- Разумеется, избегает, - сказал Клиний.
- Ну а кто предпочитает действовать меньше - бедный или богатый?
- Бедный.
- А слабый или сильный?
- Слабый.
- Если он в почете находится или в бесчестье?
- В бесчестье.
- Ну а какой человек действует меньше - мужественный и мудрый или же трус?
- Трус.
- В целом же, Клиний, как представляется, все то, что мы раньше назвали
благами, не потому носит это имя, что по самой своей сути является таковым,
но вот почему: если этими вещами руководит невежество, то они - большее
зло, чем вещи противоположные, причем настолько большее, насколько сильнее
они подчиняются руководящему началу, выступающему как зло; если же их
направляют разумение и мудрость, то они скорее будут добром; само же по
себе ни то ни другое ничего не стоит. [170]
... Мы установили, что ничего бы не выиграли, даже если бы без хлопот и
раскопок у нас в руках оказалось бы все золото; и если бы мы даже умели
превращать в золото скалы, это знание не имело бы для нас никакой цены.
Ведь коли бы мы не знали, как использовать золото, то ясно, что от него не
было бы никакой пользы. [...] Точно также, видимо, и от любого другого
знания не будет никакой пользы - ни от умения наживаться, ни от врачебного
искусства, ни от какого иного, если кто умеет что-либо делать, пользоваться
же сделанным не умеет.... Мы нуждаемся в таком знании, в котором сочеталось
бы умение что-то делать и умение пользоваться сделанным.
- Я знаю некоторых составителей речей, не умеющих пользоваться собственными
речами, которые сами они сочинили, подобно тому, как изготовители лир не
умеют пользоваться лирами. В то же время есть другие люди, умеющие
пользоваться тем, что первые приготовили, хотя сами приготовить речи не
умеют. Ясно, что и в деле составления речей искусство изготовления - это
одно, а искусство применения - другое.
- Мне кажется, - сказал я, - ты достаточно веско доказал, что составление
речей - это не то искусство, обретя которое человек может стать счастливым.
А я уж подумал, что здесь и явится нам знание, которое мы давно ищем. Ведь
мне и сами эти мужи, сочинители речей, кажутся премудрыми, и искусство их -
возвышенным и волшебным. Да и неудивительно: оно как бы часть искусства
заклинаний и лишь немного ему уступает. Только искусство заклинателей - это
завораживание гадюг, тарантулов, скорпионов и других вредных тварей, а
также недугов, а искусство сочинителей речей - это завораживание и заговор
судей, народный представителей и толпы. Или ты думаешь иначе?
- Да ведь оно напоминает искусство охоты - только на людей.
- Ну и что же? - спросил я.
- Никакое охотничье искусство, - отвечал он, - не идет далее того, чтобы
схватить, изловить. А после того как дичь, за которой охотятся, схвачена,
звероловы и рыбаки уже не знают, что с нею делать, но передают свою добычу
поварам; а геометры, астрономы и мастера счета, которые тоже ведь охотники,
ибо не создают сами свои задачи, чертежи и таблицы, но исследуют
существующие, - они (поскольку не знают, как этим пользоваться, а
занимаются лишь охотой), если только не совсем лишены разума, передают
диалектикам заботу об использовании своих находок. [...] И стратеги, таким
же точно образом, когда захватят какой-либо город или военный лагерь,
передают их государственным мужам, ибо сами они не умеют воспользоваться
тем, что захватили, наподобие того как ловцы перепелов передают их тем, кто
умеет перепелов откармливать. И если нам необходимо искусство, которое,
сделав какое-то приобретение, создав что-либо или изловив, само же и умеет
этим воспользоваться, и такое искусство сделает нас счастливыми, то надо
искать какое-то другое искусство, не полководческое.
- Показалось нам, что государственное и царское искусство - это и есть то,
что мы ищем. [...] Именно этому искусству, подумали мы, и военное дело, и
другие искусства передоверяют руководить тем, что сами они создают, -
единственному знающему, как всем этим пользоваться.
Платон - Евтифрон
Платон
Евтифрон
Сократ. Скажи ради Зевса, Евтифрон, ты-то себя считаешь настолько точно
осведомленным в божественных законах и в вопросах благочестия и нечестия,
что не страшишься - даже если бы все было так, как ты говоришь, - сам
совершить нечестивое дело, преследуя отца по суду?
Евтифрон. Мало было бы от меня пользы, Сократ, и ничем бы не отличался
Евтифрон от большинства людей, если бы я не был точно осведомлен о подобных
вещах.
Сократ. Пожалуй, уважаемый Евтифрон, для меня самое лучшее - стать твоим
учеником... [298] Поведай же мне, ради Зевса... в чем заключается
благочестие и нечестие как в отношении убийства, так и во всем остальном?
[299] Ведь ты подтвердил, что именно в силу единой идеи {Эйдос - вид и идея
(то, что видно) - основные термины платоновского учения об идеях, они
выражают структурную особеннность предметно-смысловой цельности каждой
вещи, оказываясь видением предметно-смыслового оформления действительности.
- А.Т.} нечестивое является нечестивым, а благочестивое - благочестивым.
[...] Так разъясни же мне относительно этой идеи, что именно она собой
представляет, дабы, взирая на нее и пользуясь ею как образцом, я называл бы
что-либо одно, совершаемое тобою либо кем-то другим и подобное этому
образцу, благочестивым, другое же, не подобное ему, таковым бы не называл.
Евтифрон. Итак, благочестиво то, что угодно богам, нечестиво же то, что им
неугодно. [...]
Сократ. Значит, и то, что у богов бывает противоборство, междоусобицы и
взаимная вражда, - это тоже ты подтверждаешь?
Евтифрон. Да, подтверждаю.
Сократ. А среди богов, благороднейший Евтифрон, одни, по твоим словам,
почитают одно справедливым, прекрасным, постыдным, добрым и злым, а другие
- другое: ведь не восставали бы они друг на друга, если бы не спорили из-за
этого. Как ты думаешь?
Евтифрон. Ты прав.
Сократ. Но, Евтифрон, согласно этому рассуждению, благочестивое и
нечестивое - это одно и то же.
Евтифрон. Видимо, так.
Сократ. Но давай внесем сейчас такую поправку в рассуждение: нечестиво
ненавистное всем богам, а угодное всем им - благочестиво, если же что-либо
одни из них любят, а другие ненавидят, то это либо ни то ни другое, либо и
то и другое одновременно. Но подумай вот о чем: благочестивое любимо богами
потому, что оно благочестиво, или оно благочестиво потому, что его любят
боги? ... Не потому ведомое ведут, что оно является ведомым, но оно потому
и ведомо, что его ведут; наконец, не потому несомое несут, что оно несомо,
но оно несомо, потому что его несут. Значит, ясно, Евтифрон, что я хочу
сказать, а именно: если нечто является чем-то и что-то испытывает, то не
потому оно является, что бывает являющимся, но являющееся потому что
является;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277