Глаз закурил и стал быстро ходить по камере. Ему так хотелось тяпнуть флакон одеколона, что у него стала обильно выделяться слюна. Сплевывать на пол нельзя, а крышку параши открывать не хотелось, и он глотал слюну.
Походив немного, Глаз остановился возле Чингиза.
– Ты, брат, извини, мы тут пошутковали. У нас бражки в камере нет. Это мы так, для смеху. Посидишь вот и тоже чудить начнешь. Тут скукотища. — Глаз вздохнул, а зеки только теперь засмеялись над розыгрышем. Посмеялись и Глаз с Чингизом.
Когда все успокоились, Глаз сказал:
– Буду стучать. Пусть зовет корпусного. Чем черт не шутит, может, разрешит принести вещи. Одеколон, одеколончик, — пропел Глаз и забарабанил в кормушку.
Подошел надзиратель.
– Старшой, зови корпусного. Буду стучать до тех пор, пока не позовешь.
– Достучишься до карцера, — сказал надзиратель, уходя.
Глаз, барабаня, добился своего: пришел корпусной. Открыв кормушку, громко спросил:
– Кто тут в карцер хочет?
Глаз подошел к кормушке и объяснил корпусному.
– Я тебе сделаю пять суток, чтоб в дверь не барабанил. Что за него глотку дерешь?
– Земляк мой.
Корпусной улыбнулся.
– Необходимые вещи у него есть. Будешь стучать, уведу в карцер.
Корпусной даже не поговорил с новичком, хлопнул кормушкой и ушел.
– Вот пидар. Вот змей чекистский, в натуре.
– Ладно, Глаз, не стучи. Точно в карцер отведет, — сказал Толя.
Глаз вздохнул.
– Не пить мне одеколона и не запивать свежестью. Но ни хе-ра. Зима, лето — год долой, одну пасху — и домой. А там я напьюсь. Спирту. До блевотины. Ох! Как хочется напиться и порыгать.
– Напиться и порыгать, — подхватил Толя, и нам не мешало б. Э-э-эх, — вздохнул он и потянулся.
Дело Чингиза было крупным. В управлении брали взятки за легковые машины и другой дефицит. Арестовали многих. В тюрьме сидел и начальник управления.
Однажды Чингиз спросил Глаза:
– Можно ли сделать, чтоб срок меньше дали?
– Можно, — сказал Глаз, — но трудно. Во-первых, нужны деньги.
– Деньги есть. У меня брат в Тюмени. У него машина своя. И семь тысяч моих на хранении. Сестра тоже в Тюмени. У нее мои четыре тыщи на книжке и шесть тысяч дома. И у меня пять тысяч на книжке.
– Про книжку забудь. С твоей книжки уже никто не получит. Если преступление докажут, их тебе не видать. Сестра не замешана?
– Нет.
– У нее не заберут.
– Но кому давать взятку?
– Прежде всего — следователю. От него многое зависит. Как он повернет, так и будет. Если всю вину снять невозможно, он уменьшит. Тебе и дадут меньше. А если со следователем не выйдет, надо с судьей. В суде все зависит от судьи. И еще от прокурора. Но от судьи больше. Он срок дает. А прокурор только просит. Но если подмазать прокурора, он меньше запросит. Но судья — главный.
– А как с ними договориться? Сейчас надо начинать со следователя?
– Напиши письмо брату. Пусть идет к следователю и с ним с глазу на глаз говорит. Пусть обещает ему. Но вперед деньги не дает.
– Можно и дать.
– А как письмо брату перешлешь? Через следователя — ни в коем случае.
– Я перешлю, — решительно сказал Чингиз, — Люда, что на нашем этаже еду разносит, у нас буфетчицей работала. Она сделает.
2
Жизнь в камере текла однообразно. Глаз от скуки подыхал.
На столе, на боковине, он решил вырезать свою кличку. «Если я вырежу «Глаз», то падунские, если кто попадет в эту камеру, не узнают, что Глаз — это я. Если вырежу старую кличку «Ян», те, кто сейчас меня знает, тоже не будут знать, что здесь сидел я»,— подумал Глаз и, отточив свою ложку о шконку, принялся вырезать огромными буквами через всю боковую стенку стола объединенную кличку ЯН—ГЛАЗ. Глазу оставалось отколупнуть от фанеры точку, как открылась кормушка и надзиратель рявкнул:
– Что ты там царапаешь, а?
Глаз вскочил и, повернувшись к дубаку, закрыл собой стол.
– Я не царапаю. Я мокриц бью. Одолели, падлы. Старшой, когда на тюрьме мокриц не будет? Житья от них нет. Позавчера мне в кружку одна попала. Сегодня в баланде одна плавала. Скажи, мне баланду на одного дают?
Старшой промолчал.
– На одного, знамо дело,— ответил за него Глаз.— А хрена ли тогда эти твари лезут жрать мою баланду? Я до начальника жаловаться буду. Нельзя обижать малолеток. Или я всех мокриц на тюрьме перебью и мне зеки спасибо скажут, или мокрицы доконают меня. Ну что, старшой, скажи: есть справедливость на свете? Кто для тебя важнее — я или мокрица?
– Про мокриц заливаешь, а сам на столе что нацарапал?
– Ничего не нацарапал, это я, старшой, целый полк мокриц на столе распял. И составил из них свою кличку, Видишь — Ян Глаз. Они когда засохнут — отвалятся.
– Сейчас я напишу на тебя рапорт за порчу имущества — и пойдешь ты в карцер к мокрицам. Там их побольше, чем в камере.
Время в карцере шло медленно. Мокриц — больше. Но мокриц Глаз не бил. Противно было.
– Вы, падлы, тоже в карцере сидите. Всю жизнь притом. Ну и живите,— сказал он вслух мокрицам, потому что разговаривать было не с кем.
На пятые сутки в карцер к Глазу заглянул воспитатель.
– Юрий Васильевич,— атаковал его Глаз,— что меня к взрослякам садят? У них там скукотища. Делать абсолютно нечего. Да и поговорить не с кем. Вот я и попал в карцер.
На другой день Глаза привели к малолеткам. Камера была большая, но в ней сидели всего пять пацанов. Глаз у порога не остановился, а прошел к свободной шконке, бросил на нее матрац и только тогда поздоровался:
– Здорово, ребята!
Парни поздоровались тихо.
– Курить есть?
Ему протянули пачку «Севера»,
Он сделал несколько сильных затяжек, и камера поплыла. Кайф! Пять суток не курил. Он сел на шконку. Навалился на стену. Пацаны стояли посреди камеры и глядели на него. Все были по первому заходу и не видали, чтоб новичок так шустро в камеру заходил. Ясно, этот парень по второй ходке.
– Ну что стали? — сказал Глаз.— Садитесь. Моя кличка Глаз. Ваши кликухи?
Двое сказали клички, а трое назвали имена.
Через несколько дней Глаз сказал:
– Когда же новичков бросят? Хоть бы пропиской потешились.
– Сейчас прописку не делают. Запрет бросили.
– Кто бросил?
– Осужденка.
– Это херня, что они запрет бросили. Вот придет новичок, будем делать прописку.
– Смотри, Глаз, попадешь потом в осужденку, дадут тебе за это.
– Кто даст?
Ребята назвали самых авторитетных из осужденных.
– Я из них никого не знаю. А делать прописку — будем. За это отвечаю я.
Чем развлечься? И Глаз заставил маршировать по камере самых тихих пацанов. Один взял швабру и водрузил на плечо, как винтовку. Глаз сидел на шконке и командовал.
Новичков не бросили, а Бене пришла посылка. Глаз закрутился вокруг стола.
Полакомившись, ребята завалились на шконки. Глаз задремал и услышал: в коридоре дежурный бренчит ключами. Он поднял голову и посмотрел на дверь. Она отворялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117