— Я не прятался! — с раздражением воскликнул Алибек.— У меня были особые обстоятельства, которые не хочу здесь излагать.
— Я знаю эти обстоятельства...
— Это мое личное дело!
Глаза майора словно огнем вспыхнули:
— Младший лейтенант запаса Бадалов! Встать!
Алибек проходил военную подготовку и, что такое воинская команда, знал.
Бадалов быстро встал со стула. Энергично поднялся из-за стола и майор. Еще более жестким голосом скомандовал:
— Смирно-о!.. В соответствии с советскими законами за уклонение от воинской службы вы, Бадалов, должны быть отданы под суд... Статью и срок знаете?
Наполовину заросшее бородой лицо Алибека побледнело.
— Товарищ майор, я не уклоняюсь от военной службы.
— А эта дезертирская справка?
— Я не дезертир!.. Товарищ майор, я... готов служить...
— Отставить разговоры! В течение двух часов постричься. Бороду сбрить. Приобрести облик людей, призывающихся в Советскую Армию! Как поняли?
— В течение двух часов... Обрести облик призывающихся в армию...
— Как надо отвечать командиру?
— Есть, товарищ майор.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Если бы вишневые «Жигули» могли говорить! Они бы в это лето непрерывно жаловались на свою судьбу и даже кричали «караул».
Ручной тормоз все еще не исправлен, искорежена выхлопная труба, померк блеск на крыльях капота. Аброр никак не мог выбрать время привести машину в порядок. Он гонял ее без отдыха, да и себя не жалел.
Раза четыре пришлось ездить из одного края Ташкента на другой, с юга на север, с востока на запад, пока наконец не удалось найти сносный участок для отца с матерью. Цена оказалась вполне доступной, сам участок располагался в довольно тихом и уютном месте, к тому же неподалеку от воды, на высоком берегу Бурджара1.
Сбросив с себя эти хлопоты, пожалуй самые тяжелые, Аброр поздно вечером вернулся домой, где его новыми заботами встретили дети.
— Папа, Алишер едет в «Первое мая». И я хочу в «Первое мая». А в «Зорьку» не поеду!
В детской комнате Вазира, просматривая заранее составленный список, собирала вещи Зафарчика для пионерлагеря. Малика свои вещи уже собрала.
— Это что за «Первое мая»? Где это? — спросил Аброр сына.
— За Чимганом. Мама знает.
— Они хотят поехать в горы,— объяснила Вазира.— А в нашем управлении путевки только в «Зорьку», под Ташкентом. Туда Малика тоже не хочет ехать.
Малика подтвердила:
— Из этой «Зорьки» убежим! Что за лагерь — город и город... Издерганный за день Аброр прикрикнул:
— Хватит болтать! В какой лагерь есть путевки, туда и поедете!..— И пригрозил Малике: — Будете лето сидеть дома.
Дети притихли. Вазира почувствовала, что у мужа нервы на пределе, и поспешила на кухню.
Спасение наше от всех бед — чай. До еды — чай, после еды — чай, без еды, вместо еды... Прихлебывая душистый напиток, несколько успокоившийся после душа, Аброр рассуждал:
— Всем-то надо угодить! Всем что-то должны сделать, на просьбу чью-то откликнуться... Там родители выбирают участок... Здесь дети выбирают лагерь.
Вазира поставила перед мужем глубокую тарелку супа, заправленною кислым молоком.
Когда есть из чего выбирать, люди выбирают. Хуже, когда нет.
У нас с тобой нет выбора... Снова обивай пороги, проси! Наверное, и по твоему списку мы еще должны уйму вещей купим» в магазинах?
Бурджар —буквально: «Волчий яр» — приток Бозсу, проходит по части Ташкента.
Аброр-ака, не без этого... Приехали бы вы пораньше, еще
один маршрут пришлось бы сделать в «Детский мир». Одежда для походов... Парадная форма... Кеды, тапочки — все надо обновить.
— Как мне все это надоело!
Аброр, не доев супа, встал с места.
Душно, очень душно... Бетонные стены дома целый день впитывали жар, раскаляясь, будто поверхность печи, а вечером и ночью источали его — в квартире духота-духотища. Чуть ли не все двадцать четыре часа. Аброр открыл все двери и окна, долго проветривал комнаты. Но так и не смог заснуть до двух часов ночи. Двор на берегу Бурджара, помост во дворе под тенистым урюком — вот где прохладно! И в Чим-гане сейчас, куда собираются на отдых его дети, свежая, даже бодрящая прохлада. Самые дорогие люди стремятся в хорошие места, на природу — ну как же им не помочь? Кто, если не он, поможет?
Эта мысль незаметно примирила Аброра с предстоящими новыми заботами, и он заснул.
А на другой день, когда пришлось после работы бегать по магазинам, им снова овладело раздражение. На всех и вся. Даже машина раздражала. Ему казалось, не слушалась руля. Рычаг не переключался на нужную скорость. И руки не подчинялись шоферу... Машина вихляла, двигалась неровно, будто новичок сидел за рулем.
Как бы там ни было, а «жигуленок» и на сей раз выручил. Без него Вазира не закупила бы необходимого детям для лагеря всего за три вечера. Правда, будут или не будут путевки в Чимган, не было известно до последнего момента. Лагерь принадлежал другой организации, и лишь перед самой отправкой автобусов с детьми Вазире наконец продали две горящие путевки — их держали для детей каких-то важных товарищей, но они тоже, может быть, поменяли их на другие места отдыха.
Оформление путевок требовало времени, автобусы уже ушли, и Аброру теперь предстояло отвезти детей вдогонку опять же на безмолвном, многотерпеливом «жигуленке».
Путь неблизкий... Перевал через Чимган... Серпантин на двухтысячеметровой высоте. Уйдет весь остаток рабочего времени на поездку. А в мастерской его ждут неотложные дела, сроки сдачи рабочих чертежей поджимают. Он усадил в машину детей, поехал к себе в институт, отпросился там с условием, что дела, которые надо было сделать сегодня, он заберет домой и снова наверстает за ночь.
Подхватили по дороге маму — Вазира тоже отпросилась у своего начальства. Ну конечно, Наби Садриевич не может ей отказать! Поехали... Перевалы, жару, серпантин, плохое настроение — все преодолели, за два часа доехали до «Первого мая».
Здесь прохлада. Склоны гор блестят. В чистом воздухе будто каждый кустик, каждый камень излучает свет.
Вазира пошла с детьми к начальству лагеря. Аброр вытащил из багажника складной брезентовый стульчик, устроился в тени. Смотрел на снежные вершины гор, которые хранили тишину и вековое спокойствие... Напряжение, однако, не спадало. Во всем теле он еще ощущал скорость движения машины, ее нескончаемое кружение на серпантинах; суета города не отпускала его, хотя внешне казалось, он был спокоен и расслаблен.
Вазира возвратилась и, взглянув на часы, заторопила:
— О, уже больше четырех! Давайте-ка, Аброр-ака, поехали.
— Посидим немного, посмотрим на горы, ханум... В багажнике есть еще один стульчик. Достать?
— Я вдоволь налюбовалась горами по пути сюда. На обратном пути еще насмотримся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81