Ч у ж е з е м е ц.Как же не причудливое? Видишь, из-за этого сплетения
многоголовый софист принудил нас против воли согласиться, что небытие
каким-то образом существует.
Т е э т е т. Вижу, и очень даже.
Ч у ж е з е м е ц.Что же теперь? С помощью какого определения его искусства
придем мы в согласие с самими собой?
Т е э т е т.Почему ты так говоришь и чего ты боишься?
Ч у ж е з е м е ц.Когда мы утверждаем, что софист обманывает нас призраком
и что искусство его обманчиво, не утверждаем ли мы этим, что наша душа
из-за его искусства мнит ложное? Или как мы скажем?
Т е э т е т.Именно так. Что же другое мы можем сказать?
Ч у ж е з е м е ц.Далее, ложное мнение - это мнение, противоположное тому,
что существует. Не так ли?
Т е э т е т.Да, противоположное.
Ч у ж е з е м е ц.Ты говоришь, следовательно, что ложное мнение - это
мнение о несуществующем?
Т е э т е т.Безусловно.
Ч у ж е з е м е ц.Представляет ли оно собой мнение о том, что
несуществующего нет или что вовсе не существующее все-таки есть?
Т е э т е т.Несуществующее должно, однако, каким то образом быть, если
только когда-нибудь кто-то хоть в чем-то малом солжет.
Ч у ж е з е м е ц.Что же? Не будет ли он также считать, что безусловно
существующее вовсе не существует?
Т е э т ет.Да.
Ч у ж е з е м е ц.И это тоже ложь?
Т е э т е т. И это.
Ч у ж е з е м е ц.Следовательно, положение, что существующее не существует
или что несуществующее существует, думаю, будет точно так же считаться
ложным.
Т е э т е т.Да и может ли оно быть иным?
Ч у ж е з е м е ц.Вероятно, не может. Но этого софист не признает. И есть
ли какой-нибудь способ толкнуть здравомыслящего человека на такую уступку,
раз мы признали [в отношении небытия] то, о чем у нас шла речь раньше?
Понимаем ли мы, Теэтет, что говорит софист?
Т е э т е т.Отчего же и не понять? Он скажет, что, дерзнув заявить, будто
есть ложь и в мнениях, и в словах, мы противоречим тому, что недавно
высказали. Ведь мы часто вынуждены связывать существующее с несуществующим,
хотя недавно установили, что это менее всего возможно.
Ч у ж е з е м е ц.Ты правильно вспомнил. Но пора уже принять решение, что
же нам делать с софистом? Ты видишь, сколь многочисленны и как легко
возникают возражения и затруднения, когда мы разыскиваем его в искусстве
обманщиков и шарлатанов.
Т е э т е т.Да, очень даже вижу.
Ч у ж е з е м е ц.Мы разобрали лишь малую часть их, между тем как они, так
сказать, бесконечны.
Т е э т е т. Как видно, схватить софиста невозможно, раз все это так.
Ч у ж е з е м е ц.Что же? Отступим теперь из трусости?
Т е э т е т.Я полагаю, что не следует, если мы мало-мальски в силах его
как-то поймать.
Ч у ж е з е м е ц. Но ты будешь снисходителен и сообразно с только что
сказанным удовольствуешься, если мы как-то мало-помалу выпутаемся из столь
трудного рассуждения?
Т е э т е т.Отчего же мне не быть снисходительным?
Ч у ж е з е м е ц. А больше того прошу тебя о следующем.
Т е э т е т.О чем?
Ч у ж е з е м е ц.Чтобы ты не думал, будто я становлюсь в некотором роде
отцеубийцей.
Т е э т е т. Как так?
Ч у ж е з е м е ц.Защищаясь, нам необходимо будет подвергнуть испытанию
учение нашего отца Парменида и всеми силами доказать, что небытие в
каком-либо отношении существует и, напротив, бытие каким-то образом не
существует.
Т е э т е т.Очевидно, нечто подобное нам и придется отстаивать в
рассуждении.
Ч у ж е з е м е ц.Да, по пословице, это видно и слепому. Ведь пока это не
отвергнуто нами или не принято, едва ли кто окажется в состоянии говорить о
лживых словах и мнениях,будет ли дело идти об отображениях, подражаниях и
призраках или же обо всех занимающихся этим искусствах,не противореча по
необходимости самому себе и не становясь таким образом смешным.
Т е э т е т.Весьма справедливо.
Ч у ж е з е м е ц.Ради этого-то и придется посягнуть на отцовское учение
или же вообще отступиться, если некий страх помешает нам это сделать.
Т е э т е т.Ничто не должно нас от этого удержать.
Ч у ж е з е м е ц.Теперь я еще и в-третьих буду просить тебя об одной
малости.
Т е э т е т. Ты только скажи.
Ч у ж е з е м е ц.Недавно только я говорил, что всегда теряю надежду на
опровержение всего этого, вот и теперь случилось то же.
Т е э т е т.Да, ты говорил.
Ч у ж е з е м е ц.Боюсь, чтобы из-за сказанного не показаться тебе
безумным, после того как я вдруг с ног встану на голову. Однако ради тебя
мы все же возьмемся за опровержение учения [Парменида], если только мы его
опровергнем.
Т е э т е т.Так как в моих глазах ты ничего дурного не сделаешь, если
приступишь к опровержению и доказательству, то приступай смело.
Ч у ж е з е м е ц.Ну ладно! С чего же прежде всего начать столь
дерзновенную речь? Кажется мне, мой мальчик, что нам необходимо направиться
по следующему пути.
Т е э т е т.По какому же?
Ч у ж е з е м е ц.Прежде всего рассмотреть то, что представляется нам
теперь очевидным, чтобы не сбиться с пути и не прийти легко к взаимному
соглашению так, как будто нам все ясно.
Т е э т е т.Говори точнее, что ты имеешь в виду.
Ч у ж е з е м е ц.Мне кажется, что Парменид, да и всякий другой, кто только
когда-либо принимал решение определить, каково существующее количественно и
качественно, говорили с нами, не придавая значения своим словам.
Т е э т е т.Каким образом?
Ч у ж е з е м е ц.Каждый из них, представляется мне, рассказывает нам
какую-то сказку, будто детям: один, что существующее - тройственно и его
части то враждуют друг с другом, то становятся дружными, вступают в браки,
рождают детей и питают потомков; другой, называя существующее двойственным
- влажным и сухим или теплым и холодным, заставляет жить то и другое вместе
и сочетаться браком. Наше элейское племя, начиная с Ксенофана, а то и
раньше, говорит в своих речах, будто то, что называется "всем", - едино.
Позднее некоторые ионийские и сицилийские Музы сообразили, что всего
безопаснее объединить то и другое и заявить, что бытие и множественно и
едино и что оно держится враждою и дружбою. "Расходящееся всегда сходится",
говорят более строгие из Муз; более же уступчивые всегда допускали, что все
бывает поочередно то единым и любимым Афродитою, то множественным и
враждебным с самим собою вследствие какого-то раздора. Правильно ли кто из
них обо всем этом говорит или нет - решить трудно, да и дурно было бы
укорять столь славных и древних мужей. Но вот что кажется верным...
Т е э т е т.Что же?
Ч у ж е з е м е ц.А то, что они, свысока взглянув на нас, большинство,
слишком нами пренебрегли. Нимало не заботясь, следим ли мы за ходом их
рассуждений или же нет, каждый из них упорно твердит свое.
Т е э т е т.Почему ты так говоришь?
Ч у ж е з е м е ц.Когда кто-либо из них высказывает положение, что
множественное, единое или двойственное есть, возникло или возникает и что,
далее, теплое смешивается с холодным, причем предполагаются и некоторые
другие разделения и смешения, то, ради богов, Теэтет, понимаешь ли ты
всякий раз, что они говорят?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277