.. И прошу выслушать меня.
Придав своему лицу выражение внимательной благожелательности, директор сказал:
— Хорошо, давайте просвещайте... по возможности сжато.
— Речь идет,— с жаром заговорил Аброр,— о народных традициях во взаимоотношении человека и природы... Система орошения на Востоке издавна учила, наставляла человека — сотрудничай с природой, особенно с водой, не насильничай над ними, не упрямствуй! Жаркий климат и скученная жизнь вынуждала древних горожан Ташкента, Самарканда, Бухары ценить, если можно так выразиться, естественную логику воды. Все знаменитые садово-парковые ансамбли во времена Улугбека, Навои, Бабура, все эти Боги Балинд, Боги Шимол, Боги Дилкушо1 создавались комплексно, это была та самая ландшафтная архитектура, основа которой — не отдельная грядка или клумба, а река, сеть каналов и арыков. В последующие столетия архитектура во многом утеряла эти традиции. Но в народе всегда жили изначальные элементы садового зодчества. Даже в небольшом дворике — городском, заметьте, пожалуйста,— деревья и цветы располагались в определенном порядке, организуемом течением воды. Арык всюду служил естественной осью планировки. «Слушай, зодчий, что говорит, что подсказывает тебе свободно текущая вода!» — вот, я думаю, какой традицией мы, ташкенгцы, должны особенно дорожить. Посмотрите, вот Ганчтепе — естественная возвышенность. Прекрасная по своим формам! — Аброр воодушевленно нарисовал в воздухе плавную, закругленную линию холма.— Здесь Бозсу петляет как настоящая
1 Боги Балинд — высокий сад; Боги Шимол — сад ветров; Боги Дилкушо — сад увеселений.
река. Для городской ландшафтной архитектуры это редчайшая находка... Посмотрите — вот тут можно перекинуть широкий мост, над всей петлей, прямо на возвышенность. Ганчтепе сейчас пыльный пустырь. Там нет воды. Но что нам стоит установить насос, оросить, озеленить окаймленный водой холм, посадить шаровидные карагачи, сосны, плакучие ивы, чинары, разбить клумбы цветов. А на вершине холма можно построить красивое здание с мозаикой, с изразцами — в стиле самаркандской классики.
— А что будет в том здании?
— Например, музей истории Ташкента. С древнейших времен до наших дней. Вполне уместно, ведь вся история Ташкента связана с орошением.
— Насчет этой петли Бозсу существуют и другие предложения.
— Одно из них я знаю, Сайфулла Рахманович. Предлагают разрубить эту петлю и проложить прямое бетонное русло.
Сайфулла Рахманович нахмурился еще сильнее — уже не сосредоточенно, а мрачновато.
— Нетерпимы вы, однако... Неужели все должны думать по-вашему?
Аброр вспомнил Карима Махкамова, родственника директора.
— Я имею в виду предложение Бахрамова. Этот товарищ носится с идеей сплошной бетонизации всех арыков и каналов Ташкента. И во имя торжества бетонной красоты хочет выпрямить Бозсу.
— Оставим Бахрамова в покое... вы с ним привыкли вести рыцарские турниры.— Сайфулла Рахманович обладал редкой способностью мгновенно становиться суровым и тут же смягчаться; сейчас он вновь смягчился.— У меня тоже была идея насчет Ганчтепе. Петлю канала здесь, конечно, надо оставить — тут вы правы. Ну, а с западной стороны холма пустим Бозсу так, чтобы превратить Ганчтепе в красивый островок в центре водяного кольца.
— Интересная мысль...
— Здесь был, как вы знаете, самый эпицентр землетрясения. Потому предполагается — монумент «Мужество». Он будет говорить о подвиге ташкентцев.
— Это просто здорово! Музей истории города и монумент в честь подвига ташкентцев отлично подойдут друг другу... А еще что?
- Город восстанавливала вся страна. Вот почему тут, около холма, встанут гранитные стелы — на языке зодчества и скульптуры воздадут должное всем народам, пришедшим на помощь Ташкенту в его трудный час... Музей на Ганчтепе мы должны сделать идейно насыщенным. Вполне вероятно, что здесь поднимется музей дружбы совсмских народов.
Лицо директора вдруг сделалось строго-сумрачным.
Вам, Аброр Агзамович, я вообще советую побольше обращать внимания на идейное содержание проектов. Традиции традициями, но наше новое, социалистическое не менее важно.
А разве новое, если иметь в виду именно социалистическое, рождается без воздействия добрых традиций?
— Я призываю вас не отказываться от традиций, а не увлекаться ими односторонне.
— Все мы, Сайфулла Рахманович, против односторонности.
— Вот и давайте-ка прервем дискуссию... Вы —творческий человек. У вас свои идеи. Разрабатывайте их у себя дома. Придет время, вопрос созреет, и мы подробно, основательно рассмотрим ваши предложения. А сейчас... сейчас нас с вами ждут неотложные задания. По поводу этого я и пригласил вас.— Сайфулла Рахманович открыл несгораемый шкаф, вытащил оттуда многократно свернутый большой лист бумаги, осторожно развернул его перед Аброром.— Узнаете?
Еще бы ему не узнать план перестройки городского центра!.. Вот площадь Ленина. Среди авторов проекта ее перестройки значились и их имена, Сайфуллы Рахманова и Аброра Агзамова. Шли жаркие споры о принципах перестройки. Предлагалось расширить площадь на северо-восток до проспекта Навои. Но для этого нужно снести очень много домов, целые кварталы. Снести старенькое здание Дома кино. Убрать скверик, площадь Коммунаров и всю Инженерную улицу со зданиями каких-то трестов и даже одного министерства. Аброр сомневался: пойдут ли на все это? Но вот на новом плане-проекте на этом месте — фонтаны, клумбы цветов, аллеи, предложенные Аброром.
— Видите, тут взяла верх наша общая идея,— с довольным видом Сайфулла Рахманович потер ладонь о ладонь.— Ради того чтобы площадь выглядела величественно, горсовету придется в текущем году переселить в новые дома тридцать семей. Плюс семнадцать различных учреждений, здания которых пошли под снос.
— Да, такая площадь уникальна. И величественна, и красочна. Но что же нового хочет сообщить Аброру директор?
— Значит, так, Аброр Агзамович! Есть решение правительства — памятник Владимиру Ильичу Ленину станет в новом центре площади. Тот, довоенных времен, теперь рядом с двадцатиэтажной громадиной, конечно, не будет смотреться. Создается новый памятник—гораздо больше и выше прежнего, пропорционально размаху площади. Понятно, что этот новый центр должен быть оформлен самым лучшим образом: гранит и мрамор, редкие цветы, уникальные деревья, вплоть до серебристых елей... И пусть бьют здесь многочисленные фонтаны! — Приподнятую речь свою Сайфулла Рахманович закончил высокой, призывной фразой: — В вашей мастерской собраны большие специалисты, Аброр Агзамович. Сами вы —единственный наш ландшафтный архитектор Доверяем вам ответственное дело, готовьте рабочие чертежи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Придав своему лицу выражение внимательной благожелательности, директор сказал:
— Хорошо, давайте просвещайте... по возможности сжато.
— Речь идет,— с жаром заговорил Аброр,— о народных традициях во взаимоотношении человека и природы... Система орошения на Востоке издавна учила, наставляла человека — сотрудничай с природой, особенно с водой, не насильничай над ними, не упрямствуй! Жаркий климат и скученная жизнь вынуждала древних горожан Ташкента, Самарканда, Бухары ценить, если можно так выразиться, естественную логику воды. Все знаменитые садово-парковые ансамбли во времена Улугбека, Навои, Бабура, все эти Боги Балинд, Боги Шимол, Боги Дилкушо1 создавались комплексно, это была та самая ландшафтная архитектура, основа которой — не отдельная грядка или клумба, а река, сеть каналов и арыков. В последующие столетия архитектура во многом утеряла эти традиции. Но в народе всегда жили изначальные элементы садового зодчества. Даже в небольшом дворике — городском, заметьте, пожалуйста,— деревья и цветы располагались в определенном порядке, организуемом течением воды. Арык всюду служил естественной осью планировки. «Слушай, зодчий, что говорит, что подсказывает тебе свободно текущая вода!» — вот, я думаю, какой традицией мы, ташкенгцы, должны особенно дорожить. Посмотрите, вот Ганчтепе — естественная возвышенность. Прекрасная по своим формам! — Аброр воодушевленно нарисовал в воздухе плавную, закругленную линию холма.— Здесь Бозсу петляет как настоящая
1 Боги Балинд — высокий сад; Боги Шимол — сад ветров; Боги Дилкушо — сад увеселений.
река. Для городской ландшафтной архитектуры это редчайшая находка... Посмотрите — вот тут можно перекинуть широкий мост, над всей петлей, прямо на возвышенность. Ганчтепе сейчас пыльный пустырь. Там нет воды. Но что нам стоит установить насос, оросить, озеленить окаймленный водой холм, посадить шаровидные карагачи, сосны, плакучие ивы, чинары, разбить клумбы цветов. А на вершине холма можно построить красивое здание с мозаикой, с изразцами — в стиле самаркандской классики.
— А что будет в том здании?
— Например, музей истории Ташкента. С древнейших времен до наших дней. Вполне уместно, ведь вся история Ташкента связана с орошением.
— Насчет этой петли Бозсу существуют и другие предложения.
— Одно из них я знаю, Сайфулла Рахманович. Предлагают разрубить эту петлю и проложить прямое бетонное русло.
Сайфулла Рахманович нахмурился еще сильнее — уже не сосредоточенно, а мрачновато.
— Нетерпимы вы, однако... Неужели все должны думать по-вашему?
Аброр вспомнил Карима Махкамова, родственника директора.
— Я имею в виду предложение Бахрамова. Этот товарищ носится с идеей сплошной бетонизации всех арыков и каналов Ташкента. И во имя торжества бетонной красоты хочет выпрямить Бозсу.
— Оставим Бахрамова в покое... вы с ним привыкли вести рыцарские турниры.— Сайфулла Рахманович обладал редкой способностью мгновенно становиться суровым и тут же смягчаться; сейчас он вновь смягчился.— У меня тоже была идея насчет Ганчтепе. Петлю канала здесь, конечно, надо оставить — тут вы правы. Ну, а с западной стороны холма пустим Бозсу так, чтобы превратить Ганчтепе в красивый островок в центре водяного кольца.
— Интересная мысль...
— Здесь был, как вы знаете, самый эпицентр землетрясения. Потому предполагается — монумент «Мужество». Он будет говорить о подвиге ташкентцев.
— Это просто здорово! Музей истории города и монумент в честь подвига ташкентцев отлично подойдут друг другу... А еще что?
- Город восстанавливала вся страна. Вот почему тут, около холма, встанут гранитные стелы — на языке зодчества и скульптуры воздадут должное всем народам, пришедшим на помощь Ташкенту в его трудный час... Музей на Ганчтепе мы должны сделать идейно насыщенным. Вполне вероятно, что здесь поднимется музей дружбы совсмских народов.
Лицо директора вдруг сделалось строго-сумрачным.
Вам, Аброр Агзамович, я вообще советую побольше обращать внимания на идейное содержание проектов. Традиции традициями, но наше новое, социалистическое не менее важно.
А разве новое, если иметь в виду именно социалистическое, рождается без воздействия добрых традиций?
— Я призываю вас не отказываться от традиций, а не увлекаться ими односторонне.
— Все мы, Сайфулла Рахманович, против односторонности.
— Вот и давайте-ка прервем дискуссию... Вы —творческий человек. У вас свои идеи. Разрабатывайте их у себя дома. Придет время, вопрос созреет, и мы подробно, основательно рассмотрим ваши предложения. А сейчас... сейчас нас с вами ждут неотложные задания. По поводу этого я и пригласил вас.— Сайфулла Рахманович открыл несгораемый шкаф, вытащил оттуда многократно свернутый большой лист бумаги, осторожно развернул его перед Аброром.— Узнаете?
Еще бы ему не узнать план перестройки городского центра!.. Вот площадь Ленина. Среди авторов проекта ее перестройки значились и их имена, Сайфуллы Рахманова и Аброра Агзамова. Шли жаркие споры о принципах перестройки. Предлагалось расширить площадь на северо-восток до проспекта Навои. Но для этого нужно снести очень много домов, целые кварталы. Снести старенькое здание Дома кино. Убрать скверик, площадь Коммунаров и всю Инженерную улицу со зданиями каких-то трестов и даже одного министерства. Аброр сомневался: пойдут ли на все это? Но вот на новом плане-проекте на этом месте — фонтаны, клумбы цветов, аллеи, предложенные Аброром.
— Видите, тут взяла верх наша общая идея,— с довольным видом Сайфулла Рахманович потер ладонь о ладонь.— Ради того чтобы площадь выглядела величественно, горсовету придется в текущем году переселить в новые дома тридцать семей. Плюс семнадцать различных учреждений, здания которых пошли под снос.
— Да, такая площадь уникальна. И величественна, и красочна. Но что же нового хочет сообщить Аброру директор?
— Значит, так, Аброр Агзамович! Есть решение правительства — памятник Владимиру Ильичу Ленину станет в новом центре площади. Тот, довоенных времен, теперь рядом с двадцатиэтажной громадиной, конечно, не будет смотреться. Создается новый памятник—гораздо больше и выше прежнего, пропорционально размаху площади. Понятно, что этот новый центр должен быть оформлен самым лучшим образом: гранит и мрамор, редкие цветы, уникальные деревья, вплоть до серебристых елей... И пусть бьют здесь многочисленные фонтаны! — Приподнятую речь свою Сайфулла Рахманович закончил высокой, призывной фразой: — В вашей мастерской собраны большие специалисты, Аброр Агзамович. Сами вы —единственный наш ландшафтный архитектор Доверяем вам ответственное дело, готовьте рабочие чертежи!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81