роман
ГЛАВА ПЕРВАЯ
За лыжами вилась снежная пыль. Андрей и Анна Высотины съехали по пологому склону сопки и остановились у замерзшей речки. В сумеречной чаще она походила на светлую аллею, обсаженную деревьями и кустарником; ветер сдул местами с нее снег, и лед сине поблескивал.
- Отдых! — Анна опиралась на лыжные палки и глубоко дышала. Андрей стал закуривать. Он снял меховые рукавицы, сунул их в карман куртки. От разгоревшихся ладоней шел пар.
Липа огляделась по сторонам: высокие кедры и кря-жистые дубы, осыпанные снегом ели и сосны — их ветви сплетались так густо, что не было видно неба, — стояли и сугробах, «Как здесь глухо», — подумала Анна.
- Посмотри, Андрей, — сказала она, указывая на ель, на ветвях которой лежали пласты снега, — какие у нее внизу, у самого корня, лапищи, выше уже лапы — сколько их ветер трепал, корежил... от этого они темные, жесткие, и снегом их совсем пригнуло. А вон, видишь, у самой верхушки — лапки и лапочки, такие хрупкие, милые, совсем как ручки у нашей Ниночки! Правда?
— Правда, — Высотин улыбнулся. Хорошо было ощущать землю под ногами после длительного океанского похода. Хорошо думать о дочери. Хорошо во всем соглашаться с женой. Высотин чувствовал себя безмерно счастливым.
— Точно заколдованное царство, — продолжала задумчиво Анна.
— Ну, не совсем заколдованное, Аннушка, погляди, что делается на снегу. Вот крестиками — следы птиц, а вот следы зайца, видно, глодал косоглазый кору у тальника, а там...
Анна подняла палку, ударила ею по ветке ели, нависшей над головой мужа. Ветка закачалась, осыпая снег.
— Озорница ты... — Андрей хотел схватить Анну, но она вырвалась и, легко скользя на широких лыжах, скрылась за деревьями.
Андрей стряхнул снег с шапки. Донесся голос Анны «Ау-ау!», потом он увидел мелькнувший в чаще ее красный в белую полоску свитер.
«Черт побери, мы оба словно помолодели, а ведь женаты пятый год», — подумал Андрей.
Он вихрем промчался сквозь ельник, обогнул заросли орешника и на опушке березовой рощи, заиндевевшей, белой и искрящейся, пронизанной тусклым, сквозь облака проступающим солнцем, увидел жену, шутливо раскрывшую ему навстречу объятия.
Он подбежал к ней, хотел подхватить на руки, но, споткнувшись об ее лыжу, потерял равновесие. Оба забарахтались в сугробе.
Анна поднялась первая, протянула руку мужу, однако он вместо того, чтобы воспользоваться помощью, потащил ее к себе и, обняв, усадил рядом на полусгнивший пень.
— Послушай, Анна, — сказал Высотин, —ведь мы оба солидные супруги, а подумать — порой превращаемся: я в какого-то легкомысленного мальчишку, а ты — в озорную девчонку.
Анна улыбнулась. Легкие снежинки таяли на ее волосах, выбившихся из-под пуховой шапочки. Она легко коснулась пальцами лица мужа.
Над Анной склонилось его лицо с твердо очерченными губами и темными дугами сросшихся над переносицей бровей. Она чувствовала его дыхание. Его взволнованность передалась ей.
Голубоватые березы стояли в тесном кругу, держась друг за друга ветвями, заиндевевшие их кроны сливались с белесым, мутным небом. Анна, полузакрыв глаза, теснее прижалась к мужу.
«Вот так быть бы нам всегда вместе, — подумал Андрей, — да никак невозможно». Он вздохнул.
— Ты о чем вздыхаешь, Андрюша?
— О том, что нельзя приказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» — шутя продекламировал он.
Анна лукаво посмотрела на мужа и крепко поцеловала его в губы.
— Ну-ка, кто это здесь целуется на морозе? — произнес кто-то рядом отчетливо и немного насмешливо.
Андрей и Анна вскочили на ноги. Они не слышали и не видели, как к ним подошел человек, по виду таежный охотник.
С досады чертыхнувшись про себя, Высотин хотел было уже его отчитать: «Какое вам дело...» — но тотчас же узнал адмирала Серова. Командующий добродушно посмеивался.
— Вы уж извините, но, право, не обойти вас стороной: в буреломе лыжи сломаешь, а сидите вы на главнейшей, можно сказать, коммуникации — звериной тропе. Не верится глазам — капитан второго ранга Высотин и его жена, уважаемая Анна Ивановна, ведут себя, как молодожены...
- Молодоженами, товарищ адмирал, можно оставаться всю жизнь, — чуть смущенно и оттого почти неприветливо сказал Высотин.
- Фу, Кирилл Георгиевич, как вы меня напугали.
Можно ли так!..воскликнула Анна. — У меня ведь дочка еще крохотная, продолжала она, стряхивая с лыжных брюк снег.
- Это муж обязан вас беречь, — в тон ей отвечал адмирал и, обращаясь к Высотину, укоризненно добавил:— Что ж это вы, Андрей Константинович, жену в снег посадили. Не ровен час, можно простудиться...
— У Анны под свитером еще семь одежек. Ей никакой мороз не страшен, — ответил Высотин. — А я никогда не предполагал, что вы охотник, Кирилл Георгиевич, — заметил удивленно он.
Короткая стеганая куртка, перетянутая ремнем, ватные брюки, заправленные в голенища высоких охотничьих сапог, шапка-ушанка и повязанный вокруг шеи шерстяной шарф резко изменили внешность адмирала; командующий казался непривычно мешковатым.
Серов меж тем говорил, обращаясь к Анне:
— Удивился ваш муж. Командующий, дескать, пожилой человек, и не в его годы с дробовиком за зайцами гоняться. Или считал меня анахоретом, отшельником. А?
— И я грешна, Кирилл Георгиевич, — сказала Анна.— И я вас вне деловой обстановки не представляла.
— Дела, дела. — Серов покачал головой. — Вот, даже женщины со мной говорят только о делах, только серьезным тоном, — з его голосе неожиданно прозвучал оттенок грусти.
— Вам это неприятно? — спросила Анна. Серов засмеялся.
— Угадали, Анна Ивановна, неприятно. Ей-ей, пока еще неприятно!.. — Адмирал не договорил, быстро сорвал с плеча двустволку, вскинул ее, прицеливаясь.
На поляну выскочил заяц, он мчался во весь дух, втянув голову, положив длинные уши на спину.Заметив людей, зверек метнулся в сторону. Один за другим, почти сливаясь, прогремели два выстрела. Заяц перекувыркнулся и, как-то неестественно забарабанив передними лапками, уткнулся головой в снег.
Серов, закинув ружье за плечо, подбежал к убитому зверьку.
— Каков выстрел! — Он держал зайца за задние лапы. — Презентую вам русака, уважаемая Анна Ивановна. На память о том, как вы встретили типичного пожилого адмирала в нетипичных обстоятельствах.
Он протянул подошедшему Высотину русака и, обернувшись к Анне, продолжал:
— Зайчатину, прежде чем на сковородку или в духовку, рекомендую отмочить хорошенько в молоке или в уксусном растворе, затем нашпиговать салом. Знаете? Вот и хорошо... И прощайте пока!
Зеленоватый ватник Серова, его черная шапка-ушанка замелькали среди деревьев. Командующий быстро поднимался по косогору, затем скрылся из виду.
— Сколько юношеского задора еще в нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
ГЛАВА ПЕРВАЯ
За лыжами вилась снежная пыль. Андрей и Анна Высотины съехали по пологому склону сопки и остановились у замерзшей речки. В сумеречной чаще она походила на светлую аллею, обсаженную деревьями и кустарником; ветер сдул местами с нее снег, и лед сине поблескивал.
- Отдых! — Анна опиралась на лыжные палки и глубоко дышала. Андрей стал закуривать. Он снял меховые рукавицы, сунул их в карман куртки. От разгоревшихся ладоней шел пар.
Липа огляделась по сторонам: высокие кедры и кря-жистые дубы, осыпанные снегом ели и сосны — их ветви сплетались так густо, что не было видно неба, — стояли и сугробах, «Как здесь глухо», — подумала Анна.
- Посмотри, Андрей, — сказала она, указывая на ель, на ветвях которой лежали пласты снега, — какие у нее внизу, у самого корня, лапищи, выше уже лапы — сколько их ветер трепал, корежил... от этого они темные, жесткие, и снегом их совсем пригнуло. А вон, видишь, у самой верхушки — лапки и лапочки, такие хрупкие, милые, совсем как ручки у нашей Ниночки! Правда?
— Правда, — Высотин улыбнулся. Хорошо было ощущать землю под ногами после длительного океанского похода. Хорошо думать о дочери. Хорошо во всем соглашаться с женой. Высотин чувствовал себя безмерно счастливым.
— Точно заколдованное царство, — продолжала задумчиво Анна.
— Ну, не совсем заколдованное, Аннушка, погляди, что делается на снегу. Вот крестиками — следы птиц, а вот следы зайца, видно, глодал косоглазый кору у тальника, а там...
Анна подняла палку, ударила ею по ветке ели, нависшей над головой мужа. Ветка закачалась, осыпая снег.
— Озорница ты... — Андрей хотел схватить Анну, но она вырвалась и, легко скользя на широких лыжах, скрылась за деревьями.
Андрей стряхнул снег с шапки. Донесся голос Анны «Ау-ау!», потом он увидел мелькнувший в чаще ее красный в белую полоску свитер.
«Черт побери, мы оба словно помолодели, а ведь женаты пятый год», — подумал Андрей.
Он вихрем промчался сквозь ельник, обогнул заросли орешника и на опушке березовой рощи, заиндевевшей, белой и искрящейся, пронизанной тусклым, сквозь облака проступающим солнцем, увидел жену, шутливо раскрывшую ему навстречу объятия.
Он подбежал к ней, хотел подхватить на руки, но, споткнувшись об ее лыжу, потерял равновесие. Оба забарахтались в сугробе.
Анна поднялась первая, протянула руку мужу, однако он вместо того, чтобы воспользоваться помощью, потащил ее к себе и, обняв, усадил рядом на полусгнивший пень.
— Послушай, Анна, — сказал Высотин, —ведь мы оба солидные супруги, а подумать — порой превращаемся: я в какого-то легкомысленного мальчишку, а ты — в озорную девчонку.
Анна улыбнулась. Легкие снежинки таяли на ее волосах, выбившихся из-под пуховой шапочки. Она легко коснулась пальцами лица мужа.
Над Анной склонилось его лицо с твердо очерченными губами и темными дугами сросшихся над переносицей бровей. Она чувствовала его дыхание. Его взволнованность передалась ей.
Голубоватые березы стояли в тесном кругу, держась друг за друга ветвями, заиндевевшие их кроны сливались с белесым, мутным небом. Анна, полузакрыв глаза, теснее прижалась к мужу.
«Вот так быть бы нам всегда вместе, — подумал Андрей, — да никак невозможно». Он вздохнул.
— Ты о чем вздыхаешь, Андрюша?
— О том, что нельзя приказать: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» — шутя продекламировал он.
Анна лукаво посмотрела на мужа и крепко поцеловала его в губы.
— Ну-ка, кто это здесь целуется на морозе? — произнес кто-то рядом отчетливо и немного насмешливо.
Андрей и Анна вскочили на ноги. Они не слышали и не видели, как к ним подошел человек, по виду таежный охотник.
С досады чертыхнувшись про себя, Высотин хотел было уже его отчитать: «Какое вам дело...» — но тотчас же узнал адмирала Серова. Командующий добродушно посмеивался.
— Вы уж извините, но, право, не обойти вас стороной: в буреломе лыжи сломаешь, а сидите вы на главнейшей, можно сказать, коммуникации — звериной тропе. Не верится глазам — капитан второго ранга Высотин и его жена, уважаемая Анна Ивановна, ведут себя, как молодожены...
- Молодоженами, товарищ адмирал, можно оставаться всю жизнь, — чуть смущенно и оттого почти неприветливо сказал Высотин.
- Фу, Кирилл Георгиевич, как вы меня напугали.
Можно ли так!..воскликнула Анна. — У меня ведь дочка еще крохотная, продолжала она, стряхивая с лыжных брюк снег.
- Это муж обязан вас беречь, — в тон ей отвечал адмирал и, обращаясь к Высотину, укоризненно добавил:— Что ж это вы, Андрей Константинович, жену в снег посадили. Не ровен час, можно простудиться...
— У Анны под свитером еще семь одежек. Ей никакой мороз не страшен, — ответил Высотин. — А я никогда не предполагал, что вы охотник, Кирилл Георгиевич, — заметил удивленно он.
Короткая стеганая куртка, перетянутая ремнем, ватные брюки, заправленные в голенища высоких охотничьих сапог, шапка-ушанка и повязанный вокруг шеи шерстяной шарф резко изменили внешность адмирала; командующий казался непривычно мешковатым.
Серов меж тем говорил, обращаясь к Анне:
— Удивился ваш муж. Командующий, дескать, пожилой человек, и не в его годы с дробовиком за зайцами гоняться. Или считал меня анахоретом, отшельником. А?
— И я грешна, Кирилл Георгиевич, — сказала Анна.— И я вас вне деловой обстановки не представляла.
— Дела, дела. — Серов покачал головой. — Вот, даже женщины со мной говорят только о делах, только серьезным тоном, — з его голосе неожиданно прозвучал оттенок грусти.
— Вам это неприятно? — спросила Анна. Серов засмеялся.
— Угадали, Анна Ивановна, неприятно. Ей-ей, пока еще неприятно!.. — Адмирал не договорил, быстро сорвал с плеча двустволку, вскинул ее, прицеливаясь.
На поляну выскочил заяц, он мчался во весь дух, втянув голову, положив длинные уши на спину.Заметив людей, зверек метнулся в сторону. Один за другим, почти сливаясь, прогремели два выстрела. Заяц перекувыркнулся и, как-то неестественно забарабанив передними лапками, уткнулся головой в снег.
Серов, закинув ружье за плечо, подбежал к убитому зверьку.
— Каков выстрел! — Он держал зайца за задние лапы. — Презентую вам русака, уважаемая Анна Ивановна. На память о том, как вы встретили типичного пожилого адмирала в нетипичных обстоятельствах.
Он протянул подошедшему Высотину русака и, обернувшись к Анне, продолжал:
— Зайчатину, прежде чем на сковородку или в духовку, рекомендую отмочить хорошенько в молоке или в уксусном растворе, затем нашпиговать салом. Знаете? Вот и хорошо... И прощайте пока!
Зеленоватый ватник Серова, его черная шапка-ушанка замелькали среди деревьев. Командующий быстро поднимался по косогору, затем скрылся из виду.
— Сколько юношеского задора еще в нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145