Даже стакан портвейна выпил, хотя крепленого вина и не любил. Большинство дружков — разведенные. От жизни хотят только брать и ничего не хотят ей давать...
«Ну ладно,— думали вместе и Вазира и Аброр,— корни тут глубокие, а что сейчас вот делать, как вырвать Алибека из этой компании? Скажи-ка попробуй: «Дружки у тебя плохие»,— так он сразу на стену полезет. Слова тут не помогут».
— Может быть, его в Фергану или Самарканд отправить с женой, ну, найти повод... чтобы как-то оторвать от дружков? — неуверенно спросила Вазира.
А я вот думаю, сначала с Насибой нужно поговорить,— тоже бы размышляя вслух, сказал Аброр.— Раз они в ссоре и разводиться собираются... сперва этот узел как-то развязать. Или подтянуть как и сказать...
Дома у нее телефона нет. Но я Насибу разыщу.
Решили позвонить Насибе завтра на работу. А с утра съездить к руководительнице Малики — и этот узел ждет, чтобы к нему прикоснулись чьи-то здравые руки... Да, еще Вазира с утра маму к врачу должна повезти.
Аброр мысленно добавил к перечню дел и заботы своих стариков: они ждут его. Он должен помочь им найти подходящий участок дома... Пошла сумасшедшая какая-то полоса жизни, когда запутанные узлы все множатся. И среди них еще споры его с директором - Рахмановым. Аброр уже набросал черновик письма начальнику главного управления, думал завтра, в субботу, посидеть над ним, подумать, переписать набело. Но, видно, завтра часть дня уйдет по графе «семейные заботы». Остается для дела только ночь.
И Аброр направился в кабинет, включил настольную лампу, найдя в себе силы думать, писать, одним словом — работать.
Вазира решила не ужинать, есть совсем не хотелось. Она приняла душ, выпила холодного кефира. Устала, конечно, очень, выдохлась за день, но спать не хотелось. Стиркой она занималась обычно по субботам. Но на этот раз, зная, что суббота уже вся расписана, она отобрала часть белья и стала стирать. Спать легла уже после полуночи...
Утром в субботу Аброр отвез тещу в поликлинику на консультацию. А оттуда завез Зумрад Садыковну, а потом Вазиру домой. Теперь очередь была за его родителями.
День становился все жарче. Вишневые «Жигули» все раскаленней — и от знойных лучей солнца, и от расплавленного асфальта. Аброр гнал на большой скорости; нагревались шины, источая запах горелой резины.
С особой силой этот запах ударил Аброру в нос, когда он, почти в полном изнеможении, остановил машину у отцовской калитки, в тени деревьев, которые некогда посадил Агзам-ата. От Бозсу на этот раз не веяло прохладой и свежестью: запах резины победил все другие.
Рассиживаться было некогда. Аброр наспех поел маставы. Этот кисловатый суп хорошо утолял жажду. Посадил в машину отца и младшего брата. Помчались в квартал Шофайзи, расположенный за старым ташкентским районом Кукчи на северо-западной окраине города. Здесь их ждал толстый высокий человек; он знал местность, в которой хотел приглядеть себе участок Агзам-ата. Машина заметно осела, приняв еще одного пассажира, ее рессоры заскрипели. И все же — давай, давай! — снова помчался вишневый, вроде и устали не ведающий «жигуленок».
Там, где до землетрясения простирались колхозные угодья, появились теперь по-городскому тесно друг к другу прижатые дома. Жители кварталов Кашгарка и Шейхантаур, оказавшихся в эпицентре, все переехали сюда: возвели новые дома, вырастили новые деревья; некоторые по привычке окружили себя высокими глиняными заборами — дувалами. Много оставалось здесь и участков земли, не занятых или не вполне занятых под строительство. Улицы не благоустроены, а то и вообще их не было здесь, улиц. Грузный человек, который сел в машину в квартале Шофайзи, сделал Аброру знак:
— Езжайте по этой улице вон туда... Там живет аксакал, заберем и его.
Аксакал — тоже грузный, внушительного вида и веса старец — устроился на заднем сиденье. Бедный «жигуленок» так и присел.
Вдоль так называемой улицы шел ров, выкопанный для прокладки газовых труб. Проехать тут было нельзя, и Аброр начал вынужденный разворот. Вдруг послышался скрежет. Аброр вылез из кабины посмотреть, что случилось. Оказалось, выхлопная труба автомобиля, задев какой-то крупный булыжник, покорежилась. Аброр едва слышно выругался и снова сел за руль. Машина с почти касающимся земли днищем еле-еле стронулась с места.
— Будь осторожней, сынок, не спеши,— сказал Агзам-ата.
Как ни старался Аброр ехать осторожнее, ничего из этого не получилось: перегруз велик, да и дорога незнакомая. Дважды «Жигули» садились днищем на исковерканную, всю в ухабах дорогу. Аброр при ударах о землю страдал так, будто не машину бьют, а его собственное тело. Но ничего не говорил, терпел, чтоб не думали люди, что слишком уж он болеет за свою железяку.
Так они миновали несколько совсем разбитых транспортом улиц, полупустырей, наконец добрались до нужного места — одной из начатых и брошенных строек.
На этом участке заложен был основательный фундамент, и даже стенка поднялась на несколько кирпичей в высоту. Выяснилось, что хозяин участка внезапно умер, а вдова не в состоянии продолжать строительство. Вот потому и продает.
Агзам-ата заинтересовался участком, обошел его весь.
— Неправильно арыки проложены,— сказал он.— Откуда поступает вода? Далеко ли до канала?
— Нет, недалеко.
— Газа нету,— с нарочитой грустью заметил Шакир.
— Водопровод же есть,— вмешался аксакал.— Электричество тоже есть.
— А канализация? — спросил Шакир.
— Это что такое?
Шакир объяснил. Аксакал рассмеялся.
— Вай, сами яму выкопаете. Это вам не центр.
Аброр стоял в тени, под ширококронной урючиной. Не вмешивался в разговор, отдыхал. Ему нравился здешний воздух. Будто в поле. И тишина.
-- Очень далеко от автобуса,— сказал, продолжая гнуть свое, Шакир.— Отец, если есть другие участки, давайте посмотрим.
— Есть более благоустроенные места? — спросил Агзам-ата у провожатых.
Найдутся... Поехали, посмотрим.
Снова двинулись по ухабам и рытвинам, снова машина билась днищем о землю.
Аброр терпеть не мог эту торговлю участками, но желание отца — икон для сына. Не пошлешь ведь старика маяться, пешком ходить по третий участок не пришлись по душе. Грузные провожатые утешали: есть еще незастроенные места и вдоль речки Кпраеу, и в той стороне, что за концом улицы Луначарского.
Отец, меня ждет Вазира,— сказал Аброр.— Она у своей больной.
А, так оставим наши дела на завтра. Воскресенье завтра, и ты, наверное, свободен. Семь раз отмерь, а один раз отрежь. Верно, сынок?
— Верно. Завтра продолжим.
Аброр подвез отца домой, когда уже смеркалось.
— Брат, подождите минутку, поедем вместе, ладно? — Шакир пошел домой, быстро возвратился в праздничной рубашке, новых туфлях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
«Ну ладно,— думали вместе и Вазира и Аброр,— корни тут глубокие, а что сейчас вот делать, как вырвать Алибека из этой компании? Скажи-ка попробуй: «Дружки у тебя плохие»,— так он сразу на стену полезет. Слова тут не помогут».
— Может быть, его в Фергану или Самарканд отправить с женой, ну, найти повод... чтобы как-то оторвать от дружков? — неуверенно спросила Вазира.
А я вот думаю, сначала с Насибой нужно поговорить,— тоже бы размышляя вслух, сказал Аброр.— Раз они в ссоре и разводиться собираются... сперва этот узел как-то развязать. Или подтянуть как и сказать...
Дома у нее телефона нет. Но я Насибу разыщу.
Решили позвонить Насибе завтра на работу. А с утра съездить к руководительнице Малики — и этот узел ждет, чтобы к нему прикоснулись чьи-то здравые руки... Да, еще Вазира с утра маму к врачу должна повезти.
Аброр мысленно добавил к перечню дел и заботы своих стариков: они ждут его. Он должен помочь им найти подходящий участок дома... Пошла сумасшедшая какая-то полоса жизни, когда запутанные узлы все множатся. И среди них еще споры его с директором - Рахмановым. Аброр уже набросал черновик письма начальнику главного управления, думал завтра, в субботу, посидеть над ним, подумать, переписать набело. Но, видно, завтра часть дня уйдет по графе «семейные заботы». Остается для дела только ночь.
И Аброр направился в кабинет, включил настольную лампу, найдя в себе силы думать, писать, одним словом — работать.
Вазира решила не ужинать, есть совсем не хотелось. Она приняла душ, выпила холодного кефира. Устала, конечно, очень, выдохлась за день, но спать не хотелось. Стиркой она занималась обычно по субботам. Но на этот раз, зная, что суббота уже вся расписана, она отобрала часть белья и стала стирать. Спать легла уже после полуночи...
Утром в субботу Аброр отвез тещу в поликлинику на консультацию. А оттуда завез Зумрад Садыковну, а потом Вазиру домой. Теперь очередь была за его родителями.
День становился все жарче. Вишневые «Жигули» все раскаленней — и от знойных лучей солнца, и от расплавленного асфальта. Аброр гнал на большой скорости; нагревались шины, источая запах горелой резины.
С особой силой этот запах ударил Аброру в нос, когда он, почти в полном изнеможении, остановил машину у отцовской калитки, в тени деревьев, которые некогда посадил Агзам-ата. От Бозсу на этот раз не веяло прохладой и свежестью: запах резины победил все другие.
Рассиживаться было некогда. Аброр наспех поел маставы. Этот кисловатый суп хорошо утолял жажду. Посадил в машину отца и младшего брата. Помчались в квартал Шофайзи, расположенный за старым ташкентским районом Кукчи на северо-западной окраине города. Здесь их ждал толстый высокий человек; он знал местность, в которой хотел приглядеть себе участок Агзам-ата. Машина заметно осела, приняв еще одного пассажира, ее рессоры заскрипели. И все же — давай, давай! — снова помчался вишневый, вроде и устали не ведающий «жигуленок».
Там, где до землетрясения простирались колхозные угодья, появились теперь по-городскому тесно друг к другу прижатые дома. Жители кварталов Кашгарка и Шейхантаур, оказавшихся в эпицентре, все переехали сюда: возвели новые дома, вырастили новые деревья; некоторые по привычке окружили себя высокими глиняными заборами — дувалами. Много оставалось здесь и участков земли, не занятых или не вполне занятых под строительство. Улицы не благоустроены, а то и вообще их не было здесь, улиц. Грузный человек, который сел в машину в квартале Шофайзи, сделал Аброру знак:
— Езжайте по этой улице вон туда... Там живет аксакал, заберем и его.
Аксакал — тоже грузный, внушительного вида и веса старец — устроился на заднем сиденье. Бедный «жигуленок» так и присел.
Вдоль так называемой улицы шел ров, выкопанный для прокладки газовых труб. Проехать тут было нельзя, и Аброр начал вынужденный разворот. Вдруг послышался скрежет. Аброр вылез из кабины посмотреть, что случилось. Оказалось, выхлопная труба автомобиля, задев какой-то крупный булыжник, покорежилась. Аброр едва слышно выругался и снова сел за руль. Машина с почти касающимся земли днищем еле-еле стронулась с места.
— Будь осторожней, сынок, не спеши,— сказал Агзам-ата.
Как ни старался Аброр ехать осторожнее, ничего из этого не получилось: перегруз велик, да и дорога незнакомая. Дважды «Жигули» садились днищем на исковерканную, всю в ухабах дорогу. Аброр при ударах о землю страдал так, будто не машину бьют, а его собственное тело. Но ничего не говорил, терпел, чтоб не думали люди, что слишком уж он болеет за свою железяку.
Так они миновали несколько совсем разбитых транспортом улиц, полупустырей, наконец добрались до нужного места — одной из начатых и брошенных строек.
На этом участке заложен был основательный фундамент, и даже стенка поднялась на несколько кирпичей в высоту. Выяснилось, что хозяин участка внезапно умер, а вдова не в состоянии продолжать строительство. Вот потому и продает.
Агзам-ата заинтересовался участком, обошел его весь.
— Неправильно арыки проложены,— сказал он.— Откуда поступает вода? Далеко ли до канала?
— Нет, недалеко.
— Газа нету,— с нарочитой грустью заметил Шакир.
— Водопровод же есть,— вмешался аксакал.— Электричество тоже есть.
— А канализация? — спросил Шакир.
— Это что такое?
Шакир объяснил. Аксакал рассмеялся.
— Вай, сами яму выкопаете. Это вам не центр.
Аброр стоял в тени, под ширококронной урючиной. Не вмешивался в разговор, отдыхал. Ему нравился здешний воздух. Будто в поле. И тишина.
-- Очень далеко от автобуса,— сказал, продолжая гнуть свое, Шакир.— Отец, если есть другие участки, давайте посмотрим.
— Есть более благоустроенные места? — спросил Агзам-ата у провожатых.
Найдутся... Поехали, посмотрим.
Снова двинулись по ухабам и рытвинам, снова машина билась днищем о землю.
Аброр терпеть не мог эту торговлю участками, но желание отца — икон для сына. Не пошлешь ведь старика маяться, пешком ходить по третий участок не пришлись по душе. Грузные провожатые утешали: есть еще незастроенные места и вдоль речки Кпраеу, и в той стороне, что за концом улицы Луначарского.
Отец, меня ждет Вазира,— сказал Аброр.— Она у своей больной.
А, так оставим наши дела на завтра. Воскресенье завтра, и ты, наверное, свободен. Семь раз отмерь, а один раз отрежь. Верно, сынок?
— Верно. Завтра продолжим.
Аброр подвез отца домой, когда уже смеркалось.
— Брат, подождите минутку, поедем вместе, ладно? — Шакир пошел домой, быстро возвратился в праздничной рубашке, новых туфлях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81