OCR Busya
«Кирилл Чистяков»: Факт; Киев; 2008
ISBN 978-966-359-218-6
Аннотация
Старик, переписывающий зло, борясь с пустотой. Дом, хранящий свои тайны на протяжении десятилетий. Повязанные Домом, его обитатели подобны манекенам, выставленным в витрине магазина Судьбы. Фазы жизни не имеют значения, так как жизнь и не начиналась. В реальном мире не бывает рифм.
Роман Кирилла Чистякова совсем не похожий на современное гламурное чтиво остро обнажает внутренний мир современного человека. Главный герой или, скорее, антигерой повести Растрепин – человек без имени и без судьбы. Кто он? Ангел или Демон? Сказочник или псих? Кого-то от него будет тошнить, а кто-то узнает в нем самого себя. Безумство снов и воспоминания сплетаются с реальностью в один клубок, в котором, недосказанное сильнее сказанного.
Кирилл Чистяков
Фаза Урана

«Лети, рожденные Геей-Землею и Небом-Ураном, были ужасны и стали отцу своему ненавистны с первого взгляда. Едва лишь на свет кто из них появился, каждого в недрах земли незамедлительно прятал родите ль, не выпуская на свет, и злодейством своим наслаждался. С полной утробою тяжко стонала Земля-великанша. Злое пришло ей на ум и коварно-искусное дело. Тотчас породу создавши седого железа, огромный сделала серп и его показала возлюбленным детям и, возбуждая в них смелость, сказала с печальной душою:
– Дети мои и отца нечестивог! Если хотите быть мне послушными, сможем отцу мы воздать за злодейство вашему: ибо он первый ужасные вещи замыслил, – так говорила.
Но, страхом объятые, дети молчали. И ни один не ответил. Великий же Крон хитроумный, смелости полный, немедля ответствовал матери милой:
– Мать! С величайшей охотой за дело такое возьмусь я. Мало меня огорчает отца злоимянного жребий нашего. Ибо он первый ужасные вещи замыслил, – так он сказал.
Взвеселилась душой исполинская Гея. В место укромное сына запрятав, дала ему в руки серп острозубый и всяким коварствам его обвила. Ночь за собою ведя, появился Уран, и возлег он около Геи, пылая любовным желаньем. Неожиданно левую руку сын протянул из засады, а правой, схвативши огромный серп острозубый, отсек у родителя милого быстро член детородный и бросил назад его сильным размахом. И не бесплодно из Кроновых рук полетел он могучих: сколько на Землю из члена ни вылилось капель кровавых, все их Земля приняла. А когда обернулися годы, мощных Эринний она родила и великих Гигантов с длинными копьями в дланях могучих, в доспехах блестящих, также и Нимф, лоном коварных. Член же отца детородный, отсеченный острым железом, по морю долгое время носился, и белая пена взбилась вокруг от нетленного члена.
И дал в поношенье детей великий Уран-повелитель. Руку, сказал он, простерли они к нечестивому делу и совершили злодейство, и будет им кара за это».
…рекомендуется читать ночью

Фаза # 1
I. Утро
…Когда мне снится изгиб ударной волны, я просыпаюсь. Долго пытаюсь освободиться от теплой и влажной простыни, шершавой, как кошачий язык. Потом с судорогой бью ладонью по стене, ищу курносую кнопку светильника. Уже захлебываясь темнотой, слышу приятный, яростный щелчок пластмассы, сочный и громкий, словно лопнувшая тыква. Тут же, в мгновение, вспыхивает нить вольфрама – яркая, горящая струна, и надо мной, на белом шнуре проводки, уныло, как повешенный фашистский преступник, раскачивается хрупкая колба электролампы.
Я смотрю в ее сердцевину, смотрю до боли, до оранжевых кругов в глазных яблоках. Переворачиваюсь на живот, и раскладушка подо мной скрипит своими больными дюралевыми суставами. Я лежу долго, покусывая набитую перьями подушку. Вокруг меня, как бомбардировщики, гудят комары, о чем-то молчат хладнокровные стены. Я лежу и думаю. Думаю, для чего проснулся. Ответа нет.
Я знаю, спустя всего несколько часов рассвет бензиновыми разводами украсит небо, затем небо станет голубым, начнется день… Солнце нагреет асфальт, асфальт станут клевать птицы. Но это будет потом, а сейчас, сейчас я себя чувствую, как разряженная батарейка. Я пуст, в голове засвеченная лента воспоминаний. Во рту кусок свинца. Вместо слюны – щелочь.
Пытаюсь снова заснуть. Безрезультатно.
В этом Доме я живу уже месяц.
II. Початок
…Этот Дом стоял одиноко всегда. Долгие годы его окружало только поле кукурузы. Говорят, раньше оно тянулось до самого горизонта, а может быть, и дальше – этого никто не помнит.
Летом поле покрывалось мужскими и женскими соцветиями. Ветер ласкал метелки, початки затвердевали от соков. Так кукуруза размножалась. Когда наступала пора собирать ее или сеять, появлялась сельскохозяйственная техника: комбайны и тракторы. Издалека они напоминали забытые детали от детского конструктора.
Зимой, когда осень погибала, кукуруза завершала свой однолетний цикл. Поле покрывалось коростой снежного наста и на нем больше ничего не росло. Вороны, прилетавшие с севера, ходили по полю вразвалку, как маленькие динозавры, оставляя за собой трехпалые отпечатки лап.
В феврале, далеко на границе полей, появлялась вереница танков. Где-то там, на краю земли, они очерчивали параллельные логарифмические гирлянды гусеничных следов. Шли учения – рядом находилась закрытая танковая часть.
Офицеры части как раз и населяли одинокий Дом. Каждый день их жены развешивали на бесконечных линиях бечевки белые полотнища белья, варили суп из перловой крупы и лавровых листьев, сплетничали и прелюбодействовали с соседями. Чьи-то, рожденные здесь, дети без устали сновали по двору, играя в давно забытые игры. Их смех часто звучал на чердаке, забитом головоломками пыльного хлама, или в стоявшей посреди двора голубятне, наполненной пухом и пометом. Дети были веселы и беззаботны, мечтали стать красноармейцами и убивать врагов. Каждое утро их возили на автобусе в городскую школу по залитому смолой шоссе.
Жизнь обитателей Дома, словно утвержденная воинским уставом, длилась однообразно и уверенно – чередой безликих четок. В ее круговороте бижутерией сверкали лишь даты свадеб, похорон и именин. Эти дни ознаменовывались пьянством, игрой на аккордеоне и общими драками. Фотокарточки, пожелтевшие, будто от вирусного гепатита, навсегда запечатлели эти радостные мгновения в выражениях лиц офицеров, их жен и детей. На этих диапозитивах все счастливы. Счастливы точно так же, как нарисованные герои поздравительных открыток, отрывных календарей и агитационных плакатов той эпохи. И мне становится немного не по себе, когда я думаю, что большинство из этих людей уже мертвы…
…А Дом все еще стоит. Кривая похорон в нем уже давным-давно перевесила кривую именин. Свадьбы совсем сошли на нет. Последний аккордеон перекочевал на чердак еще до Независимости. Драться стало некому взрослые превратились в беспомощных стариков, а их дети разъехались по свету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73