— спросил Порядов.
— Я думал об этом, — Светов сиял кожаные перчатки, хлопнул ими по ладони, потом сунул в карман реглана,—по усталость надо учиться преодолевать. Кроме того, с Батыревым идет старшина Канчук. Его-то знаю давно, уверен в нем.
Светов толкнул дверь.
— Лейтенант Батырев! — окликнул он.
В темноте каюты послышался шорох, негромкое раздраженное бурчание, затем зажглась настольная лампа. При виде командира корабля Батырев вскочил с койки и стал поспешно застегивать китель на все пуговицы. Покончив с этим, он вытянулся по-уставному.
— Как самочувствие? — спросил Светов, садясь на край койки и жестом приглашая Порядова воспользоваться единственным стулом. — Вы недурно, лейтенант, лазаете. Ба, я вижу у вас и значок альпиниста? — Светов говорил дружеским тоном. Батырев не знал, что ему отвечать. Он чувствовал себя сейчас отвратительно.
После того как Донцов проводил его до каюты, он полежал только десять — пятнадцать минут, затем умылся, привел себя в порядок, наспех смазал иодом ссадины на руках и ушел в рубку. Всю ночь он работал, помогал штурману вести прокладку, и лишь час назад ему разрешили отдохнуть.
Ничего на свете так не хотелось Батыреву в эту минуту, как завалиться спать. Спать во что бы то ни стало, беспробудно, хоть сутки., двое подряд. Что же касается значка альпиниста, прикрепленного к лацкану верхнего кармана кителя, так ведь не признаешься Свет о-ву, что альпинистский значок он получил вовсе не за подъем на некую неприступную горную вершину, а от приятеля, работника турбазы под Москвой, с которым вместе катался на лыжах и неплохо провел новогодние дни.
По тону, по выражению лица и глаз Светова чудилось, что командир теперь симпатизирует ему, возможно, даже и одобряет его, и это привело Батырева к мысли: «Он не должен видеть, что я слаб, почти болен. Слабых он не терпит. Я не должен уронить себя в его глазах». Батырев ответил, что чувствует себя превосходно, и ни единым словом не возразил в отношении альпинистского значка.
Светов удовлетворенно кивнул головой:
— Иным мне и не хотелось вас видеть, — сказал он довольным тоном. — Вы просили дать возможность показать себя на настоящем, как вы выразились, трудном деле. Пусть будет по-вашему, лейтенант! — Светов встал с койки, и голос его стал жестким. — Вы пойдете на рекогносцировку берега. Предстоит отыскать путь через горы в глубину полуострова до первых шоссейных и грунтовых дорог. В вашем распоряжении шлюпка, два матроса и старшина Канчук. Время па разведку три часа. На сбор десять минут. Все ясно?!
Батырев машинально сказал: «Есть!», и тут же с ужасом подумал, что у него не хватит сил сделать и сотни метров, карабкаясь по кручам.
У открытой двери каюты появился Донцов. Он слышал слова Светова.
— Товарищ командир, — сказал он, — по вашему приказанию старшина Канчук вместе с боцманом готовят шлюпку к спуску, говорят — будет разведка. Да и
я вот сам слышал только что... Разрешите и мне отправиться на берег.
— Ого, волонтер! — воскликнул Светов. Он давно знал Донцова и тепло относился к нему. «А, пожалуй, неплохо будет, если рядом с Батыревым будет такой крепыш, как Донцов».
— Значит, и вам захотелось отличиться?—-спросил он все же не без насмешки.
— Нет. Но политработникам всегда нужно быть в трудном деле.
От Светова не укрылся беглый взгляд, брошенный Донцовым в сторону Батырева. «Эге, ты смекалистый, парень», — подумал он, расхаживая по маленькой каюте.—Что же, я не против. У вас, Донцов, давняя спортивная слава в соединении.—Он поглядел на По-рядова. — Впрочем, тут уже вы сами решайте.
— Прошу разрешить, Викентий Захарович! — сказал Донцов.
Порядов кивнул. «Интересно, почему ко мне и обращаются как-то по-штатски?».
— Решение верное, товарищ Донцов, — сказал Порядов и на секунду заколебался. Он хотел добавить, что и сам с великой охотой отправился бы с разведчиками, но, вспомнив о своей одышке, промолчал.
Когда, выйдя из каюты, Порядов и Светов поднимались на верхнюю палубу, Светов вдруг остановился и, наклонившись к Поряяону, с каком-то душенной грустью проговорил:
— Через несколько лет мой сын станет офицером. И я хотел бы, клянусь вам, чтобы его воспитывали не менее строго, чем я Батырева.
Разведчики собрались быстро: два офицера, два матроса и старшина Канчук. Высадившись па берег, закинув автоматы за плечи и обвязавшись фалом, они углубились в горы. Снова начала мести метель. Темные фигуры людей вскоре потонули в белесой мгле.
Светов и Порядов, вооружившись биноклями, с палубы рассматривали берег. Светов, улыбаясь, похлопывал себя руками по бедрам; он был в отличном настроении и чувствовал себя, наверно, как Колумб, от-
крывший Новый свет. Он ничего не мог поделать с охватившим его нервным возбуждением. Для него Безымянная бухта представляла не просто географическую точку, а подступ, тайный ход к стану «синих». И хотя Светов иронизировал над своим душевным состоянием, он не мог представить себе «синих» только условным, воображаемым противником. В данный момент все его помыслы были направлены на то, чтобы перехитрить и безжалостно уничтожить «синих», как настоящих врагов. Бухту он считал своей находкой, своим призом, а себя — ее хозяином, пусть ненадолго, но все же хозяином. Он уже строил различные планы относительно безопасной проводки десантных кораблей, их размещения, и его всецело занимала мысль о том, насколько удобна береговая полоса для выгрузки оружия, техники, людей и найдется ли сколько-нибудь удобный проход среди сопок и гор в глубь полуострова. Без всего этого бухта теряла свое значение для боевой операции, а значит, теряла и значение для Светова.
— Бухта—чудо! А, Викентий Захарович?
— Да как вам сказать... диковата уж очень бухточка...
Светов рассмеялся.
— Не по-военному оцениваете. Берусь в ней разместить добрую дюжину морских охотников. На эту площадку выгрузятся минометы и легкие горные пушки. Форсируем горы... и как лавина на голову. — Светов окинул все вокруг хозяйским взглядом и добавил: «А потом хорошо бы эту безымянную дыру занести на карты под названием «Бухта «Дерзновенного».
Порядов не мог подавить улыбку. «Как совмещаются в Светове военная сметка, дерзкая смелость с чисто мальчишеским тщеславием». Порой командир «Дерзновенного» производил на него впечатление военачальника большого масштаба, будущего флотоводца, порой чем-то напоминал легко увлекающихся, мечтательных юных лейтенантов вроде стремящегося во что бы то ни стало отличиться Батырева.
— Когда мы должны вернуться в базу, Игорь Николаевич?
— В двадцать ноль-ноль я буду докладывать в штабе о результатах похода,— уверенно ответил Светов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
— Я думал об этом, — Светов сиял кожаные перчатки, хлопнул ими по ладони, потом сунул в карман реглана,—по усталость надо учиться преодолевать. Кроме того, с Батыревым идет старшина Канчук. Его-то знаю давно, уверен в нем.
Светов толкнул дверь.
— Лейтенант Батырев! — окликнул он.
В темноте каюты послышался шорох, негромкое раздраженное бурчание, затем зажглась настольная лампа. При виде командира корабля Батырев вскочил с койки и стал поспешно застегивать китель на все пуговицы. Покончив с этим, он вытянулся по-уставному.
— Как самочувствие? — спросил Светов, садясь на край койки и жестом приглашая Порядова воспользоваться единственным стулом. — Вы недурно, лейтенант, лазаете. Ба, я вижу у вас и значок альпиниста? — Светов говорил дружеским тоном. Батырев не знал, что ему отвечать. Он чувствовал себя сейчас отвратительно.
После того как Донцов проводил его до каюты, он полежал только десять — пятнадцать минут, затем умылся, привел себя в порядок, наспех смазал иодом ссадины на руках и ушел в рубку. Всю ночь он работал, помогал штурману вести прокладку, и лишь час назад ему разрешили отдохнуть.
Ничего на свете так не хотелось Батыреву в эту минуту, как завалиться спать. Спать во что бы то ни стало, беспробудно, хоть сутки., двое подряд. Что же касается значка альпиниста, прикрепленного к лацкану верхнего кармана кителя, так ведь не признаешься Свет о-ву, что альпинистский значок он получил вовсе не за подъем на некую неприступную горную вершину, а от приятеля, работника турбазы под Москвой, с которым вместе катался на лыжах и неплохо провел новогодние дни.
По тону, по выражению лица и глаз Светова чудилось, что командир теперь симпатизирует ему, возможно, даже и одобряет его, и это привело Батырева к мысли: «Он не должен видеть, что я слаб, почти болен. Слабых он не терпит. Я не должен уронить себя в его глазах». Батырев ответил, что чувствует себя превосходно, и ни единым словом не возразил в отношении альпинистского значка.
Светов удовлетворенно кивнул головой:
— Иным мне и не хотелось вас видеть, — сказал он довольным тоном. — Вы просили дать возможность показать себя на настоящем, как вы выразились, трудном деле. Пусть будет по-вашему, лейтенант! — Светов встал с койки, и голос его стал жестким. — Вы пойдете на рекогносцировку берега. Предстоит отыскать путь через горы в глубину полуострова до первых шоссейных и грунтовых дорог. В вашем распоряжении шлюпка, два матроса и старшина Канчук. Время па разведку три часа. На сбор десять минут. Все ясно?!
Батырев машинально сказал: «Есть!», и тут же с ужасом подумал, что у него не хватит сил сделать и сотни метров, карабкаясь по кручам.
У открытой двери каюты появился Донцов. Он слышал слова Светова.
— Товарищ командир, — сказал он, — по вашему приказанию старшина Канчук вместе с боцманом готовят шлюпку к спуску, говорят — будет разведка. Да и
я вот сам слышал только что... Разрешите и мне отправиться на берег.
— Ого, волонтер! — воскликнул Светов. Он давно знал Донцова и тепло относился к нему. «А, пожалуй, неплохо будет, если рядом с Батыревым будет такой крепыш, как Донцов».
— Значит, и вам захотелось отличиться?—-спросил он все же не без насмешки.
— Нет. Но политработникам всегда нужно быть в трудном деле.
От Светова не укрылся беглый взгляд, брошенный Донцовым в сторону Батырева. «Эге, ты смекалистый, парень», — подумал он, расхаживая по маленькой каюте.—Что же, я не против. У вас, Донцов, давняя спортивная слава в соединении.—Он поглядел на По-рядова. — Впрочем, тут уже вы сами решайте.
— Прошу разрешить, Викентий Захарович! — сказал Донцов.
Порядов кивнул. «Интересно, почему ко мне и обращаются как-то по-штатски?».
— Решение верное, товарищ Донцов, — сказал Порядов и на секунду заколебался. Он хотел добавить, что и сам с великой охотой отправился бы с разведчиками, но, вспомнив о своей одышке, промолчал.
Когда, выйдя из каюты, Порядов и Светов поднимались на верхнюю палубу, Светов вдруг остановился и, наклонившись к Поряяону, с каком-то душенной грустью проговорил:
— Через несколько лет мой сын станет офицером. И я хотел бы, клянусь вам, чтобы его воспитывали не менее строго, чем я Батырева.
Разведчики собрались быстро: два офицера, два матроса и старшина Канчук. Высадившись па берег, закинув автоматы за плечи и обвязавшись фалом, они углубились в горы. Снова начала мести метель. Темные фигуры людей вскоре потонули в белесой мгле.
Светов и Порядов, вооружившись биноклями, с палубы рассматривали берег. Светов, улыбаясь, похлопывал себя руками по бедрам; он был в отличном настроении и чувствовал себя, наверно, как Колумб, от-
крывший Новый свет. Он ничего не мог поделать с охватившим его нервным возбуждением. Для него Безымянная бухта представляла не просто географическую точку, а подступ, тайный ход к стану «синих». И хотя Светов иронизировал над своим душевным состоянием, он не мог представить себе «синих» только условным, воображаемым противником. В данный момент все его помыслы были направлены на то, чтобы перехитрить и безжалостно уничтожить «синих», как настоящих врагов. Бухту он считал своей находкой, своим призом, а себя — ее хозяином, пусть ненадолго, но все же хозяином. Он уже строил различные планы относительно безопасной проводки десантных кораблей, их размещения, и его всецело занимала мысль о том, насколько удобна береговая полоса для выгрузки оружия, техники, людей и найдется ли сколько-нибудь удобный проход среди сопок и гор в глубь полуострова. Без всего этого бухта теряла свое значение для боевой операции, а значит, теряла и значение для Светова.
— Бухта—чудо! А, Викентий Захарович?
— Да как вам сказать... диковата уж очень бухточка...
Светов рассмеялся.
— Не по-военному оцениваете. Берусь в ней разместить добрую дюжину морских охотников. На эту площадку выгрузятся минометы и легкие горные пушки. Форсируем горы... и как лавина на голову. — Светов окинул все вокруг хозяйским взглядом и добавил: «А потом хорошо бы эту безымянную дыру занести на карты под названием «Бухта «Дерзновенного».
Порядов не мог подавить улыбку. «Как совмещаются в Светове военная сметка, дерзкая смелость с чисто мальчишеским тщеславием». Порой командир «Дерзновенного» производил на него впечатление военачальника большого масштаба, будущего флотоводца, порой чем-то напоминал легко увлекающихся, мечтательных юных лейтенантов вроде стремящегося во что бы то ни стало отличиться Батырева.
— Когда мы должны вернуться в базу, Игорь Николаевич?
— В двадцать ноль-ноль я буду докладывать в штабе о результатах похода,— уверенно ответил Светов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145