И в отряде не стало воров. Шустряков было в отряде несколько человек, но ни один из них на вора отряда и даже просто на вора не тянул. Потом, чуть позже, обшустрятся и станут ворами.
На второй день после освобождения Маха бугор сказал Глазу, чтоб он из воровского угла перебрался в середину спальни.
Кончилась легкая жизнь у Глаза. Его сразу бросили на полы. И дуплить стали, как и других, и даже сильнее. Мозырь борзость Глазу простить не мог. А потом Глаза хозяйкой, без всякого согласия, назначили. В активисты произвели. Он сопротивлялся как мог, отказывался от хозяйки, но бугор сказал:
– Нам нужен борзый хозяйка, а не такой, как Пирамида. Ты, Глаз, потянешь.
И вот Глаз стал членом хозяйственной комиссии отделения. Это самая низшая и самая ответственная должность у активиста колонии. Хозяйка отвечает за постельные принадлежности. В банный день надо собрать простыни, наволочки, полотенца и отнести в баню. Там по счету сдать и получить новые. Принести и раздать ребятам. Но рогу, бугру и шустрякам надо выбрать поновее. Не лягут они спать на простыни с дырками. И всегда в запасе надо чистые полотенца иметь. Загрязнится полотенце у рога — он бросит его хозяйке и чистое потребует. Если его нет — дуплеж. Но и не это главное даже. Самое страшное — это когда пропадет из спальни конверт. Конверт — это одеяло, заправленное вместе с простыней. Конечно, если в отряде что-то теряется, то и с дежурного не меньше спрашивают. Но хозяйка отвечает за все.
До Глаза хозяйкой был Пирамида. У него была большая угловатая голова и напоминала перевернутую пирамиду Хеопса. Пирамида сильно опустился, став хозяйкой. Часто в спальне терялись простыни и полотенца, и бугор дуплил его. У Пирамиды была отбита грудь, и он с одного удара отключался. Он был кандидат в амебы. Неизвестно, как он вообще жил, чем держался, но более слабые духом давно бы залезли в петлю. Лицо его было некрасивое, лоб большой и скошенный, губы толстые. И часто его били лишь за то, что он такой неуклюжий и имеет отталкивающую физиономию.
На улице — холодища, и многие со сна в толчок не пошли. Потом, когда заправили кровати и умылись, высовывали в притвор нос и, втягивая морозный воздух и говоря «бр-р», бежали в толчок.
Полы в спальне у семиклассников мыл Пирамида. Он ползал под кроватями в рваных носках. У него ночью украли ботинки. И за водой в туалетную комнату по холодному полу он в драных носках шлепал. А теперь под шконками сверкали его грязные пятки.
Вымыв пол, Пирамида сел на кровать — ноги погреть. Он поднял их, чтоб они полу не касались, и так сидел, ожидая построения. В чем идти на завтрак, не знал. Многие видели, как Пирамида с тазиком и тряпкой босый носился, но никому до него дела нет. Уже построение прокричали, и ребята строиться выходили, как в спальню расконвойник зашел и крикнул:
– Пирамида, в раздевалке валенки есть. Пирамида потрусил в раздевалку. Надел валенки, но тепла не почувствовал. Подняв по очереди ноги, он увидел, что у валенок нет подошв. Они аккуратно вырезаны. Потому и валялись в раздевалке.
Парни, когда Пирамида шел вдоль строя, смеялись:
– Смотрите, Пирамида ворует. В валенках!
Ребята не знали, что у валенок нет подошв.
До столовой он шел, даже не пританцовывая. А пацаны все подкалывали Пирамиду:
– Новый вор в отряде объявился — Пирамида!
Ему сейчас хотелось одного — простыть. Чтоб попасть в больничку. На улице — не меньше сорока.
Позавтракав, ребята шустро выходили из столовой. Чашки со столов Пирамида и Глаз к амбразуре потащили бегом и шли на выход последними. Выйдя в тамбур, они хотели юркнуть на улицу, как с улицы зашел дежурный по отряду, помогальник Мозырь.
– Что вы шастаете, отряд ждет вас, — крикнул он и поставил серию моргушек Пирамиде. Пирамида от последнего удара стукнулся головой о стену и медленно опустился на бетонный пол. Он сел в угол на задницу и кайфовал. Ноги в дырявых носках вылезали из вырезанных подошв и откинулись в разные стороны. Шапка валяется рядом. Помогальник, хлопнув дверью, скомандовал отряду «шагом марш». Из столовой в тамбур зашел воспитатель, Андроник Александрович. Пирамида не столько от боли, сколько от невозможности в проклятом Одляне жить по-человечески искривил лицо и заплакал горькими слезами. В углу, около двери, намерз лед. Пирамида сидел на нем, и по его некрасивому лицу текли крупные слезы. Андроник Александрович наклонился.
– Ну, хватит, хватит, кто тебя? — спросил он, беря за руку Пирамиду и помогая ему встать.
Пирамида встал, но продолжал плакать. Воспитатель погладил его, как ребенка, по голове и надел на него шапку.
– Пошли, — сказал Андроник Александрович.
Глаз побежал догонять отряд.
Андроник Александрович в воспитательскую вызвал рога отряда Птицу.
– Толя, ты знаешь, у Семенова ночью украли ботинки?
– Нет, не знаю, — ответил рог.
– На улице сорок два градуса, а он ходит в валеиках без подошв. — Воспитатель помолчал. — До построения чтоб нашли ботинки.
Через несколько минут Пирамиду обули в довольно сносные ботинки, и отряд потопал в школу.
Глаз на занятиях думал о воспитателе Андронике Александровиче. Не ожидал он, что тот может оказаться таким ласковым и побитого пацана приголубить. Чекист, а такой добрый.
17
Вечером, придя с работы, ребята увидели, что на кровати нет одного конверта. Бугор подошел к Глазу и тихо сказал:
– Глаз, конверт свистнули. Спокойно, не надо шума поднимать. Давай пораскинь мозгой и достань. Ты сможешь. Ты не Пирамида.
На улице стояла холодина. Прошедшей ночью ребята спали, кутаясь в бушлаты. А теперь один пацан на ночь без простыни и одеяла останется. Ответственность за пропажу нес дневальный по отряду. Но бугор — председатель совета воспитанников отделения — был больше всех заинтересован найти одеяло. А Глаз — хозяйка — крайний оказался. Конечно, бугор мог пойти к начальнику отряда и доложить о пропаже. Но чем поможет начальник? Да ничем. Он просто скажет: как потеряли, так и ищите. Да и где ему взять? Не принесет же он его из дому.
Глаз лихорадочно соображал, где бы стянуть конверт. Пойти к другому отряду и понаблюдать в окна, и если в какой-нибудь спальне окажется мало людей, то можно через форточку с ближайшего второго яруса стянуть конверт. А вдруг — заметят? Если догонят, отдуплят за милую душу. Тем более — будут бить чужака. «А что,— подумал Глаз,— если стянуть конверт со своего отряда? С отделения букварей. Если меня даже и заметят, то дуплить будет Томилец. На первый раз он меня простит. В тот раз палки по его просьбе проносить не стал. Если что, я ему про это напомню». И Глаз пошел в спальню букварей. Томильца не было. Многие ребята в ленинской комнате смотрели телевизор.
Глаз вышел на улицу. Обошел отряд и встал около окна спальни букварей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
На второй день после освобождения Маха бугор сказал Глазу, чтоб он из воровского угла перебрался в середину спальни.
Кончилась легкая жизнь у Глаза. Его сразу бросили на полы. И дуплить стали, как и других, и даже сильнее. Мозырь борзость Глазу простить не мог. А потом Глаза хозяйкой, без всякого согласия, назначили. В активисты произвели. Он сопротивлялся как мог, отказывался от хозяйки, но бугор сказал:
– Нам нужен борзый хозяйка, а не такой, как Пирамида. Ты, Глаз, потянешь.
И вот Глаз стал членом хозяйственной комиссии отделения. Это самая низшая и самая ответственная должность у активиста колонии. Хозяйка отвечает за постельные принадлежности. В банный день надо собрать простыни, наволочки, полотенца и отнести в баню. Там по счету сдать и получить новые. Принести и раздать ребятам. Но рогу, бугру и шустрякам надо выбрать поновее. Не лягут они спать на простыни с дырками. И всегда в запасе надо чистые полотенца иметь. Загрязнится полотенце у рога — он бросит его хозяйке и чистое потребует. Если его нет — дуплеж. Но и не это главное даже. Самое страшное — это когда пропадет из спальни конверт. Конверт — это одеяло, заправленное вместе с простыней. Конечно, если в отряде что-то теряется, то и с дежурного не меньше спрашивают. Но хозяйка отвечает за все.
До Глаза хозяйкой был Пирамида. У него была большая угловатая голова и напоминала перевернутую пирамиду Хеопса. Пирамида сильно опустился, став хозяйкой. Часто в спальне терялись простыни и полотенца, и бугор дуплил его. У Пирамиды была отбита грудь, и он с одного удара отключался. Он был кандидат в амебы. Неизвестно, как он вообще жил, чем держался, но более слабые духом давно бы залезли в петлю. Лицо его было некрасивое, лоб большой и скошенный, губы толстые. И часто его били лишь за то, что он такой неуклюжий и имеет отталкивающую физиономию.
На улице — холодища, и многие со сна в толчок не пошли. Потом, когда заправили кровати и умылись, высовывали в притвор нос и, втягивая морозный воздух и говоря «бр-р», бежали в толчок.
Полы в спальне у семиклассников мыл Пирамида. Он ползал под кроватями в рваных носках. У него ночью украли ботинки. И за водой в туалетную комнату по холодному полу он в драных носках шлепал. А теперь под шконками сверкали его грязные пятки.
Вымыв пол, Пирамида сел на кровать — ноги погреть. Он поднял их, чтоб они полу не касались, и так сидел, ожидая построения. В чем идти на завтрак, не знал. Многие видели, как Пирамида с тазиком и тряпкой босый носился, но никому до него дела нет. Уже построение прокричали, и ребята строиться выходили, как в спальню расконвойник зашел и крикнул:
– Пирамида, в раздевалке валенки есть. Пирамида потрусил в раздевалку. Надел валенки, но тепла не почувствовал. Подняв по очереди ноги, он увидел, что у валенок нет подошв. Они аккуратно вырезаны. Потому и валялись в раздевалке.
Парни, когда Пирамида шел вдоль строя, смеялись:
– Смотрите, Пирамида ворует. В валенках!
Ребята не знали, что у валенок нет подошв.
До столовой он шел, даже не пританцовывая. А пацаны все подкалывали Пирамиду:
– Новый вор в отряде объявился — Пирамида!
Ему сейчас хотелось одного — простыть. Чтоб попасть в больничку. На улице — не меньше сорока.
Позавтракав, ребята шустро выходили из столовой. Чашки со столов Пирамида и Глаз к амбразуре потащили бегом и шли на выход последними. Выйдя в тамбур, они хотели юркнуть на улицу, как с улицы зашел дежурный по отряду, помогальник Мозырь.
– Что вы шастаете, отряд ждет вас, — крикнул он и поставил серию моргушек Пирамиде. Пирамида от последнего удара стукнулся головой о стену и медленно опустился на бетонный пол. Он сел в угол на задницу и кайфовал. Ноги в дырявых носках вылезали из вырезанных подошв и откинулись в разные стороны. Шапка валяется рядом. Помогальник, хлопнув дверью, скомандовал отряду «шагом марш». Из столовой в тамбур зашел воспитатель, Андроник Александрович. Пирамида не столько от боли, сколько от невозможности в проклятом Одляне жить по-человечески искривил лицо и заплакал горькими слезами. В углу, около двери, намерз лед. Пирамида сидел на нем, и по его некрасивому лицу текли крупные слезы. Андроник Александрович наклонился.
– Ну, хватит, хватит, кто тебя? — спросил он, беря за руку Пирамиду и помогая ему встать.
Пирамида встал, но продолжал плакать. Воспитатель погладил его, как ребенка, по голове и надел на него шапку.
– Пошли, — сказал Андроник Александрович.
Глаз побежал догонять отряд.
Андроник Александрович в воспитательскую вызвал рога отряда Птицу.
– Толя, ты знаешь, у Семенова ночью украли ботинки?
– Нет, не знаю, — ответил рог.
– На улице сорок два градуса, а он ходит в валеиках без подошв. — Воспитатель помолчал. — До построения чтоб нашли ботинки.
Через несколько минут Пирамиду обули в довольно сносные ботинки, и отряд потопал в школу.
Глаз на занятиях думал о воспитателе Андронике Александровиче. Не ожидал он, что тот может оказаться таким ласковым и побитого пацана приголубить. Чекист, а такой добрый.
17
Вечером, придя с работы, ребята увидели, что на кровати нет одного конверта. Бугор подошел к Глазу и тихо сказал:
– Глаз, конверт свистнули. Спокойно, не надо шума поднимать. Давай пораскинь мозгой и достань. Ты сможешь. Ты не Пирамида.
На улице стояла холодина. Прошедшей ночью ребята спали, кутаясь в бушлаты. А теперь один пацан на ночь без простыни и одеяла останется. Ответственность за пропажу нес дневальный по отряду. Но бугор — председатель совета воспитанников отделения — был больше всех заинтересован найти одеяло. А Глаз — хозяйка — крайний оказался. Конечно, бугор мог пойти к начальнику отряда и доложить о пропаже. Но чем поможет начальник? Да ничем. Он просто скажет: как потеряли, так и ищите. Да и где ему взять? Не принесет же он его из дому.
Глаз лихорадочно соображал, где бы стянуть конверт. Пойти к другому отряду и понаблюдать в окна, и если в какой-нибудь спальне окажется мало людей, то можно через форточку с ближайшего второго яруса стянуть конверт. А вдруг — заметят? Если догонят, отдуплят за милую душу. Тем более — будут бить чужака. «А что,— подумал Глаз,— если стянуть конверт со своего отряда? С отделения букварей. Если меня даже и заметят, то дуплить будет Томилец. На первый раз он меня простит. В тот раз палки по его просьбе проносить не стал. Если что, я ему про это напомню». И Глаз пошел в спальню букварей. Томильца не было. Многие ребята в ленинской комнате смотрели телевизор.
Глаз вышел на улицу. Обошел отряд и встал около окна спальни букварей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117