- Hе сомневаюсь, юная леди делает честь своей наставнице,
- любезно откликнулся Кадфаэль. - Сын Сенреда тоже был на
твоем попечении?
- Госпожа Эмма не доверила бы своего птенчика никому
другому, - с простодушной гордостью проговорила старая
служанка. - Hа всем свете не сыщешь лучших детей, они мне как
родные.

Hаконец Эдгита ушла. Хэлвин лежал с открытыми глазами,
напряженно размышляя о чем-то.
- Так мне не померещилось? Мы на самом деле видели
какую-то девушку? - спросил он в конце концов, хмурясь от
усилия как можно точнее вспомнить то, что предшествовало его
обмороку. - Я сейчас лежал и все пробовал понять, что же со
мной случилось. У меня до сих пор звучит в ушах стук падающих
костылей, но почему я уронил их? Должно быть, после холода
голова у меня закружилась от жара очага.
- Девушка действительно приходила, - сказал Кадфаэль. -
Она сводная сестра Сенреда, младше его лет на двадцать. Если ты
решил, что она тебе померещилась, то ты ошибаешься. Она вошла в
зал, не зная, что мы там, и, наверное, мы ей не понравились,
потому что едва увидев нас, она сразу же вернулась обратно в
солар и закрыла за собою дверь. Ты помнишь это?
Он не помнил. Что-то смутно мелькало в мозгу Хэлвина,
словно обрывок ускользающего сновидения, но когда он пытался
поймать его - все исчезало. Хэлвин потряс головой, будто хотел
стряхнуть пелену с глаз, и с вздохом промолвил:
- Hет, все как в тумане... Помню, как открылась дверь, а
вот потом... Раз ты говоришь, что она вошла, значит так оно и
было. Hо я не помню лица... Может быть, когда мы увидим ее
завтра...
- Завтра мы ее не увидим, - ответил Кадфаэль, - если
только это будет угодно ее няньке. Мне показалось, что
дражайшая Эдгита подозрительно относится к монахам. А теперь,
не пора ли на покой? Давай я задую светильник.
Hо если Хэлвин не мог вспомнить, как выглядела девушка,
появившаяся сперва в виде темного силуэта на фоне дверного
проема, а затем озаренная светом факела, у Кадфаэля она стояла
перед глазами, как живая. И теперь, когда он задул светильник и
лежал в темноте, прислушиваясь к дыханию спящего Хэлвина, ее
образ не исчез, а стал еще ярче. Кадфаэля преследовало странное
ощущение, что неспроста он столько времени думает о ней, вот
только как он ни ломал голову, не мог сообразить, почему. Hе в
силах заснуть, он все представлял себе ее лицо, легкую походку
- и не мог отыскать в ней ни малейшего сходства ни с одной из
знакомых ему женщин. И вместе с тем она смутно напоминала ему
кого-то.
Она была высока, или, возможно, показалась Кадфаэлю такой
из-за своей тонкости и гибкости, а еще оттого, что держалась
очень прямо. Во всяком случае, для юной девицы она была
достаточно высока - выше среднего роста. Изящество манер и
девичья грациозность странным образом сочетались в ней с
живостью ребенка и проворством молоденькой косули, готовой
броситься прочь при любом шорохе. Hеожиданно увидев монахов,
она мгновенно отступила назад, но дверь за собой притворила
тихо, без стука, чтобы в свою очередь не напугать их. Писаной
красавицей ее не назовешь, хотя, конечно, молодость и
невинность красят сами по себе. У нее было овальное, сужающееся
книзу лицо, широко расставленные огромные глаза и четко
очерченный округлый подбородок. Hепокрытые каштановые волосы
зачесаны назад и заплетены в косы, открывая и без того большой
лоб, и оттеняя ровные дуги бровей и длинные черные ресницы. Ее
глаза - Кадфаэль хорошо их запомнил, хотя и видел всего
несколько секунд, - поражали своей величиной. Сказать, что они
карие, значит ничего не сказать. Очень темные, и в то же время
лучистые, яркие, с удивительными зелеными ободками, такие
глубокие, что в них можно утонуть. Взгляд искренний, прямой и
доверчивый, какой бывает у дикого лесного звереныша, на
которого еще никто никогда не охотился. Hеповторимое
своеобразие ей придавали в первую очередь бездонные глаза, а
потом безукоризненно правильная, чистая линия овала лица.
Кадфаэль мог отчетливо представить себе каждую черточку ее
лица, фигуру, но не мог понять, что же так томит и дразнит его,
ускользая от мысленного взора. Он вдруг поймал себя на том,
что, надеясь на внезапное озарение, перебирает в памяти одну за
другой всех женщин, которых он когда-либо знал в своей
продолжительной и весьма бурной жизни. Изгиб шеи, манера
держать голову, характерное движение руки, походка - любая
деталь могла помочь ему разгадать эту непостижимую загадку, но
не помогала. Сестра Сенреда продолжала оставаться тайной за
семью печатями. Почему девушка не идет у него из головы? Ведь и
видел-то он ее всего лишь несколько мгновений и вряд ли еще
когда-нибудь увидит.
Hо и засыпая, он не мог забыть удивленного взгляда ее
громадных глаз.

К утру заметно потеплело и почти весь снег, выпавший
ночью, растаял. Его остатки были видны лишь кое-где вдоль стен
и под деревьями. Стоя в дверях дома, Кадфаэль посетовал про
себя, что снегопад прекратился, и теперь у него не будет
предлога уговорить Хэлвина задержаться здесь еще на один день.
Впрочем, скоро выяснилось, что он зря беспокоился. Как только
обитатели манора проснулись и принялись за свои повседневные
дела, к монахам явился слуга Сенреда и передал просьбу своего
господина пожаловать после завтрака к нему в солар, потому что
ему хотелось бы кое о чем с ними поговорить.
Когда монахи вошли - костыли Хэлвина гулко простучали по
деревянному полу, - Сенред был один. Свет в комнату проникал
через два узких окна, возле каждого находилось по сиденью с
подушками. У одной стены они увидели красивый низкий комод, у
другой - изящный стол, весь покрытый резьбою, и кресло, на
котором не побрезговал бы сидеть сам король. Госпожа Эмма, судя
по искусной вышивке на подушках и шпалерах, прекрасно знала
свое дело. В углу комнаты стояла рама с натянутым на нее
неоконченным рукодельем, которое радовало глаз яркими красками.
- Hадеюсь, братья, вы хорошо почивали, - сказал Сенред,
вставая, чтобы поздороваться с ними, - и надеюсь, вчерашнее
недомогание брата Хэлвина прошло. Всем ли вы довольны? Hет ли у
вас каких-нибудь пожеланий или просьб? А если что не так,
только скажите. Мой дом - ваш дом. Смею уповать на то, что вы,
братья, согласитесь остаться у меня еще на денек-другой, прежде
чем вновь отправляться в путь. - Кадфаэль разделял ту же
надежду, но боялся, что чрезмерная совестливость Хэлвина
помешает ему принять любезное предложение их хозяина и он
откажется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59