгневаны не меньше. Ими
пренебрегли, на них не обратили внимания, их обманули - и кто ?
Один из их же среды! Ему, видите ли, понадобилась Каталина де
Крусес!
А Каталина - что ж, ей и лестно и неприятно; неприятно
потому, что она оказалась в затруднительном положении. Она
улыбнулась, покраснела и едва слышно произнесла :
- Благодарю вас, кабальеро.
Однако минуту она медлила, не решаясь поднять трофей.
Справа от нее в гневе вскочил на ноги отец, слева - не менее
разгневанный поклонник. И этот поклонник был не кто иной, как
Робладо.
- Наглец! - закричал он, схватил плюмаж и швырнул его на
землю. - Наглец!
Карлос перегнулся с седла, поднял плюмаж и заткнул его за
золотую тесьму на шляпе. Потом, бросив вызывающий взгляд на
офицера, сказал:
- Не горячитесь, капитан Робладо. Из ревнивых женихов
выходят равнодушные мужья. - Он поглядел на Каталину,
улыбнулся, и добавил совсем другим тоном: - Благодарю вас,
сеньорита!
С этими словами он снял сомбреро, низко поклонился,
повернул коня и поскакал прочь.
Робладо наполовину обнажил шпагу, и его громкое "Черт тебя
побери!" вместе с проклятиями, которые бормотал сквозь зубы дон
Амбросио, достигло ушей Карлоса.
Но при всем своем чванстве капитан был далеко не храбрец,
и, принимая во внимание, что у бедра охотника висел в ножнах
длинный нож - "мачете", Робладо ограничился одними угрозами и
дал Карлосу удалиться.
Этот случай всех взволновал и у многих возбудил недобрые
чувства. Охотник на бизонов вызвал негодование аристократии,
ревность и зависть демократии, и вышло так, что после всех
своих блестящих подвигов он покидал поле состязаний отнюдь не
всеобщим любимцем. Безумные слова странной старухи, его матери,
передавались из уст в уста и пробудили ненависть к человеку
чужого племени - вот почему его искусство вызывало уже не
восхищение, а зависть. Американец, еретик, он поистине должен
быть ангелом, чтобы завоевать их дружбу, ибо в этом далеком
уголке земли фанатизм был также неистов, как в городе Семи
Холмов10 в самые мрачные дни инквизиции.
Пожалуй, для Карлоса было лучше, что состязания уже
остались позади и праздник подходил к концу.
Еще несколько минут - и все пришло в движение. Запрягали
мулов, быков, ослов; скотоводы с женами и дочерьми забирались в
свои повозки, похожие на огромные ящики; крики возниц, свист
бичей, отвратительный визг несмазанных осей - все это слилось в
дикий концерт, который изумил бы всякого, кто не родился в этом
краю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93