— В Москве у меня есть знакомый, он тоже проектировал метро. Павел Даниилович Катинов, знаете, наверное?
— Слышала про одного Катинова, который прокладывал тоннель под Москвой-рекой.
— Он и есть... Павел Даниилович о проблемах тоннелестроения и рассказывал. Мы с ним вместе в Японию ездили. В одном номере там жили и подружились. Он и телефон свой домашний дал. Если вам нужны советы такого специалиста — я к вашим услугам.
— Спасибо... возможно, я ими воспользуюсь... А в Японии вы давно были: — оживилась Вазира.
— В семидесятом.
— В Осаке? На Всемирной выставке был показан макет нашего нового Ташкента.
— Ну как же! В Осаке под макет Ташкента целый зал отвели.
— Неплохо выглядел? Мне тогда самой в Осаку поехать не удалось. Но материалы макета я собирала. А изготовили макет ленинградцы. Из полистирола. Очень красивый... В тот год я не раз в Ленинград в командировки легала. Как сейчас в Москву.
— Не зря летали. Макет Ташкента в советском павильоне пользовался большим, очень большим успехом, весь день посетителей полон зал. Гостиница «Ташкент», театр Навои, площадь Ленина, двадцатиэтажные здания — все как на ладони. И все это на фоне оригинальной подсветки снаружи и внутри. И конечно, в зале звучала наша певучая восточная мелодия. Когда вдали от Родины видишь и слышишь подобное, охватывает такое чувство гордости, что... словами трудно выразить. Верите мне, Вазира?
— Да, я верю. Шутка ли сказать — макет нашей столицы на Всемирной выставке. На Всемирной...
— Уж кто-кто, а японцы знают, что такое землетрясение. Учитывая это, примерно и делали макет. Минуту-другую посетители осматривают нынешний центр Ташкента. Потом вдруг макет переворачивается, и перед глазами то же место города, но до землетрясения. Помните? Неказистые, приземистые домишки на берегу Анхора. Старая улица Лахути и так называемая Кашгарка. Сырцовый кирпич кругом. Тесные улочки. А вот и разрушенные землетрясением старые дома. И стены в трещинах... Так минуту-другую держат панораму прежнего Ташкента, а потом макет снова медленно переворачивается — опять предстает обновленный город. Вообще говоря, Ташкент давно нуждался в перестройке — землетрясение ее ускорило.
Вазира усмехнулась:
— Поняла. Ответ полный и правильный.
Шерзод сам ощутил излишне поучительный тон своего рассказа. Усмехнувшись, спросил:
— Может быть, будет еще и дополнительный вопрос, учительница-ханум?
— Значит, твердую пятерку захотелось? Ну что ж, тогда вот... Говорят, женщины в Японии очень красивые. Кто там побывал, любовались. Ваша точка зрения?
— Японки, вообще говоря, очень красивые, это верно, и слава о них, примерно, не зря идет. Но на мой вкус... ташкентки красивее!
Вазира невольно зарделась. Подосадовала на себя, но ответила по-былому, по-студенчески, задорно и шаловливо: Садись, Ахметка,— пять отметка!
Оба засмеялись.
И время полетело легко и незаметно, в шутливой непринужденности, в спокойствии аэрофлотовского уюта, а для Шерзода еще и в ожидании чего-то приятного впереди, в Москве.
Поднимая все выше правое крыло, самолет стал делать левый разворот. Солнечный луч скользнул по груди Вазиры, задержался на лице.
— О, да здесь, смотрите-ка, Шерзод, совсем ясное небо! —воскликнула женщина, радуясь тому спокойному и доброму, чем была полна ее душа.
— Да, а вон и леса чернеют'
Над дверью в салон вспыхнула надпись по-русски и по-английски: «Не курить! Пристегнуть ремни!» Шерзод взглянул на часы:
— А быстро мы долетели!
«Все-таки очаровательная женщина эта Вазира. И была, и осталась о-ча-ро-ва-тель-ной!» — произнес он про себя, медленно, раздельно, по слогам, словно продлевая удовольствие, получаемое от такой оценки.
Концы серых брезентовых ремней свешивались по обе стороны кресел. Нагнувшись вправо, чтобы достать свой ремень, Вазира непроизвольно оперлась на руку Шерзода, согнутую в локте.
— Я вам помогу...
— Спасибо, я сама.
Уши у Вазиры заложило, в глазах чуть потемнело. Она плохо переносила посадку. Поудобнее устроилась в кресле, запрокинула голову, закрыла глаза. Постаралась сидеть не шевелясь.
Шерзод, чуть наклонившись над соседним креслом, любовался красивой шеей Вазиры, ее высокой грудью. Через иллюминатор было видно Подмосковье.
— Здесь все еще весна. И зелень такая свежая... Все-таки хорошо жить в прохладном климате... Вазира, вы в какой гостинице собираетесь остановиться?
— В «России». Шерзод обрадовался:
— И нам в «России» места заказаны! По телефону сказали. Значит, втроем в одном такси поедем.
Вазира открыла глаза, увидела близко от себя улыбающегося Шерзода, постаралась выпрямиться... Откинулась смущенно.
— Приземлимся сначала.
И смущение ее показалось Шерзоду очаровательным. Москва, гостиница «Россия», предстоящие «командировочные» дни — все обещало быть мажорно приподнятым и увлекательно приятным.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Бозсу — недаром так назвали эту речку. Она издавна орошала целинные земли, потому и назвали «целинная вода». А еще слово «боз» означает — белая чистая ткань. Вода в речке и впрямь такая. Только когда весной дожди зарядят, мутнеет ее вода, а в иные месяцы чистая, прозрачная течет речка, словно гладкое белесое полотно стелется.
Аброр вырос на берегу Бозсу, сызмальства плескался в ее легких нестрашных волнах; на его памяти у речки появилось другое имя — Анхор, канал Анхор. Во многих документах и по сёй день река Бозсу, протекающая через центр Ташкента, именуется Анхором. Однако это все та же речка!..
Стол окружен сотрудниками архитектурной мастерской, которой руководит Аброр. На чертежном столе Аброра лежит план, выполненный в цвете.
Бозсу голубой ленточкой змеится, петляет, огибает ташкентские холмы свободно и красиво.
Аброр неотрывно смотрит на план, над которым просиживал дни и ночи, и с тревогой думает: поймут ли его коллеги?
— Аброр Агзамович, Бозсу считается старинным каналом. А у вас тут настоящая своенравная река.
Первая реплика обнадеживает. Аброр отвечает:
— Так строили в старину, тысячу лет назад. У ташкентцев не было тогда техники вроде современной, они слушали подсказки ландшафта.
— Неужели у Бозсу тысячелетний возраст? — Недоверчивая Лена пожимает плечами, лицо, в милых веснушках, недоумевает.
— Если не больше, Леночка. Ташкенту две тысячи лет. А ведь никакое поселение в наших природных условиях не может существовать без орошения, стало быть, без арыков, без каналов.
Другой сотрудник, Карим Махкамов, лысеющий полный человек лет сорока (в мастерской его звали в глаза и за глаза Эрудитом), добавил:
— Я где-то читал, что самыми древними каналами Ташкента были Салар и Джун. Не Бозсу.
Аброр поддержал Эрудита. Да, древний Ташкент, знаменитый Шаш, зародился на берегу канала Джун.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81