..
— Хватит трепаться, Эдек!— проворчал незнакомец.
— Да ты не робей! Это мировые ребята, свои в доску, как-никак школьные товарищи. Он тоже парень что надо, только еще не обвык. Карьеру, видите ли, у коммунистов хотел сделать. Говорю тебе, Франек, пропал бы ты ни за грош, если бы не нализался и не устроил им скандал. Это в тебе инстинкт самосохранения заговорил. Ты что, жалеешь?
Тот пожал плечами.
— Чего мне жалеть? Только не трепись.
— Ладно! Подождите-ка, ребята, сейчас раздобуду для вас стопочки. Сидите спокойно, не беда, если нас вместе увидят. Разве возбраняется сидеть со старым школьным товарищем? Эй, пан старшой!— позвал он стоявшего в дверях официанта.— Две стопки и два стакана содовой.
254
Минуту спустя он привычным движением разливал водку.
— Ваше здоровье! Водой запивайте. В жару с водкой лучше всего содовая идет.
— Блеск!— воскликнул он, потирая руки, когда все осушили по стопке.— А теперь можно и о делах поговорить. Гроши принесли?
— Принесли,— ответил Алик.
— Сколько?
— Десять бумаг. Остальные при получении.
— Порядочек. Может, завтра Получите товар. Куда доставить?
На этот раз Алик дипломатично промолчал, предоставив слово Шреттеру.
— В парк,— ответил Юрек.— В шесть часов вечера, у второго пруда.
— Далеко, черт возьми!— Климчак скорчил недовольную гримасу.— А тележка с мороженым там пройдет?
— Пройдет,— заверил его Алик. Климчак подумал немного.
— Ну, ладно!— согласился он наконец.— Сильны ребята, а, Франек? Ловко они все это придумали. Не подкопаешься!— Он отхлебнул немного воды.— Покончим с этим делом и послезавтра сматываемся. Проедемся по побережью, посмотрим, что и как. Нам надо немного проветриться. Ему тоже здешний климат противопоказан, правду я говорю, Франек?
— Кончай трепаться!— разозлился тот.
— Ладно! Молчу. Вот только денежки получу — и до завтра.
Шреттер полез в карман за конвертом с деньгами, но Алик толкнул его под столом.
— Шухер! — буркнул он.— Старик идет. Шреттер посмотрел на улицу и выпрямился.
— Одну минуточку,— сказал он спокойно. Посередине тротуара в том же светлом костюме и
с тростью в руке шел Котович, прямой и подтянутый, как юноша. Бросая с высоты своего роста беглые взгляды по сторонам, он направлялся прямо в кафе. Шреттер быстро встал и пошел ему навстречу.
— О, кого я вижу! — обрадовался Котович.— Добрый вечер, дорогой мой.
Он с чувством потряс его руку.
— Януш вернулся?— спросил Шреттер.
Лицо Котовича омрачилось.
— Негодяй!
— Не вернулся?
— Теперь он совсем может не возвращаться. Понимаете, дорогой, в какое положение он меня поставил? Какие у меня из-за него неприятности? Позор!
— Да, представляю себе. Но я не могу понять...
— Тут и понимать нечего. Все ясно. Увы, ясно, как божий день. Негодяй!
— Но, может, с ним все-таки что-нибудь случилось?
— С ним?— Котович удивленно поднял кустистые брови.— Разве вы не знаете своего друга? Тут и говорить не о чем. Пьянствует небось или, прихватив деньги, удрал с какой-нибудь девкой. Я слишком хорошо знаю своего сына. К сожалению, он не похож на вас. Ну, ничего не поделаешь! Не каждому бог дарует хороших детей. В семье, как говорится, не без урода. А вы можете поставить крест на своем друге, он недостоин вас, это говорю вам я, его отец!
Попрощавшись со Шреттером, он направился между столиками в глубь веранды, поминутно приподнимая шляпу и с любезной улыбкой раскланиваясь со знакомыми. Он знал всех сколько-нибудь известных людей в городе и сам был популярной личностью.
Станевич, сидевшая с доктором Дроздовским, издали заметила его величественную фигуру. Она обрадовалась и стала махать ему рукой, чтобы он подошел. Не переставая по дороге кланяться, он протиснулся к их столику.
— Мое почтение, дорогая пани! Добрый вечер, доктор! Какая приятная встреча. Как ваше самочувствие?
— Отлично!— засмеялась пани Кася.— Разве можно себя плохо чувствовать после такого замечательного вечера, какой вы нам устроили.
В соломенной шляпе с широкими полями, в пестром летнем платье, веселая, слегка возбужденная, с блестящими глазами, она казалась моложе своих лет. А чернявый Дроздовский в белом полотняном костюме больше, чем когда-либо, был похож на южанина: испанца или итальянца.
— Разрешите?— Котович указал глазами на свободный стул.
— Ну конечно, прошу вас, садитесь. Я так мечтала вас встретить.
— Вы?!
— И знаете почему? У меня к вам, дорогой пан директор, большая просьба.
— Всегда к вашим услугам.— Котович прижал руку к груди.— Для вас я на все готов.
— К сожалению, это весьма тривиальная просьба.
— Ничего не поделаешь. Не одной духовной пищей жив человек.
— Правильно,— вмешался в разговор Дроздовский,—- Я как врач могу это засвидетельствовать. Разрешите, я сам изложу пану директору вашу просьбу?
— О да, пожалуйста!— обрадовалась Станевич.— Я всегда теряюсь, когда надо говорить о подобных вещах. И потом — я ровно ничего в этом не смыслю.
Дроздовский пододвинул свой стул поближе к Ко-товичу.
— Дело вот в чем. У пани Станевич есть кое-какие сбережения — золото, украшения...
— Понятно, понятно,— сказал Котович.
— Она хотела бы обратить это в деньги.
— Правильно! И весьма похвально! Деньги должны жить, быть в движении, приносить прибыль. Все понятно. Вопрос исчерпан. Можете на меня рассчитывать. Когда прикажете к вам прийти?
Пани Кася посмотрела на Дроздовского.
— Может, завтра?
— Да, лучше всего завтра,— любезно осклабившись, подтвердил Дроздовский.— Скажем, завтра днем.
— Отлично!— Котович наклонил голову.— Быстрота — залог успеха. Завтра днем я являюсь к вам. Решено.
Он прислонился могучей спиной к тонкой спинке стула и глубоко вздохнул.
— Какой чудесный день! Посмотрите, как освещены каштаны. А тона какие мягкие! Нет, такая красота возможна только в жизни. Даже самый гениальный художник не может воспроизвести вот такого маленького чуда природы...
Было уже далеко за полночь, когда Шреттер, пролежав несколько часов без сна, встал, зажег настольную лампу и, вынув из портфеля дневник, написал:
«Я проиграл. Удар пришел с самой неожиданной стороны. Ничего не поделаешь. Чтобы побеждать, надо научиться проигрывать. Алик К. ненавидит меня, но я ненавижу его еще больше. Посмотрим, кто кого!»
IX
В обычные дни недели, за исключением субботы, выступления артистов в «Монополе» из-за комендантского часа начинались в восемь. Поэтому Кристина ровно в семь должна была быть в баре. Хелмицкий проводил ее до дверей ресторана.
День был теплый, но не такой безмятежно весенний и ясный, как вчера. По небу проплывали сероватые тучи, порывами налетал ветер, и было похоже, что к ночи натянет дождь. В городе было нестерпимо жарко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Хватит трепаться, Эдек!— проворчал незнакомец.
— Да ты не робей! Это мировые ребята, свои в доску, как-никак школьные товарищи. Он тоже парень что надо, только еще не обвык. Карьеру, видите ли, у коммунистов хотел сделать. Говорю тебе, Франек, пропал бы ты ни за грош, если бы не нализался и не устроил им скандал. Это в тебе инстинкт самосохранения заговорил. Ты что, жалеешь?
Тот пожал плечами.
— Чего мне жалеть? Только не трепись.
— Ладно! Подождите-ка, ребята, сейчас раздобуду для вас стопочки. Сидите спокойно, не беда, если нас вместе увидят. Разве возбраняется сидеть со старым школьным товарищем? Эй, пан старшой!— позвал он стоявшего в дверях официанта.— Две стопки и два стакана содовой.
254
Минуту спустя он привычным движением разливал водку.
— Ваше здоровье! Водой запивайте. В жару с водкой лучше всего содовая идет.
— Блеск!— воскликнул он, потирая руки, когда все осушили по стопке.— А теперь можно и о делах поговорить. Гроши принесли?
— Принесли,— ответил Алик.
— Сколько?
— Десять бумаг. Остальные при получении.
— Порядочек. Может, завтра Получите товар. Куда доставить?
На этот раз Алик дипломатично промолчал, предоставив слово Шреттеру.
— В парк,— ответил Юрек.— В шесть часов вечера, у второго пруда.
— Далеко, черт возьми!— Климчак скорчил недовольную гримасу.— А тележка с мороженым там пройдет?
— Пройдет,— заверил его Алик. Климчак подумал немного.
— Ну, ладно!— согласился он наконец.— Сильны ребята, а, Франек? Ловко они все это придумали. Не подкопаешься!— Он отхлебнул немного воды.— Покончим с этим делом и послезавтра сматываемся. Проедемся по побережью, посмотрим, что и как. Нам надо немного проветриться. Ему тоже здешний климат противопоказан, правду я говорю, Франек?
— Кончай трепаться!— разозлился тот.
— Ладно! Молчу. Вот только денежки получу — и до завтра.
Шреттер полез в карман за конвертом с деньгами, но Алик толкнул его под столом.
— Шухер! — буркнул он.— Старик идет. Шреттер посмотрел на улицу и выпрямился.
— Одну минуточку,— сказал он спокойно. Посередине тротуара в том же светлом костюме и
с тростью в руке шел Котович, прямой и подтянутый, как юноша. Бросая с высоты своего роста беглые взгляды по сторонам, он направлялся прямо в кафе. Шреттер быстро встал и пошел ему навстречу.
— О, кого я вижу! — обрадовался Котович.— Добрый вечер, дорогой мой.
Он с чувством потряс его руку.
— Януш вернулся?— спросил Шреттер.
Лицо Котовича омрачилось.
— Негодяй!
— Не вернулся?
— Теперь он совсем может не возвращаться. Понимаете, дорогой, в какое положение он меня поставил? Какие у меня из-за него неприятности? Позор!
— Да, представляю себе. Но я не могу понять...
— Тут и понимать нечего. Все ясно. Увы, ясно, как божий день. Негодяй!
— Но, может, с ним все-таки что-нибудь случилось?
— С ним?— Котович удивленно поднял кустистые брови.— Разве вы не знаете своего друга? Тут и говорить не о чем. Пьянствует небось или, прихватив деньги, удрал с какой-нибудь девкой. Я слишком хорошо знаю своего сына. К сожалению, он не похож на вас. Ну, ничего не поделаешь! Не каждому бог дарует хороших детей. В семье, как говорится, не без урода. А вы можете поставить крест на своем друге, он недостоин вас, это говорю вам я, его отец!
Попрощавшись со Шреттером, он направился между столиками в глубь веранды, поминутно приподнимая шляпу и с любезной улыбкой раскланиваясь со знакомыми. Он знал всех сколько-нибудь известных людей в городе и сам был популярной личностью.
Станевич, сидевшая с доктором Дроздовским, издали заметила его величественную фигуру. Она обрадовалась и стала махать ему рукой, чтобы он подошел. Не переставая по дороге кланяться, он протиснулся к их столику.
— Мое почтение, дорогая пани! Добрый вечер, доктор! Какая приятная встреча. Как ваше самочувствие?
— Отлично!— засмеялась пани Кася.— Разве можно себя плохо чувствовать после такого замечательного вечера, какой вы нам устроили.
В соломенной шляпе с широкими полями, в пестром летнем платье, веселая, слегка возбужденная, с блестящими глазами, она казалась моложе своих лет. А чернявый Дроздовский в белом полотняном костюме больше, чем когда-либо, был похож на южанина: испанца или итальянца.
— Разрешите?— Котович указал глазами на свободный стул.
— Ну конечно, прошу вас, садитесь. Я так мечтала вас встретить.
— Вы?!
— И знаете почему? У меня к вам, дорогой пан директор, большая просьба.
— Всегда к вашим услугам.— Котович прижал руку к груди.— Для вас я на все готов.
— К сожалению, это весьма тривиальная просьба.
— Ничего не поделаешь. Не одной духовной пищей жив человек.
— Правильно,— вмешался в разговор Дроздовский,—- Я как врач могу это засвидетельствовать. Разрешите, я сам изложу пану директору вашу просьбу?
— О да, пожалуйста!— обрадовалась Станевич.— Я всегда теряюсь, когда надо говорить о подобных вещах. И потом — я ровно ничего в этом не смыслю.
Дроздовский пододвинул свой стул поближе к Ко-товичу.
— Дело вот в чем. У пани Станевич есть кое-какие сбережения — золото, украшения...
— Понятно, понятно,— сказал Котович.
— Она хотела бы обратить это в деньги.
— Правильно! И весьма похвально! Деньги должны жить, быть в движении, приносить прибыль. Все понятно. Вопрос исчерпан. Можете на меня рассчитывать. Когда прикажете к вам прийти?
Пани Кася посмотрела на Дроздовского.
— Может, завтра?
— Да, лучше всего завтра,— любезно осклабившись, подтвердил Дроздовский.— Скажем, завтра днем.
— Отлично!— Котович наклонил голову.— Быстрота — залог успеха. Завтра днем я являюсь к вам. Решено.
Он прислонился могучей спиной к тонкой спинке стула и глубоко вздохнул.
— Какой чудесный день! Посмотрите, как освещены каштаны. А тона какие мягкие! Нет, такая красота возможна только в жизни. Даже самый гениальный художник не может воспроизвести вот такого маленького чуда природы...
Было уже далеко за полночь, когда Шреттер, пролежав несколько часов без сна, встал, зажег настольную лампу и, вынув из портфеля дневник, написал:
«Я проиграл. Удар пришел с самой неожиданной стороны. Ничего не поделаешь. Чтобы побеждать, надо научиться проигрывать. Алик К. ненавидит меня, но я ненавижу его еще больше. Посмотрим, кто кого!»
IX
В обычные дни недели, за исключением субботы, выступления артистов в «Монополе» из-за комендантского часа начинались в восемь. Поэтому Кристина ровно в семь должна была быть в баре. Хелмицкий проводил ее до дверей ресторана.
День был теплый, но не такой безмятежно весенний и ясный, как вчера. По небу проплывали сероватые тучи, порывами налетал ветер, и было похоже, что к ночи натянет дождь. В городе было нестерпимо жарко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73