На церемонии присутствовали также фоторепортеры различных газет и основных архитектурно-строительных журналов.
Неподалеку в металлическом седле громадного черно-красного экскаватора сидел коренастый машинист и ждал, Когда же наконец кончится вся эта канитель.
Трой и Винсент стояли у самой веревки, стиснутые со всех сторон зрителями. Мальчишки то и дело подлезали под веревку и со всех ног мчались к гигантскому экскавато-РУ; Бенсон, старший полисмен Тоунтона (Трой прозвала его «Муссолини» за не знающую износа форму и непробиваемое чванство) вынужден был все время гоняться за ними и выдворять их за ограждение.
– Эбби на этом не прогадает, – заметил Винсент. –. Тут репортеры от «Аркитекчерел форум», и от «Рекорд» и от «Прогрессив аркитекчер».
– Да, – сказала Трой, – но не думаешь же ты что все эти журналы поместят снимки церемонии?
– Обычно они этого не делают, – ответил Винсент, – но ведь история Верна – настоящая сенсация.
– Кстати, твой тост за завтраком страшно понравился банкирам. – Не удержавшись, Трой прибавила: – Когда это ты успел придумать его, Винсент?
– Когда? А я не придумал, а просто украл у Ральфа Гэвина.
– Украл? – Его честность привела ее в такой восторг, что она сказала: – Все равно у тебя это здорово получилось.
– Ш-ш-ш! – прошептал он, потому что мистер Джен-нингс, председатель городского самоуправления, подошел к микрофону и поднял руку с узловатыми суставами, прося тишины.
– Друзья! – заговорил мистер Дженнингс, открывая церемонию.
Речи были невыразимо скучны. Последним выступил мистер Эйлсворт, представитель Тринити-банка, и страшно долго излагал историю банка за целое столетие, начиная с тех времен, когда банк еще помещался в непрезентабельном, убогом домишке, и кончая нынешним днем, «когда закладывается это великолепное здание – железобетонное свидетельство мощи свободного американского предпринимательства...»
Однако, слушая эти тирады, Трой испытывала огромную гордость и волнение.
Когда аплодисменты зрителей умолкли, Эйлсворт и Вер-нон спустились с эстрады. Производитель работ приветствовал их и протянул им плотные белые рабочие рукавицы и новенькие сверкающие лопаты.
Фоторепортеры подошли ближе.
У Трой забилось сердце. Она смотрела, как Вернон натягивает грубые рукавицы. На нем был стального цвета костюм и фуляровый галстук, пристегнутый тонкой золотой булавкой, из бокового кармашка торчал уголок носового платка, не менее белого, чем его прямые редкие волосы. Да, невзирая на неуклюжие рукавицы и лопату, Вернон, как всегда, сдержанно элегантен.
Он наклонился, воткнул в землю лопату и нажал на нее ногой. Должно быть, никогда в жизни он еще не испытывал такого глубокого удовлетворения.
В толпе кто-то засмеялся.
Возможно, лопата Вернона наткнулась на камень, потому что он вытащил ее и как будто заколебался, не зная, что делать дальше. Трой не могла понять, почему это он не отбрасывает землю в сторону.
А он выпрямился, провел по лбу рукавицей, и внезапно лицо его стало странным, даже смешным; он зашатался, словно почва уходила у него из-под ног.
Трой в страхе повернулась к Винсенту:
– Что это с ним?
Крик из толпы заглушил ее голос, и тут она увидела, что Вернон валится лицом вперед. Он упал на колени, потом набок, поперек новенькой, сверкающей лопаты.
Трой тщетно пыталась справиться с мучительной судорогой в горле. Тело покрылось испариной, тысячи горячих иголок вонзились в затылок. Винсент нырнул под веревку, и лицо его расплылось в массе чужих лиц. Затем она увидела, как Эбби соскочил с эстрады.
Трой начала пробиваться вперед; ноги у нее были ватные, и судорога по-прежнему сжимала горло.
Как это непохоже на нее – в критический момент потерять голову от страха. Совсем непохоже.
Кто-то – должно быть, полисмен – попытался остановить ее. Тут она наконец овладела собой, собралась с силами, оттолкнула полисмена и побежала к Вернону.
Но было поздно. Врач уже что-то делал с Верноном. Она никогда не думала, что человеческое лицо может быть такого цвета, как лицо ее дяди.
Эбби схватил ее за руку, и, подняв на него глаза, она увидела, что челюсти его дрожат мелкой дрожью, с которой он никак не может справиться.
Подбежал Винсент и сказал, что попросил кого-то вызвать карету скорой помощи. Сердечный припадок, объяснил он.
Почувствовав дурноту, Трой отвернула голову, но тут же снова повернулась к Эбби и Винсенту: ей было тяжело смотреть, как со всех сторон сбегаются любопытные. От их возбужденных возгласов у нее звенело в ушах.
Вернон так и не пришел в сознание. Около пяти часов того же дня он умер в тоунтонской городской больнице.
Трой и Эбби были единственными, кого допустили в палату. Когда они молча возвращались домой, им снова пришлось проехать мимо строительного участка на Мэйн-стрит. Экскаватор уже вырыл глубокую яму. Выемка котлована для фундамента будущего здания началась.
17
Трой и Винсент ждали на платформе, пока Эбби хлопотал о том, чтобы гроб погрузили в багажный вагон бостонского поезда, который должен был прибыть через десять минут.
– Не напускай на себя такую мрачность, дорогой, – попросила Трой. На ней был все тот же черный полотняный костюм. Щелкнув зажигалкой, она закурила.
Винс кивнул. Еще бы ему не быть мрачным! Ральф Гэвин будет ждать его завтра в Нью-Хейвене; значит, ехать вместе с Трой и Эбби на похороны Вернона в Бостон никак невозможно. А ведь там он познакомился бы еще кое с кем из клана Остинов, не говоря уже обо всем прочем.
– Ты как-нибудь обойдешься без меня эти дни, правда? – сказала Трой. – В холодильнике куча всякой еды. – Она выпустила струйку дыма. – Завтра вы с Раф-фом, кажется, обедаете у Нины?
Он снова кивнул.
– Постараюсь не задерживаться в Нью-Хейвене, – заговорил он наконец. – Как только вернусь – зайду в контору к Эбби, посмотрю, чем ему можно помочь.
– Ну, там сейчас Рафф, – напомнила Трой.
– Ты же знаешь Раффа: перепутает все числа и забудет про добрую половину самых срочных дел, – возразил Винс. По просьбе Эбби Рафф приехал из Нью-Йорка и помогал заканчивать рабочие чертежи здания.
– Это будет очень мило с твоей стороны, – сказала Трой.
Винс покачал головой.
– Знаешь... Я как раз думал...
– О чем? – Трой оглянулась на контору начальника станции.
– Помнишь тот вечер в Нью-Хейвене? Это было, кажется, в нашем вудмонтском коттедже. Ты тогда была сильно на взводе и все требовала, чтобы мы с Эбби сразу после окончания стали компаньонами.
– Помню.
Он пристально смотрел на нее. Что означает выражение ее расширившихся глаз? Понимает ли она, что у него на уме?
– И никто тогда не слушал тебя, – напомнил он ей.
– Все были не в духе. – Она принужденно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151