Он будет преобразовывать, обновлять Бозсу. И тосковать по тму, что было.
Тяжелый комок подкатил к горлу.
Ханифа в последний раз вошла в опустелые комнаты своего дома! Кто здесь зажжет теперь свет? — И заплакала.— Коли души умерших придут сюда... А мы...
Продолжая беззвучно плакать, Ханифа вышла из дому во двор, к очагу, по краям которого были положены заранее ватой щепочки. Вылила на них из бутылки остатки масла Чиркнуи спичкой, подожгла.
— О аллах, пусть души умерших не гневаются на нас! И пусть там, где мы будем жить, не погаснет огонь!..
Во дворе перед домом Агзам-ата, Аброр, вернувшийся с работы Шакир уселись на корточки в ожидании, когда Ханифа-апа закончит заклинание. Агзам-ата, в свою очередь, пробормотал нечто вроде молитвы в память отцов, дедов, прадедов, некогда здесь живших.
— Аминь! — Все провели ладонями по лицам и встали.
Пора было ехать. Они покинули дом, двор, а щепочки у очага все еще продолжали гореть.
Сам не свой Аброр сел за руль...
Машина была забита до отказа. Между ногами и на руках у Агзама, что сидел впереди,— мешочки, свертки, кульки. Ханифа на заднем сиденье еле-еле могла повернуться среди узлов и сумок. Чугунные посудины и алюминиевые кастрюли в багажнике тихо, но внятно позванивали, подпрыгивая, касаясь друг друга. Шакиру места тут не оказалось, и он уехал на грузовике.
Солнце только что село, душный зной не спадал. Кругом множество народа: измученные жарой люди не желали сделать нескольких шагов, чтоб переходить улицу по правилам, там, где белели широкие полосы. Переходили улицу где вздумается.
Впереди Аброра шла крытая грузовая машина. Перед глазами плясали огромные буквы: «Мебель». Тащиться за перевозчиком мебели у Аброра не хватало терпения. Он повел «Жигули» влево, включил лампочку правого поворота-обгона. Посмотрел вперед. Издали шел навстречу, и очень быстро, огромный «Икарус» со спаренными вагонами. Аброр посчитал, что успеет обогнать мебельный фургон до того, как «Икарус» промчится рядом с ними.
Нажал на газ... Пот заливал глаза. Хотел протереть глаза ладонью, но пальцы были мокрыми.
Аброр дважды провел правой ладонью по рубашке сверху вниз. Протер глаза... «Жигули» шли пока рядом с «Мебелью». Аброр ошибся: машина-перевозчик оказалась не обычным фургоном — она была длинная, как рефрижератор. Притормози сейчас Аброр — и «Икарус» свободно и спокойно прошел бы своим путем. Но Аброр решил во что бы то ни стало обогнать «мебельщика».
«Икарус», раскачиваясь, приближался. «Заденет — расплющит!» — подумал Аброр. Шофер «Икаруса» начал яростно сигналить. Руки и ноги Аброра будто сами сделали то, что надо: крепко вцепились в баранку, нажали на газ.
Маленькие «Жигули», обгоняя «Мебель», успевали выскочить из опасной зоны сближения двух больших машин. И тут-то вдруг перед «Жигулями» возникла женщина с большой хозяйственной сумкой — она перебегала на другую сторону улицы. Мебельная машина показалась ей неопасной, а машину Аброра за высоким грузовиком она не видела.
О собственной жизни, -об отце и матери, которые сидели рядом, в этот миг он не подумал... Чтобы не сшибить женщину, он резко повернул руль вправо. Женщина с клетчатой сумкой мелькнула перед его глазами очень близко. «Жигули» прошли в считанных сантиметрах от нее, но при обгоне «Мебели» из-за резкого поворота вправо «Жигули» не смогли оторваться на нужное расстояние, бампер «мебельщика» стукнул по заднему крылу «Жигулей». И словно что-то взорвалось внутри машины, а тело Аброра будто обожгло.
Уже почти ничего не осознавая, не различая вокруг, он повернул машину к обочине дороги и остановился. «Мебельщик» тоже остановился чуть сзади, у тротуара. Придя в себя, Аброр оглянулся и увидел испуганных отца и мать. Сидят они, подавшись друг к другу, живые-невредимые.
Аброр быстро вылез из кабины. Оказалось, что правое заднее крыло погнуто, много вмятин, несколько трещин. Наделал дел «мебельщик»!
Шофер «Мебели» открыл дверцу, но продолжал сидеть в кабине. Аброр накинулся на него:
— Ты увидел женщину раньше, чем я! Почему же не тормозил?!
Сидевший в кабине шофер, сравнительно молодой парень, взялся за клеенчатый козырек спортивной шапочки и приподнял ее.
— Эй, ака, скажите лучше спасибо. А кричать нечего... Если б я не тормознул, вся ваша правая сторона полетела бы к черту... Вызывайте милицию! — вдруг рассерженно вскинулся шофер.— Я еще и виноват... Где я нажал на тормоз, пусть установят по следу!
Как водится, вокруг начал собираться народ. Появился, словно из-под земли вырос, автоинспектор с планшеткой через плечо.
— Кто водитель «Жигулей»? — спросил он грозно.
Аброр предстал перед почерневшим на солнце рослым инспектором. Милиционер приложил руку к фуражке:
— Сержант Тухтасынов. Ваши документы!
Отдать документы просто, а получить обратно? К тому же с «дыркой», имеющейся в талоне?
Пока Аброр, вздыхая, вынимал из заднего кармана брюк желтый бумажник, доставал шоферскую книжку и техталоны, Агзам-ата освободился от мешочков-узелочков и тоже вылез из машины.
— Сынок, родной, поверьте,— заговорил он, обращаясь к инспектору.— Аброр спасал эту женщину и потому ударился... Он сумел повернуть, авария спасла женщине жизнь.
Инспектор посмотрел на «дырку» предупреждения.
И раньше вы нарушали правила, просечку вот получили, товарищ Агчамов.
Аброр огляделся по сторонам: так-с, нигде нет знака, запрещающего обгон.
- Товарищ сержант, почему вы меня обвиняете? Скажите, какое привило я нарушил? мы сейчас скажем.
Инспектор положил в карман документы Аброра, открыл планшет, оттуда шариковую ручку и большой бланк. Взгляд Аброра упал бланк. «Протокол аварии»,— прочитал про себя Аброр.
— Так-с, доездились, доперевозились! Упавшим голосом Аброр сказал:
— Товарищ сержант, зачем протокол? Надо наказывать — наказывайте здесь, штрафуйте.
— Сынок, родной, пусть бог даст вам столько же лет, сколько их у меня,— говорил Агзам-ата, тронув сержанта за плечо. Потом, осмелев, схватил его правую руку.— Зачем писать? Зачем сыну протокол? Влипнешь в бумагу — скоро не отделаешься.
В желтом чесучовом кителе и брюках, с красиво подстриженной седой бородкой, Агзам-ата показался сержанту человеком весьма и весьма почтенным.
— Ладно, отец! Только сначала отпустите мою руку, пожалуйста. И поймите, отец, в чем тут дело... Машина вашего сына основательно побита. Проедете чуть дальше — вас остановит другой инспектор. «Где произошла авария?» — спросит. Начнет выяснять, не было ли трагического случая...
— Будет спрашивать — ответим,— сказал Аброр.— А с протоколом обивать пороги ГАИ и лишаться прав на три-четыре месяца мне ни к чему.
— Вы ведь не знаете, о чем я хочу написать в протоколе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Тяжелый комок подкатил к горлу.
Ханифа в последний раз вошла в опустелые комнаты своего дома! Кто здесь зажжет теперь свет? — И заплакала.— Коли души умерших придут сюда... А мы...
Продолжая беззвучно плакать, Ханифа вышла из дому во двор, к очагу, по краям которого были положены заранее ватой щепочки. Вылила на них из бутылки остатки масла Чиркнуи спичкой, подожгла.
— О аллах, пусть души умерших не гневаются на нас! И пусть там, где мы будем жить, не погаснет огонь!..
Во дворе перед домом Агзам-ата, Аброр, вернувшийся с работы Шакир уселись на корточки в ожидании, когда Ханифа-апа закончит заклинание. Агзам-ата, в свою очередь, пробормотал нечто вроде молитвы в память отцов, дедов, прадедов, некогда здесь живших.
— Аминь! — Все провели ладонями по лицам и встали.
Пора было ехать. Они покинули дом, двор, а щепочки у очага все еще продолжали гореть.
Сам не свой Аброр сел за руль...
Машина была забита до отказа. Между ногами и на руках у Агзама, что сидел впереди,— мешочки, свертки, кульки. Ханифа на заднем сиденье еле-еле могла повернуться среди узлов и сумок. Чугунные посудины и алюминиевые кастрюли в багажнике тихо, но внятно позванивали, подпрыгивая, касаясь друг друга. Шакиру места тут не оказалось, и он уехал на грузовике.
Солнце только что село, душный зной не спадал. Кругом множество народа: измученные жарой люди не желали сделать нескольких шагов, чтоб переходить улицу по правилам, там, где белели широкие полосы. Переходили улицу где вздумается.
Впереди Аброра шла крытая грузовая машина. Перед глазами плясали огромные буквы: «Мебель». Тащиться за перевозчиком мебели у Аброра не хватало терпения. Он повел «Жигули» влево, включил лампочку правого поворота-обгона. Посмотрел вперед. Издали шел навстречу, и очень быстро, огромный «Икарус» со спаренными вагонами. Аброр посчитал, что успеет обогнать мебельный фургон до того, как «Икарус» промчится рядом с ними.
Нажал на газ... Пот заливал глаза. Хотел протереть глаза ладонью, но пальцы были мокрыми.
Аброр дважды провел правой ладонью по рубашке сверху вниз. Протер глаза... «Жигули» шли пока рядом с «Мебелью». Аброр ошибся: машина-перевозчик оказалась не обычным фургоном — она была длинная, как рефрижератор. Притормози сейчас Аброр — и «Икарус» свободно и спокойно прошел бы своим путем. Но Аброр решил во что бы то ни стало обогнать «мебельщика».
«Икарус», раскачиваясь, приближался. «Заденет — расплющит!» — подумал Аброр. Шофер «Икаруса» начал яростно сигналить. Руки и ноги Аброра будто сами сделали то, что надо: крепко вцепились в баранку, нажали на газ.
Маленькие «Жигули», обгоняя «Мебель», успевали выскочить из опасной зоны сближения двух больших машин. И тут-то вдруг перед «Жигулями» возникла женщина с большой хозяйственной сумкой — она перебегала на другую сторону улицы. Мебельная машина показалась ей неопасной, а машину Аброра за высоким грузовиком она не видела.
О собственной жизни, -об отце и матери, которые сидели рядом, в этот миг он не подумал... Чтобы не сшибить женщину, он резко повернул руль вправо. Женщина с клетчатой сумкой мелькнула перед его глазами очень близко. «Жигули» прошли в считанных сантиметрах от нее, но при обгоне «Мебели» из-за резкого поворота вправо «Жигули» не смогли оторваться на нужное расстояние, бампер «мебельщика» стукнул по заднему крылу «Жигулей». И словно что-то взорвалось внутри машины, а тело Аброра будто обожгло.
Уже почти ничего не осознавая, не различая вокруг, он повернул машину к обочине дороги и остановился. «Мебельщик» тоже остановился чуть сзади, у тротуара. Придя в себя, Аброр оглянулся и увидел испуганных отца и мать. Сидят они, подавшись друг к другу, живые-невредимые.
Аброр быстро вылез из кабины. Оказалось, что правое заднее крыло погнуто, много вмятин, несколько трещин. Наделал дел «мебельщик»!
Шофер «Мебели» открыл дверцу, но продолжал сидеть в кабине. Аброр накинулся на него:
— Ты увидел женщину раньше, чем я! Почему же не тормозил?!
Сидевший в кабине шофер, сравнительно молодой парень, взялся за клеенчатый козырек спортивной шапочки и приподнял ее.
— Эй, ака, скажите лучше спасибо. А кричать нечего... Если б я не тормознул, вся ваша правая сторона полетела бы к черту... Вызывайте милицию! — вдруг рассерженно вскинулся шофер.— Я еще и виноват... Где я нажал на тормоз, пусть установят по следу!
Как водится, вокруг начал собираться народ. Появился, словно из-под земли вырос, автоинспектор с планшеткой через плечо.
— Кто водитель «Жигулей»? — спросил он грозно.
Аброр предстал перед почерневшим на солнце рослым инспектором. Милиционер приложил руку к фуражке:
— Сержант Тухтасынов. Ваши документы!
Отдать документы просто, а получить обратно? К тому же с «дыркой», имеющейся в талоне?
Пока Аброр, вздыхая, вынимал из заднего кармана брюк желтый бумажник, доставал шоферскую книжку и техталоны, Агзам-ата освободился от мешочков-узелочков и тоже вылез из машины.
— Сынок, родной, поверьте,— заговорил он, обращаясь к инспектору.— Аброр спасал эту женщину и потому ударился... Он сумел повернуть, авария спасла женщине жизнь.
Инспектор посмотрел на «дырку» предупреждения.
И раньше вы нарушали правила, просечку вот получили, товарищ Агчамов.
Аброр огляделся по сторонам: так-с, нигде нет знака, запрещающего обгон.
- Товарищ сержант, почему вы меня обвиняете? Скажите, какое привило я нарушил? мы сейчас скажем.
Инспектор положил в карман документы Аброра, открыл планшет, оттуда шариковую ручку и большой бланк. Взгляд Аброра упал бланк. «Протокол аварии»,— прочитал про себя Аброр.
— Так-с, доездились, доперевозились! Упавшим голосом Аброр сказал:
— Товарищ сержант, зачем протокол? Надо наказывать — наказывайте здесь, штрафуйте.
— Сынок, родной, пусть бог даст вам столько же лет, сколько их у меня,— говорил Агзам-ата, тронув сержанта за плечо. Потом, осмелев, схватил его правую руку.— Зачем писать? Зачем сыну протокол? Влипнешь в бумагу — скоро не отделаешься.
В желтом чесучовом кителе и брюках, с красиво подстриженной седой бородкой, Агзам-ата показался сержанту человеком весьма и весьма почтенным.
— Ладно, отец! Только сначала отпустите мою руку, пожалуйста. И поймите, отец, в чем тут дело... Машина вашего сына основательно побита. Проедете чуть дальше — вас остановит другой инспектор. «Где произошла авария?» — спросит. Начнет выяснять, не было ли трагического случая...
— Будет спрашивать — ответим,— сказал Аброр.— А с протоколом обивать пороги ГАИ и лишаться прав на три-четыре месяца мне ни к чему.
— Вы ведь не знаете, о чем я хочу написать в протоколе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81