Прочесть что-нибудь на лице Роогаса было трудно.
— Спасибо.
Казалось, что гость не знал, с чего начать.
Лапетеус протянул ему коробку с папиросами. Чутье подсказывало, что Роогас не случайно зашел к нему,
«Защищать его я больше не смогу»,— почему-то подумал Лапетеус.
2
— Работа у пас идет более или менее планомерно,— начал Роогас.— Горячие деньки прошли, уже вторзй месяц поспокойнее.
Понять, что Роогас говорит не о том, ради чего пришел, было несложно. Он все еще подыскивал нужные слова. Наконец решился и сказал, внешне совсем спокойно;
— Я ухожу с работы.
— Поссорились с директором? — не сразу понял Лапетеус.
— Нет. Директору я еще не сообщал о своем уходе,
— Трения с местными органами?
— В Вильянди на меня еще не обратили внимания.
Роогас подчеркнул слова «в Вильянди» и «еще». Лапетеус не придал этому значения. Или действительно не заметил.
— Нашли место получше? Честно говоря, и я порой чувствую, что надоело. Видимо, годы дают себя знать.
— Нового места у меня нет.
— Почему же вы уходите? Помните, как-то вы сами сказали, что не нужно раньше времени плевать в старый колодец,
Роогас как-то странно усмехнулся.
— Не хочу, чтобы меня вышали. Еще меньше хочется мне, чтобы из-за меня упрекали вас. Вы рекомендовали меня в Вильянди. Я этого не забуду. Вот и, все, что я хотел вам доложить.
Лапетеус опасался чего-то другого. Теперь он даже немного обрадовался, что к нему пришли не за помощью. Он хорошо разбирался в людях и видел, что Роогас, хотя и держал себя в руках, был не в себе.
— Вы все взвесили? — Лапетеус почувствовал, что его слова звучат холодно, официально, даже неискренне.
— Да. Это самое правильное.
— Времена безусловно... сложные. Вам, вероятно, нет смысла объяснять, как сейчас относятся к руководящим кадрам. Вы, видимо, сами полностью в курсе. Конечно, нужно честно признать — в вопросе о кадрах были грубые отклонения от большевистских принципов. Но... все это не касается вас.
— Я думаю, что касается. Столичная газета среди подозрительного элемента, которому якобы покровительствовал товарищ Пыдрус, назвала и мою фамилию.
Лапетеус такой статьи не читал. Он встревожился, но виду не подал.
— В министерстве вас оценивают положительно. Мы вопроса не поднимали и не собираемся этого делать. Во всяком случае, мой отдел.
— Благодарю. Но это не меняет моего решения.
Слова, голос, выражение лица Роогаса, весь его облик, как ни пытался он скрыть это, по/лверждали, что он был крайне расстроен. Лапетеус не ошибся, придя к такому заключению. Догадывался он и о том, что Роогас охотно остался бы на прежнем месте. Ему нравилось в Вильяндиском леспромхозе. Работа планового отдела немного напоминала штаб. В подсчетах рабочей силы и мощности машин, в их расстановке было что-то общее с расчетом огневой мощи подразделений и определением их боевых задач. Графики лесозаготовок во многом походили на графики, которые составляли в штабах полков и дивизий. Свои обязанности он выполнял точно и, освоившись с работой, не раз давал директору толковые советы. В хорошем настроении директор называл его своим начальником штаба.
И город нравился Роогасу. Жить можно было здесь вполне. Если становилось грустно, он бродил по берегам озера, вдоль ручья или брал лодку и утомлял себя греблей. Часто заходил в кафе, где обычно в одиночестве сидел за столиком. Познакомился с врачами, учителями, артистами и другими, кто заходил сюда выпить кофе, съесть булочку и обменяться новостями. У него возникла близкая дружба с одной женщиной-врачом, которая махнула рукой на сплетни и порой навещала Роогаса на его холостяцкой квартире.
Лапетеус не знал всех этих подробностей, но заметил, что Роогас свыкся со своей работой, хорошо отзывался о Вильянди, выписывал литературу о лесоводстве и лесной промышленности.
— Не буду вас агитировать. Подумайте еще. И не забывайте, что я вас поддерживаю. В конце концов, какая бы ни была у вас анкета, мы вместе сражались на фронте.
Роогас поднялся и с выправкой профессионального военного сдвинул каблуки, подал руку. Лапетеус тоже встал, энергично ответил на крепкое рукопожатие Роогаса.
— До свидания.
— Всего хорошего.
Он проводил его до двери. Потом вернулся к письменному столу, уселся. Подумал, что с Роогасом следовало обойтись потеплее. В разговоре о политике в области кадров Лапетеус незаметно для себя употребил слова Юрвена. Стоило ли вообще об этом говорить? Но сказал или не сказал, теперь это дела не меняет, решил он. И все же хорошо, что Роогас уходит из их системы.
Взгляд опустился на письмо с пярнуской лесопилки, и Лапетеус быстро взглянул па часы. Ведь обещал в три часа позвонить в Пярну.
Он поднял телефонную трубку и снова ощутил прикосновение чужой руки. Не крепкое пожатие Роогаса, а нежную ласку пальцев Реэт Силларт.
Лапетеус ничуть не жалел, что уезжает в Выру и не сможет пойти в гости к Реэт. Но в последний момент он отложил командировку...
Гостей у Силлартов было немного. Несколько молодых женщин, которых Реэт представила как своих подруг. Столько же мужчин, в большинстве моложе Ла-петеуса. Кроме двух. Эндель Мурук был примерно одних с ним лет. Сидя, он выглядел человеком среднего роста, но, встав, оказался на полголовы выше Лапетеуса. Второму — склонному к ожирению Рейихольду Самма-сельгу — было примерно около сорока пяти.
Первый, знакомясь с Лапетеусом, представился:
— Доцент Мурук.
Второй после обычной церемонии знакомства и рукопожатия заметил:
— Я знаю вашего министра. Дельный мужик. Внешне— рохля, а на самом деле — гром и молния.
Лапетеус с удовлетворением обнаружил, что среди гостей, кроме него, из министерства никого не было. По крайней мере не будет напрасных разговоров.
Прежде всего Реэт показала ему дом. Они вдвоем ходили из комнаты в комнату, остальные гости явно были здесь не впервые.
— Хорошо, что вы пришли,— тараторила Реэт.— Чудесно. Я ждала вас и боялась, что вы не придете.
— Министр попросил меня перенести поездку,— хладнокровно и неожиданно для самого себя соврал Лапетеус.
— И что только делал бы хозяин, если бы вас вдруг куда-нибудь перевели. Нет, нет, это может случиться. С любым, и с вами тоже. Он остался бы без ног и без РУК.
— Вы преувеличиваете...— Лапетеус не знал, как обратиться к собеседнице.
— Говорите мне просто Реэт.
— Спасибо.
— Пройдемте сюда, вправо. Я покажу вам комнаты и на втором этаже.
Реэт поднималась впереди него. Перед глазами Лапетеуса мелькали крепкие стройные икры. Из-под края юбки виднелось кружево белья.
Лестница привела в довольно просторное помещение, которому Лапетеус не смог подобрать названия. Стенная полка с книгами, кресло, низкий столик и торшер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63