– Эта фотография в бассейне, – Аня показала пальцем, – ее сделали для рекламного буклета гостиницы. Честно. У меня и буклет есть.
Аня показала буклет. На третьей странице буклета Аня сидела в бассейне, облокотившись о бортик, улыбалась. На бортике стоял коктейль с разноцветными бумажными зонтиками. Казалось, зонтики – цветы, поставленные в специальную жидкость, чтобы не увянуть. А еще, на дальнем плане, виднелись чьи-то волосатые ноги. Не исключено, они принадлежали ее отцу. Уточнять я постеснялся.
В полный рост Анин отец появился в кадре лишь единожды. Вместе с дочерью, заснятые случайным прохожим, они стояли у входа в гостиницу и смотрели не в камеру, а по сторонам, растерянно, как на вокзале. Если правду говорят психоаналитики, что женщины подсознательно выбирают себе в пару человека, напоминающего им отца, то у меня не было ни малейшего шанса. Ее отец выглядел очень серьезно. Будто полковник милиции в штатском. Такой человек, в отличие от меня, не стал бы мочиться с балкона гостиницы или засыпать под барной стойкой. Я это, к стыду, проделывал не раз.
– О чем ты думаешь?
Опять этот вопрос.
– Я думаю о том, как здорово отдыхать летом в Стамбуле, – соврал я.
Поняла бы она меня, если бы я ей признался о чем думаю? Сомнительно: женщинам сложно оценить природу немотивированных поступков. Они не воруют дорожный знак «STOP» и не едят посуду в ресторане. Женщину, способную заснуть под барной стойкой, не пустят ни в один приличный бар. А для того, что бы помочиться с балкона, им и вовсе нужно сначала окончить цирковое училище. И кто после этого умнее? Я уже давно определился с ответом. И ответ этот был не в мою пользу…
…Зазвонил телефон. Звонку я так в последний раз радовался на школьных занятиях по физике. Чужие воспоминания утомляют меня куда больше, чем собственные.
3.
Анин голос слышался из коридора.
…Все в порядке, мамочка… Да, поела… Да, выгуляла Кида… Очень устала, спать ложусь… Да…
Я включил телевизор – не смотрел его очень давно. Стал переключать каналы и, приятно удивившись, обнаружил футбольный. Передавали матч Кубка Конфедерации, по-моему, в повторе. В центральном круге бежал чернокожий парень, а потом внезапно упал и его унесли на носилках. Было понятно, что с ним случилась беда. Просто так люди не падают. И это понимал не только я. Когда крупным планом появлялись лица футболистов, было видно, что они готовы заплакать. Но матч никто не останавливал, и игроки продолжали передвигаться по полю. Такая у них была работа. Телевизоры в телевизоре.
За окном совсем стемнело. Сквозь стекло проступала туманность электрических огней. Аня, появившись в комнате, выключила футбольный канал.
– Терпеть не могу футбол, – сказала она.
Она нажала кнопку дистанционного пульта. На экране телевизора вспыхнул канал «Animal Planet». Показывали полюс: может, Северный, может, Южный. Бородатые и тепло одетые люди под флагом «Green Peace» ходили по снегу, находили детенышей морских котиков, а потом обрызгивали их белый и пушистый мех зеленой краской из баллончика. Передача шла на английском. Когда на английском говорят русские, немцы или хотя бы американцы, я еще что-то могу понять. Но англичане… Они совсем не умеют говорить на английском. Во всяком случае так, чтобы было понятно.
– Аня, у меня к тебе вопрос, как к экологу. Зачем они красят морских котиков в зеленый цвет?
– Они портят им мех. Теперь из такого меха нельзя будет сделать шубу и зверобои их не убьют, – объяснила Аня.
– Кому хорошо, – сказал я, – так это белым медведям.
– Это почему?
– Теперь они без труда найдут детенышей на белом снегу и сожрут.
– Ты очень злой, Растрепин. Тебе это говорили?
– Говорили, конечно, – кивнул я. – Слушай, Аня, а баллончик, которым они пшикают животных, он с аэрозолем или без?
Кажется, я опять задал неправильный вопрос Аня нажала кнопку пульта, и телевизор погас.
– Уже очень поздно, Растрепин, – сказала она.
– Можно я останусь у тебя? Не хочу ехать на такси.
– Делай, что хочешь.
Ответ убийственный, как средство от комаров.
Аня удалилась в ванную и пришла оттуда в пижаме. Расстелила диван и легла. Рядом примостилась собака Я сел на край дивана. Подождал. Потом пошел покурить на кухню. Допил коньяк и вернулся в комнату.
Я не мог понять, заснула она или нет. Тогда я аккуратно положил ладонь к ней на грудь. Она вздрогнула, одернула руку и сонно сказала:
– Пожалуйста, не начинай. И даже не думай.
Я перестал думать и, не раздеваясь, распластался на диване. Мы так и лежали втроем: Аня, спаниель Кид и я. Только заснуть я не мог. Я так и не научился засыпать, если рядом спит кто-то еще. Одного этого факта было вполне достаточно, чтобы мысль о женитьбе приводила меня в уныние.
Когда я начинал шевелиться, собака начинала ворчать. Около трех часов ночи я узнал, что Аня храпит. Ночью о человеке можно почерпнуть много интересных сведений. Но в данной ситуации сведений было очень мало. И я не знал, чего ждать от Ани, от наших взаимоотношений. Ждать что-то от жизни – все равно, что ждать SMS от любимой девушки. Сообщения приходят не от нее, а от мобильной компании, которая опять требует денег. Аня права – лучше даже не думать. Жизнь – это всего лишь производственная необходимость.
Задремал я только к рассвету.
4.
Опять зазвонил телефон. Меня это на сей раз не обрадовало, будто это был звонок не с занятий по физике, а с урока физкультуры. Электронный будильник рядом с диваном показывал восемь утра. Я поднялся и побрел в коридор.
– Алло, – сказал я трубке.
В трубке молчали. Если это будет женщина, ее мама, придется вежливо соврать, что ошиблись номером.
– Алло, – повторил я.
– А Аню можно, – наконец раздался робкий мужской голос.
– Она спит.
Тут трубку у меня выхватили. Аня стояла рядом со мной в пижаме и недовольно смотрела на меня.
– Але-але! – протяжно крикнула она неведомому абоненту. Очень похоже на интонацию радио-ди-джея. – …А, этот. Это двоюродный брат из Харькова…
Я вернулся в комнату и плотно затворил двери, чтобы не слышать разговора. Включил телевизор. Там передавали утренние новости. В Москве опять что-то взорвали. Телевизор я выключил.
Подошел к пианино «Украина», поднял крышку и попытался сыграть полонез Огинского. Разумеется, у меня ничего не получилось. Аня, наверное, успела закончить беседу. Было слышно, как она открыла в ванной воду.
– Что ты играл? – спросила она, вернувшись из ванной. Одной рукой, будто туземка корзину бананов, она придерживала обмотанное вокруг мокрых волос полотенце.
– Полонез Огинского.
– Что-то не очень похоже.
– Я знаю. Я не умею играть на пианино. Мама когда-то пыталась научить, но ничего из этой затеи не вышло. Полонез Огинского очень любила моя бабушка. Она даже хотела, чтоб его играли у нее на похоронах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73