Посмотрите, опять срезы, выложенные бетоном... А ваша «инспекторская дорога». Срезали неровности, сдернули траву, выкорчевали деревья, затрамбовали и забетонировали, видно, для того, чтобы и впредь на этих берегах не было ничего живого. Экономичность, рациональность, индустриальные методы! Сколько громких слов! Ради собственных интересов не пренебрегаете никакими средствами.
— Бетонирование берегов Койковуса тоже личные интересы Бахрамова?
— Да, да! Представьте себе, что да! Бетонирование по шаблону гораздо легче, чем творческая, оригинальная реконструкция берега древнего канала. Бахрамов всегда работает по принципу — лишь бы отчитаться, и побыстрее отчитаться. А что потом — его не интересует. Он сегодня получает премии!
— Вы готовы повесить на человека, которого невзлюбили, все смертные грехи!
— А за что его можно возлюбить? Неужто вы забыли его безобразный поступок, когда он работал в райисполкоме?
— Какой это?
— Вы уже забыли... А припомните-ка скверик, который надо было превратить в цветник. Нам сказали, что завтра придет городское начальство и будет принимать работу. Все мы вышли на субботник. На площади — помните? — лежали разбитые бетонные плиты до двух тонн каждая. Решили найти подъемные краны и вывезти их. Однако техника нашлась не так быстро, как мы рассчитывали... Помните? Что же вы молчите? Помните, как нагрянули самосвалы с землей для цветника? И как Бахрамов, недолго думая, дал команду выгружать землю прямо на плиты. И разровнять потом площадку. А потом заставил посадить на эту площадку цветущие канны. Ну, вспомнили? Пришли руководители, все осмотрели. Канны цветут, Бахрамов сияет. С рабочими не поговорили — ушли. Цветы сразу же погибли. Но это потом, а сегодня оперативный Бахрамов получил похвалу, а затем и повышение по службе. Настоящим благоустроителям работы, конечно, добавилось, пока убрали высохшие цветы, вытащили бетонные плиты, заново разрыхлили землю, снова завезли чернозем и цветы... Ну, теперь-то вспомнили? То был маленький скверик, маленькая площадка, а тут предполагается обезобразить берега Бозсу.
— Наш проект совершенно другой! Когда его воплотят в жизнь, сами это увидите!
— Поздно будет. Очень боюсь, что будет поздно.
— В самом деле уже поздно. Заводите машину, пожалуйста. Дома нас ждут не дождутся дети.— И уже в машине, на большой проезжей улице, Вазира добавила: —Для меня дискуссия закончилась, разговор о работе пускай и остается на работе. Терпеть не могу мужей и жен, которые без конца спорят о работе и дома, и на улице. Дома хватает домашних забот!
— И все же...
— И все же я не могу отказаться даже ради вас от своих идей, от проекта, который уже, кстати, утвержден управлением!
И Аброр, и Вазира всю дорогу молчали. Поставили машину в гараж, пошли к дому. Все молча.
Кооперативный дом напротив родного подъезда снова напомнил Аброру о Шерзоде Бахрамове.
Еще прошлой осенью были возведены стены и крыша дома. Правда, темные провалы, предназначенные для окон и балконных дверей, зияли еще целый месяц. Деревянный забор вокруг строящегося здания — помеха и пешеходам, и автомобилистам — искривился и долго мозолил глаза. Наконец сравнительно недавно окна и двери были вставлены на свои места, закончились внутренние отделочные работы, сняли и надоевший деревянный забор. Двор очистили от строительного мусора, посадили цветы и деревья, так что теперь двор приобрел несколько более приличный вид. Дети начали играть во дворе, не опасаясь грузовиков и падающих кирпичей. Во все квартиры нового дома вселились жильцы, и стало в общем дворе многолюдно до тесноты. Два дома оказались слишком близко друг к другу, и это становилось причиной многих неудобств, хотя бы потому, что шум из окон одного дома наслаивался на шум из другого.
Аброр каждый раз раздражался при виде дома-соседа, назойливо близкого и к тому же архитектурно не вписывающегося в комплекс. Но что поделаешь — приходится к нему привыкать, как привыкают, например, к родимым пятнам.
Сегодняшний спор с Вазирой разбередил старую рану. Бездарный, халтурно сооруженный «шедевр» нашел «посадку» в их дворе благодаря Бахрамову. И это еще больше раздражало и настраивало Аброра против Шерзода и против Вазиры.
Он не касался теперь ее соавторства. Но ее согласие войти в бах-рлмовскую группу громоздилось меж ними невидимой стеной даже им да, когда они были наедине.
И мужа, и жену мучила бессонница.
— Запомните, Вазира,— сказал как-то ночью Аброр,— мы можем крепко столкнуться с вами на рабочей тропинке нашей жизни! Я ведь не отступлю...
— Не стоит меня пугать. Лучше не вмешивайтесь в это дело, советую.
— Ну что ж, посмотрим.
На другой же после их спора на берегу канала день он разыскал знакомых инженеров, проектирующих метрополитен. Они работали в тесном одноэтажном здании напротив «Детского мира». В конце длинного коридора в малюсеньком кабинетике нашел голубоглазого Фарида Галиева. Аброр знал, что именно Галиев занимался проходкой тоннеля по дну канала и что именно Галиеву управление передало все чертежи и документацию бахрамовского проекта.
— Вы согласились принять проект нового русла Бозсу?
— Принять-то приняли, но, говоря откровенно, сейчас нам не до него. Вопрос практической его реализации будет рассматриваться в будущем году.
— Вот как... Значит, сроки снова отодвинулись?
— Да, не хватает бетона. А там ведь предлагают забетонировать новое русло длиной с километр. Зачем тратить столько, когда у нас и другие работы уже стоят из-за недостатка бетона.
— Выходит, ты против бахрамовского проекта?
— Да я-то что... У него много противников. Я вон разговаривал с ирригаторами. Новое русло ни к чему, говорят. Шутка ли, двинуть с места Бозсу? Целую реку, в общем-то.
— Фарид, дружище, я тоже придерживаюсь такого мнения! — И Аброр рассказал Фариду все, что накопилось на душе.— Давай встретимся после работы. Ты пригласи своих ирригаторов. А, Фарид? Посоветуемся!.. Мы все-таки ташкентцы! Нельзя же позволять наш город портить!
— Вообще мнение моих друзей очень близко к твоему.
— Ну вот видишь... Где встретимся? У меня, а?
— Нет, лучше к нам приезжай домой. Запиши адрес...
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Агзам-ата, Ханифа и Шакир переехали наконец на новый участок.
Рановато, конечно. С крыши дома свисали султаны камышового покрытия, стены оштукатурили наспех, только в одной комнате были настланы полы. Воду приходилось таскать со двора ведрами. Газ не подведен.
Ханифа разжигала дрова, дула на робкое пламя, и в глазах ее вскипали слезы.
Когда Аброр приехал навестить родителей, он увидел, что все трое новоселов сидят в одной комнате, согреваются у танчи1.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
— Бетонирование берегов Койковуса тоже личные интересы Бахрамова?
— Да, да! Представьте себе, что да! Бетонирование по шаблону гораздо легче, чем творческая, оригинальная реконструкция берега древнего канала. Бахрамов всегда работает по принципу — лишь бы отчитаться, и побыстрее отчитаться. А что потом — его не интересует. Он сегодня получает премии!
— Вы готовы повесить на человека, которого невзлюбили, все смертные грехи!
— А за что его можно возлюбить? Неужто вы забыли его безобразный поступок, когда он работал в райисполкоме?
— Какой это?
— Вы уже забыли... А припомните-ка скверик, который надо было превратить в цветник. Нам сказали, что завтра придет городское начальство и будет принимать работу. Все мы вышли на субботник. На площади — помните? — лежали разбитые бетонные плиты до двух тонн каждая. Решили найти подъемные краны и вывезти их. Однако техника нашлась не так быстро, как мы рассчитывали... Помните? Что же вы молчите? Помните, как нагрянули самосвалы с землей для цветника? И как Бахрамов, недолго думая, дал команду выгружать землю прямо на плиты. И разровнять потом площадку. А потом заставил посадить на эту площадку цветущие канны. Ну, вспомнили? Пришли руководители, все осмотрели. Канны цветут, Бахрамов сияет. С рабочими не поговорили — ушли. Цветы сразу же погибли. Но это потом, а сегодня оперативный Бахрамов получил похвалу, а затем и повышение по службе. Настоящим благоустроителям работы, конечно, добавилось, пока убрали высохшие цветы, вытащили бетонные плиты, заново разрыхлили землю, снова завезли чернозем и цветы... Ну, теперь-то вспомнили? То был маленький скверик, маленькая площадка, а тут предполагается обезобразить берега Бозсу.
— Наш проект совершенно другой! Когда его воплотят в жизнь, сами это увидите!
— Поздно будет. Очень боюсь, что будет поздно.
— В самом деле уже поздно. Заводите машину, пожалуйста. Дома нас ждут не дождутся дети.— И уже в машине, на большой проезжей улице, Вазира добавила: —Для меня дискуссия закончилась, разговор о работе пускай и остается на работе. Терпеть не могу мужей и жен, которые без конца спорят о работе и дома, и на улице. Дома хватает домашних забот!
— И все же...
— И все же я не могу отказаться даже ради вас от своих идей, от проекта, который уже, кстати, утвержден управлением!
И Аброр, и Вазира всю дорогу молчали. Поставили машину в гараж, пошли к дому. Все молча.
Кооперативный дом напротив родного подъезда снова напомнил Аброру о Шерзоде Бахрамове.
Еще прошлой осенью были возведены стены и крыша дома. Правда, темные провалы, предназначенные для окон и балконных дверей, зияли еще целый месяц. Деревянный забор вокруг строящегося здания — помеха и пешеходам, и автомобилистам — искривился и долго мозолил глаза. Наконец сравнительно недавно окна и двери были вставлены на свои места, закончились внутренние отделочные работы, сняли и надоевший деревянный забор. Двор очистили от строительного мусора, посадили цветы и деревья, так что теперь двор приобрел несколько более приличный вид. Дети начали играть во дворе, не опасаясь грузовиков и падающих кирпичей. Во все квартиры нового дома вселились жильцы, и стало в общем дворе многолюдно до тесноты. Два дома оказались слишком близко друг к другу, и это становилось причиной многих неудобств, хотя бы потому, что шум из окон одного дома наслаивался на шум из другого.
Аброр каждый раз раздражался при виде дома-соседа, назойливо близкого и к тому же архитектурно не вписывающегося в комплекс. Но что поделаешь — приходится к нему привыкать, как привыкают, например, к родимым пятнам.
Сегодняшний спор с Вазирой разбередил старую рану. Бездарный, халтурно сооруженный «шедевр» нашел «посадку» в их дворе благодаря Бахрамову. И это еще больше раздражало и настраивало Аброра против Шерзода и против Вазиры.
Он не касался теперь ее соавторства. Но ее согласие войти в бах-рлмовскую группу громоздилось меж ними невидимой стеной даже им да, когда они были наедине.
И мужа, и жену мучила бессонница.
— Запомните, Вазира,— сказал как-то ночью Аброр,— мы можем крепко столкнуться с вами на рабочей тропинке нашей жизни! Я ведь не отступлю...
— Не стоит меня пугать. Лучше не вмешивайтесь в это дело, советую.
— Ну что ж, посмотрим.
На другой же после их спора на берегу канала день он разыскал знакомых инженеров, проектирующих метрополитен. Они работали в тесном одноэтажном здании напротив «Детского мира». В конце длинного коридора в малюсеньком кабинетике нашел голубоглазого Фарида Галиева. Аброр знал, что именно Галиев занимался проходкой тоннеля по дну канала и что именно Галиеву управление передало все чертежи и документацию бахрамовского проекта.
— Вы согласились принять проект нового русла Бозсу?
— Принять-то приняли, но, говоря откровенно, сейчас нам не до него. Вопрос практической его реализации будет рассматриваться в будущем году.
— Вот как... Значит, сроки снова отодвинулись?
— Да, не хватает бетона. А там ведь предлагают забетонировать новое русло длиной с километр. Зачем тратить столько, когда у нас и другие работы уже стоят из-за недостатка бетона.
— Выходит, ты против бахрамовского проекта?
— Да я-то что... У него много противников. Я вон разговаривал с ирригаторами. Новое русло ни к чему, говорят. Шутка ли, двинуть с места Бозсу? Целую реку, в общем-то.
— Фарид, дружище, я тоже придерживаюсь такого мнения! — И Аброр рассказал Фариду все, что накопилось на душе.— Давай встретимся после работы. Ты пригласи своих ирригаторов. А, Фарид? Посоветуемся!.. Мы все-таки ташкентцы! Нельзя же позволять наш город портить!
— Вообще мнение моих друзей очень близко к твоему.
— Ну вот видишь... Где встретимся? У меня, а?
— Нет, лучше к нам приезжай домой. Запиши адрес...
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Агзам-ата, Ханифа и Шакир переехали наконец на новый участок.
Рановато, конечно. С крыши дома свисали султаны камышового покрытия, стены оштукатурили наспех, только в одной комнате были настланы полы. Воду приходилось таскать со двора ведрами. Газ не подведен.
Ханифа разжигала дрова, дула на робкое пламя, и в глазах ее вскипали слезы.
Когда Аброр приехал навестить родителей, он увидел, что все трое новоселов сидят в одной комнате, согреваются у танчи1.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81