Этот приказ привел в бешенство капитана Сауэра« Что это такое? Ежедневно меняй позицию. Не война, а детская игра! Он сказал это командиру полка. Полковник Ратае напомнил ему, что приказ есть приказ и их долг — выполнять приказы. Фронт действительно не ящик с песком, здесь не умничают, а действуют. Это во-первых. А во-вторых, задача, ради которой их дивизия прибыла сюда, выполнена. Немцы не смогут больше наступать, пока не получат новых подкреплений, что подтвердил вчерашний день. В-третьих, неужели он не понимает, что, уничтожив окруженные в Великих Луках вражеские войска, они выполнят основную задачу на этом участке фронта?
Первые же дни наступления на подступах к городу доказали капитану Сауэру, что он ошибался. Новая задача была не легче. За неделю наступления им удалось продвинуться вперед всего на два с половиной километра. И уже несколько дней, как продвижение полностью затормозилось.
Наступлению батальона мешало большое, изуродованное снарядами каменное здание. Крыша дома сгорела, половина перегородок и потолков обрушилась, во внешних стенах зияли гигантские дыры, но засевшие в доме гитлеровцы держали все окрестности под плотным огнем. Здание стояло на небольшом холмике. Вокруг было пусто. Когда-то здесь стояли маленькие, одноэтажные деревянные дома, но теперь от них ничего не осталось. Сделал это не только орудийный огонь. Деревянные здания растащили сами немцы, используя бревна для строительства подвалов и блиндажей, на потолки для дзотов и на топливо. Там, где на карте значились улицы, капитан Сауэр видел только запорошенные снегом ямы, остатки фундаментов, проволочные заграждения, огневые точки, казавшиеся разбитыми, но снова и снова оживавшие во время атак.
И на этот раз капитан Сауэр расположил командный пункт на линии стрелковых рот. Вместе с солдатами бежал он по открытому полю, но дальше заграждения из колючей проволоки не прошел и он. Огонь не позволял даже приподнять головы, и им пришлось дожидаться темноты, чтобы отступить назад. Греясь у огня, капитан подумал, что нужно было скомандовать наступление. Зря мерзли четыре часа на снегу. Разве не могли бы они сейчас быть в окопах фрицев? Эти сорок — пятьдесят метров, отделявшие их от вражеской траншеи, они преодолели бы за две-три минуты, неожиданность помогла бы им.
Эта мысль не давала ему больше покоя.
Он дал людям отдохнуть, получил согласие полковника, сам обошел роты и в пять часов утра повел батальон в атаку. Незаметно для врага они подползли туда, откуда днем не смогли сделать ни шагу вперед.
Капитан Сауэр дал команду атаковать. И пошел впереди седьмой роты.
Он не видел уже, как рота ворвалась в окопы немцев. Лейтенант Аава организовал оборону и пошел разыскивать командира батальона, чтобы согласовать дальнейшие действия. Он, правда, попытался по своей инициативе пробиться до здания, но разъяренные, как осы в гнезде, немцы встретили их огнем. Они не экономили ракет — вокруг дома все сверкало в синем призрачном свете. Лейтенант, довольный и разочарованный одновременно, искал командира батальона. Доволен он был тем, что дело не провалилось, разочарован, что не удалось захватить дом. Аава искал капитана. В окопах комбат не появлялся. Никто — ни Мянд, ни Рюик, ни Агур — никто не видел его здесь. Лейтенант Аава послал Тислсра на старый командный пункт. Там были уверены, что Сауэр впереди, в окопах. Может быть, он в восьмой роте,— ведь и восьмая рота участвовала в атаке. Тислер вернулся, когда уже светало, и ему пришлось попотеть, чтобы перебраться через пустырь. Немецкие снайперы держали этот участок под огнем.
Капитана Сауэра нашли там, где никто не догадался его искать.
Он лежал навзничь на снегу метрах в сорока — пятидесяти от окопов. Не могли понять: как это никто не заметил падения командира? «Жали во всю прыть к окопам, по сторонам не глядели», — решил Тяэгер.
Лейтенант Аава послал людей принести Сауэра. Но они не дошли. За несколько шагов до места, где лежал тяжело раненный или мертвый капитан, оба они упали.
Это был тяжелый день для лейтенанта Аава.
Капитан Сауэр лежал на снегу в прежнем положении. Никто не знал, мертв он или в его теле еще бьется жизнь. Никто не мог подойти к нему.
Порой казалось, что он шевелится.
— Обман зрения,— шептал Мянд.
Потом капитан Сауэр действительно пошевелился. Все заметили это.
— Жив,— едва слышно прошептал лейтенант Аава. Им не удалось обнаружить снайперов, державших
под огнем подходы к телу капитана Сауэра. Возле капитана лежали уже несколько раненых.
Лейтенант Аава связался с полковником и попросил, чтобы батареи открыли на несколько минут интенсивный огонь по белому дому. Одновременно и они откроют огонь из всех видов оружия. Тогда они смогут вынести командира батальона и других раненых.
Так и произошло.
Но перед этим, как будто догадавшись об их намерениях, фашистские снайперы расстреляли лежащие на снегу тела. Снежная пыль отмечала попадание пуль. Дважды судорожно вздрогнуло тело капитана. В бинокль Аава заметил, что на спине полушубка Сауэра возникли дырочки. Сквозь одну торчала овечья шерсть. «Попали»,— подумал он, и что-то сдавило горло.
Тело капитана Сауэра уже остыло и закоченело, когда Мянд и Тислер принесли его в окоп.
В это время Тяэгер как сумасшедший сселял в окно, где, по его мнению, сверкнул язычок пламени.
2
Лейтенанта Мянда вызвали к командиру полка.
Мянд дремал в полуосыпавшемся окопе. У едва тлеющего костра храпели Тяэгер, Тислер и Вийес. Растянутая палатка прикрывала отблеск пламени. За огнем следил Рюнк. Да и следить-то было не за чем. Горсть углей и полуобгорелое полено.
Мянд крепко спал. Рюнк не хотел будить его. Политрук уже давно не смыкал глаз. Двое суток, днем и ночью, пытались они пробиться к белому дому, но вес еще торчали в тех же самых окопах.
Рюнк посмотрел на связного и хладнокровно совралз
— Мянда здесь нет.
— Мне сказали, что он здесь.
— Был и снова ушел.
Теперь гонец из штаба подошел к самому огню.
— А этот лейтенант кто?
-— Мянд и есть,— удивился Рюнк.— Не заметил я, когда он снова сюда забрался. Наверное, вздремнул немного. Ладно, я скажу, когда проснется.
— Он должен явиться сразу.
— Что у вас там стряслось? Садись, покурим.
— Некогда. Разбудите его.
— Третью ночь не спит. Только что задремал. Ведь не горит же у вас в штабе!
— Старик рассердится.
— Что с того? Ты ж не трус.
— Вы его знаете. Погонит обратно в роту, Я разбужу его.
Убери лапы,— проворчал продраьшии глаза Тяэгер.— Убирайся!
— Полковник приказал...
— Пусть приказывает- У тебя и своя голова есть. Трус! Посмотришь — с души воротит. В роту погонит! А мы где? Сгинь с глаз!
— Я доложу...
— Доложи— пробурчал Тяэгер уже сквозь сон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69