Отец склонился над картой, приглашая и мастера Данте.
— Враг будет сопровождать нас все время, нанося небольшие удары, чтобы сначала как следует измотать. Наша тяжелая конница не сможет справиться с их летучими отрядами, а пехота станет для них легкой добычей.
Так что то, что мы отступаем, не станет для них неожиданностью. Пока кочевники вели себя предельно осторожно, но завидя наши спины, у них взыграет охотничий инстинкт и они как волки набросятся на нас.
— Они нападут вот здесь! — мастер Данте показал на карте.
— Я тоже так подумал, — согласился отец. — Лучше места не найти, это настоящая ловушка.
— И мы им позволим? — мрачно спросил колдун.
— Конечно! — подтвердил отец. — Это будет ловушкой для обеих армий. Им не удастся скрыться на этот раз!
— Но и нам не скрыться, если удача будет на их стороне, — мастер Данте был не в восторге от идеи отца. — Пока что мы видели только передовые отряды врага, которые лишь проверяли нас на прочность. С их мастером — магом мы так и не столкнулись, и ничего о нем не узнали!
— Мы узнали самое главное, — возразил отец. — Мы узнали, что это грозный и хитрый враг, в совершенстве владеющий искусством войны. Что глупо его недооценивать и надеяться, что он допустит ошибку. Нужно вынудить его совершить ошибку.
— Это как в игре в клатчи, — усмехнулся мастер Данте. — Только не забывайте что клатчи — алимская игра! Даже находясь в безысходной ситуации, сильный игрок может переиграть более слабого!
— Но и сильный игрок может проиграть, если будет невнимательным, — парировал отец. — Не забывайте, что у нас есть два козыря — вы, господин, и мастер Кеандр.
— Наши козыри врагу известны, — покачал головой мастер Данте. — А вот что у алимов в рукаве нам не ведомо!
— Мы слишком долго варились в собственном соку и не интересовались, что происходит за стенами Лие, — отец выглядел удрученным. — Наши агенты жирели на границах, посылая нам лживые сведения, возможно, даже оплаченные самими кочевниками.
— Вы очень высокого мнения о нашем таинственном враге, — усмехнулся мастер Данте. — Все что я наблюдал до сих пор, было просто цепью ничем не связанных событий. Никакой гениальной стратегии я не заметил. Вы уж извините, но враг пока еще никак себя не проявил. Не заслужил нашего уважения.
Отец резко вскочил, поморщившись, ухватился за стол и склонился над собеседником.
— Хотел бы я, чтобы вы были правы… — сказал он в полголоса. — Но тот, кто уничтожил корпус Дракона, уже заслуживает уважения. Сами понимаете, это был крепкий орешек, о который многие обломали зубы! А эта телега с головами! Нет, друг мой, все не так просто как нам хотелось бы.
— Почему же вы думаете что враг, который всегда был на шаг впереди нас, все равно допустит ошибку?
— А это вовсе не ошибка, вот в чем дело! — отец улыбнулся, опускаясь в кресло. — Это мудрое решение, я бы и сам постарался не упустить такой возможности! Просто тот кто командует алимами, делает большую ошибку думая что наши карты перед ним открыты. Он испытал вашу силу…
— Как вы того и хотели, — улыбнулся мастер Данте. — Нагнали мы на них страху.
— Может быть, — отец кивнул. — Мы заставили их поверить, что это максимум на что мы способны!
— А разве нет? — колдун иронично изогнул бровь. — Вы думаете, что я воплощение Коэс на земле?
— Вы нет, а вот мастер Кеандр, да! — отец вздохнул. — Недаром его зовут Адским пламенем Лие!
— Боюсь, вы слишком переоцениваете нашего господина, — хмыкнул мастер Данте. — Баллады и легенды слагаются медоточивыми менестрелями, а верить в их россказни взрослому человеку, по меньшей мере, глупо…
— Наш господин намного страшней, чем вы даже можете представить, мой дорогой друг! — отец сжал плечо колдуна. — Мой дед Мезид, десятилетним пацаном, участвовал в битве на Изумрудной горе. Он был пажом в свите мастера Кеандра и все видел своими глазами. Я до сих пор помню все его рассказы слово в слово.
— Это было больше ста лет назад, — в голосе мастера Данте звучало сомнение. — Наш господин уже не такой как прежде…
— Давай, все же, ему доверимся! — воскликнул отец. — Если я прав, то у нас будет новая блестящая победа. Если я ошибаюсь, тогда, пусть поможет нам Орвад!
Ехать в доспехах было жарко и неудобно. С тоской я вспоминал легкие одежды скаутов и свою низкорослую лошадку послушную малейшему нажатию коленей.
Сельфир был благородным животным. Настоящий боевой конь, которому рыцарей в бой носить, а не адъютантов — мальчишек. Огромный, белоснежный, с бронированной грудью и злым блеском в прекрасных глазах. Он пугал меня больше чем сотня кочевников!
Я, конечно, не мог не восхищаться этой великолепной тварью, которую мне подарил отец, но с горечью сознавал, что мы никогда не станем друзьями. Покориться Сельфир мог только герою подобному себе, с голубой кровью и бешеными глазами.
День перехода меня полностью измотал, как только объявили привал, я бросил поводья конюху и поплелся в свою палатку. Паж помог мне снять доспехи и размять онемевшие мышцы.
Без сил я рухнул на тюфяк набитый соломой и закутался в одеяло.
У меня, как у адъютанта командующего, были своя палатка и прислуга. Относились ко мне все с большим уважением, но я подозревал, что уважение это было не искренним.
Вбежал паж с мисками наполненными едой, поставил их передо мной и с поклоном удалился.
Я к еде не притронулся. Все тело болело и есть не хотелось. Сквозь ткань палатки были видны сполохи походных костров, у которых под открытым небом расположились простые воины. Глядя на их призрачные тени, я невольно вспомнил слова баллады о битве на Изумрудной горе.
Лишь тени врагов мелькали в огне,
И плавился в пекле металл.
На зеленом холме, в ночной тишине,
Огонь дракон выдыхал.
У меня мурашки побежали по спине. Кто бы мог подумать, что мой прадед был свидетелем этих легендарных событий!
Мне всегда представлялось, что на спасение леди Марен с небес спустился дракон, спаливший дотла злокозненного лорда Витура с его братьями и всей армией.
И ветры прах по долам размели,
Заплакала дева Марен.
Безмолвный крест на краю земли,
Дракон у ее колен.
Эта баллада была выткана на гобелене, висящем в комнате матери. Поэтому я с детства знал каждую ее строчку.
Я представил себе своего прадеда, могучего воина, в ту пору еще мальчишку, восторженным взглядом глядящего на леди Марен, чью красоту нельзя было описать словами. Рядом с девой, стройная фигура придворного волшебника, а над их головами возвышается зловещая громада обелиска, под которым покоятся муж и сын Леди Марен. Господа возлагают на могилу белоснежные цветы, а по их щекам катятся слезы.
Вдруг, откуда не возьмись, появляется лорд Витур со своими братьями и отборной конницей в тысячу сто одиннадцать человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136