– Он ни за что не хотел признаться, что для него сейчас важен даже самый маленький гонорар.
– Да я ведь и не возражаю. К слову сказать, Эб, кажется, как раз я и раздобыл эту работу...
– Знаю, – сказал Эбби, которому эти частые напоминания начали надоедать. Потом враждебный тон Винса дошел до его сознания, и он про себя удивился. – Завтрак в клубе прошел хорошо? – спросил он, стараясь сохранить хотя бы видимость дружелюбия.
– Нет, – сказал Винс, – жена Берта Викфорда трещала у меня над ухом без умолку. Я только выпил, а позавтракать решил дома.
«Вот уж непохоже на Винса, – подумал Эбби. – Впрочем, это даже понятно, когда у тебя в доме есть такая малышка, такая чудесная девчурка. А может быть, Винс все еще старается загладить свое отсутствие в ту ночь, когда пришлось везти Трой в Нью-Хейвен? Как ему, должно быть, стыдно перед самим собою, не говоря уже о Трой или о ребенке...»
Вошла Сью Коллинз и сказала, что пришел мистер Хьюниджер. Можно ли ему войти? Вслед за этим на пороге появилась высокая и чересчур гибкая фигура владельца цветочного магазина.
– Сказать не могу, как я волнуюсь! – сразу заявил Хьюниджер, и Эбби улыбнулся, тронутый его откровенной и искренней радостью. Несмотря на всякие толки и недобрые сплетни, которые ходили в городе о Поле Хьюнидже-ре, Эбби считал его приятным, великодушным человеком и хорошим гражданином. Он никогда не отказывался от благотворительных подписок, которые были в большом ходу у тоунтонцев. Многие его хулители, к сожалению, не могли похвастаться тем же.
Эбби и Винс углубились в деловую беседу, и постепенно недоброжелательная атмосфера начала рассеиваться. Разговор шел главным образом о расположении помещений, витринах, водопроводе, освещении, холодильной системе. И, конечно, о заветных мечтах Поля Хьюниджера касательно внутренней архитектуры и отделки магазина.
В пять совещание кончилось. Было решено, что, как только*. Винс закончит основные рабочие чертежи школы сестер Татл, он сразу же займется предварительными эскизами цветочного магазина и представит их на одобрение Хьюниджеру. Тут же было подписано соглашение.
Видимо, это улучшило настроение Винса, потому что он сказал:
– Слушай, Эб, если у тебя нет других планов, почему бы тебе не заглянуть к нам? Посмотришь на племянницу. Выпьем с тобой и выбросим хоть ненадолго из головы эту хьюниджеровскую проблему.
– В пять пятьдесят пять приезжает Феби, – ответил Эб.
– А! – Винс пошел к двери, потом остановился. – Может, придешь вместе с ней попозже? Я попробую на вас замечательный новый рецепт телячьих отбивных.
– Спасибо, Винс. Только мы не успеем. Я ведь должен еще попасть на совещание противоракового комитета.
Винс кивнул. На его красивом лице снова появилось угрюмое, высокомерное выражение. Он, очевидно, считал, что Эбби избегает его. В действительности дело обстояло еще хуже.
Эбби вымыл в уборной руки, поправил галстук и, надев пальто, помчался на вокзал встречать Феби: она собиралась провести этот уик-энд у Вертенсонов.
Он увидел ее в толпе прибывших пассажиров: она шла навстречу, отыскивая его глазами, освещая мглистые сумерки спокойным сиянием своей открытой улыбки. Она была без шляпы; короткие черные волосы и челка, обрамляющая очень белый лоб, придавали всему ее облику, – в глазах Эбби, во всяком случае, – редкое благородство. Он обратил внимание на пальто из блестящей черной ткани, которое она сама сшила на прошлой неделе.
Они наскоро пообедали в ресторане Хейдмена на Мэйн-стрит и вместе отправились в муниципалитет на заседание Комитета. Эбби был председателем комиссии по сбору пожертвований.
Потом, когда он собрался ехать с ней к Вертенсонам в Ньюхилл, она спросила:
– Рафф еще не вернулся?
– Нет. – За все это время от Раффа пришла только открытка, посланная авиапочтой, в которой он сообщал, что рассчитывает вернуться в воскресенье.
– Чудесно, – сказала Феби. – Значит, мы в раю: в нашем распоряжении.
Как только они вошли в дом (сегодня в полдень Берт Викфорд внес его в список предназначенных для продажи), Эб нервно занялся коктейлями; Феби стояла возле него у кофейного столика, заложив руки в карманы темно-зеленого джемпера, и задумчиво рассматривала огромную комнату со стеклянными стенами и сделанной на заказ мебелью. Как безупречны пропорции этой белой комнаты с выложенным пробкой полом, как изящно и разумно расставлена в ней мебель – и все-таки она ничего не дала Эбби. Если, конечно, не считать вот этой минуты, когда они стоят здесь рядом.
– В поезде я думала о том, каких баснословных денег это стоило – дом и Нина. Я просто вне себя, Эбби. Ты влез в такую петлю, а взамен не получил ничего, даже вот такого крошечного удовольствия. – Она взглянула на него. – По-моему, мы можем хотя бы... – Договаривать ей было не нужно.
– Да, – сказал Эбби.
Он никогда не рассказывал Феби – да никогда и не расскажет – о последней своей встрече с Элен перед тем, как она уехала с Ниной в Неваду.
В тот день Элен навсегда закрывала свою контору, и Эбби зашел к ней проститься и передать чек.
Дымя сигаретой в неизменном мундштуке слоновой кости, кашляя и суетясь вокруг письменного стола, Элен Уистер тараторила:
– Вы даже не представляете себе, Эбби, как это тяжко для меня – закрыть после стольких лет контору, зная, что этот гнусный Берт Викфорд, у которого контора в доме напротив, получит всю мою клиентуру.
Эбби неловко положил чек на стол, надеясь, что сразу после этого сможет уйти. Но она взяла чек, посмотрела на него, а потом с горестным и осуждающим выражением подняла глаза на Эбби.
– Я надеюсь, вы не думаете, что это может в какой-то мере вознаградить меня за все, от чего я отказываюсь?..
– Элен, мы ведь договорились у юриста, что...
– Все это так, – сказала Элен. – Но когда мы подписывали соглашение, я еще не знала...
– Чего не знали? – тревожно переспросил Эбби, недоумевая и в то же время догадываясь. – Что это еще за новости?
– А такие новости, что вы все время дурачили Нину. Бедная моя детка! И напрасно вы думаете, что никто в городе не знает об этом.
– На что вы...
– Вы не хуже меня понимаете, о чем речь!
– Элен, да объясните же...
– Господи, как только я вернулась вчера, – разразилась Элен, кривя бледно-оранжевый рот и щеки, – все наперебой начали рассказывать мне о вас и об этой девице, которую вы всюду таскали за собой и с которой все вас видели, в то время как моя бедная детка лежала в этой гнусной больнице!
– Погодите минутку, Элен, – начал Эбби, не зная, что сказать.
– Я ведь с самого начала не могла понять, – взволнованно продолжала миссис Уистер, размахивая мундштуком из слоновой кости и роняя пепел на пол, – ну, просто не могла понять, как это у вас хватило духу хладнокровно сунуть мою детку в такое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
– Да я ведь и не возражаю. К слову сказать, Эб, кажется, как раз я и раздобыл эту работу...
– Знаю, – сказал Эбби, которому эти частые напоминания начали надоедать. Потом враждебный тон Винса дошел до его сознания, и он про себя удивился. – Завтрак в клубе прошел хорошо? – спросил он, стараясь сохранить хотя бы видимость дружелюбия.
– Нет, – сказал Винс, – жена Берта Викфорда трещала у меня над ухом без умолку. Я только выпил, а позавтракать решил дома.
«Вот уж непохоже на Винса, – подумал Эбби. – Впрочем, это даже понятно, когда у тебя в доме есть такая малышка, такая чудесная девчурка. А может быть, Винс все еще старается загладить свое отсутствие в ту ночь, когда пришлось везти Трой в Нью-Хейвен? Как ему, должно быть, стыдно перед самим собою, не говоря уже о Трой или о ребенке...»
Вошла Сью Коллинз и сказала, что пришел мистер Хьюниджер. Можно ли ему войти? Вслед за этим на пороге появилась высокая и чересчур гибкая фигура владельца цветочного магазина.
– Сказать не могу, как я волнуюсь! – сразу заявил Хьюниджер, и Эбби улыбнулся, тронутый его откровенной и искренней радостью. Несмотря на всякие толки и недобрые сплетни, которые ходили в городе о Поле Хьюнидже-ре, Эбби считал его приятным, великодушным человеком и хорошим гражданином. Он никогда не отказывался от благотворительных подписок, которые были в большом ходу у тоунтонцев. Многие его хулители, к сожалению, не могли похвастаться тем же.
Эбби и Винс углубились в деловую беседу, и постепенно недоброжелательная атмосфера начала рассеиваться. Разговор шел главным образом о расположении помещений, витринах, водопроводе, освещении, холодильной системе. И, конечно, о заветных мечтах Поля Хьюниджера касательно внутренней архитектуры и отделки магазина.
В пять совещание кончилось. Было решено, что, как только*. Винс закончит основные рабочие чертежи школы сестер Татл, он сразу же займется предварительными эскизами цветочного магазина и представит их на одобрение Хьюниджеру. Тут же было подписано соглашение.
Видимо, это улучшило настроение Винса, потому что он сказал:
– Слушай, Эб, если у тебя нет других планов, почему бы тебе не заглянуть к нам? Посмотришь на племянницу. Выпьем с тобой и выбросим хоть ненадолго из головы эту хьюниджеровскую проблему.
– В пять пятьдесят пять приезжает Феби, – ответил Эб.
– А! – Винс пошел к двери, потом остановился. – Может, придешь вместе с ней попозже? Я попробую на вас замечательный новый рецепт телячьих отбивных.
– Спасибо, Винс. Только мы не успеем. Я ведь должен еще попасть на совещание противоракового комитета.
Винс кивнул. На его красивом лице снова появилось угрюмое, высокомерное выражение. Он, очевидно, считал, что Эбби избегает его. В действительности дело обстояло еще хуже.
Эбби вымыл в уборной руки, поправил галстук и, надев пальто, помчался на вокзал встречать Феби: она собиралась провести этот уик-энд у Вертенсонов.
Он увидел ее в толпе прибывших пассажиров: она шла навстречу, отыскивая его глазами, освещая мглистые сумерки спокойным сиянием своей открытой улыбки. Она была без шляпы; короткие черные волосы и челка, обрамляющая очень белый лоб, придавали всему ее облику, – в глазах Эбби, во всяком случае, – редкое благородство. Он обратил внимание на пальто из блестящей черной ткани, которое она сама сшила на прошлой неделе.
Они наскоро пообедали в ресторане Хейдмена на Мэйн-стрит и вместе отправились в муниципалитет на заседание Комитета. Эбби был председателем комиссии по сбору пожертвований.
Потом, когда он собрался ехать с ней к Вертенсонам в Ньюхилл, она спросила:
– Рафф еще не вернулся?
– Нет. – За все это время от Раффа пришла только открытка, посланная авиапочтой, в которой он сообщал, что рассчитывает вернуться в воскресенье.
– Чудесно, – сказала Феби. – Значит, мы в раю: в нашем распоряжении.
Как только они вошли в дом (сегодня в полдень Берт Викфорд внес его в список предназначенных для продажи), Эб нервно занялся коктейлями; Феби стояла возле него у кофейного столика, заложив руки в карманы темно-зеленого джемпера, и задумчиво рассматривала огромную комнату со стеклянными стенами и сделанной на заказ мебелью. Как безупречны пропорции этой белой комнаты с выложенным пробкой полом, как изящно и разумно расставлена в ней мебель – и все-таки она ничего не дала Эбби. Если, конечно, не считать вот этой минуты, когда они стоят здесь рядом.
– В поезде я думала о том, каких баснословных денег это стоило – дом и Нина. Я просто вне себя, Эбби. Ты влез в такую петлю, а взамен не получил ничего, даже вот такого крошечного удовольствия. – Она взглянула на него. – По-моему, мы можем хотя бы... – Договаривать ей было не нужно.
– Да, – сказал Эбби.
Он никогда не рассказывал Феби – да никогда и не расскажет – о последней своей встрече с Элен перед тем, как она уехала с Ниной в Неваду.
В тот день Элен навсегда закрывала свою контору, и Эбби зашел к ней проститься и передать чек.
Дымя сигаретой в неизменном мундштуке слоновой кости, кашляя и суетясь вокруг письменного стола, Элен Уистер тараторила:
– Вы даже не представляете себе, Эбби, как это тяжко для меня – закрыть после стольких лет контору, зная, что этот гнусный Берт Викфорд, у которого контора в доме напротив, получит всю мою клиентуру.
Эбби неловко положил чек на стол, надеясь, что сразу после этого сможет уйти. Но она взяла чек, посмотрела на него, а потом с горестным и осуждающим выражением подняла глаза на Эбби.
– Я надеюсь, вы не думаете, что это может в какой-то мере вознаградить меня за все, от чего я отказываюсь?..
– Элен, мы ведь договорились у юриста, что...
– Все это так, – сказала Элен. – Но когда мы подписывали соглашение, я еще не знала...
– Чего не знали? – тревожно переспросил Эбби, недоумевая и в то же время догадываясь. – Что это еще за новости?
– А такие новости, что вы все время дурачили Нину. Бедная моя детка! И напрасно вы думаете, что никто в городе не знает об этом.
– На что вы...
– Вы не хуже меня понимаете, о чем речь!
– Элен, да объясните же...
– Господи, как только я вернулась вчера, – разразилась Элен, кривя бледно-оранжевый рот и щеки, – все наперебой начали рассказывать мне о вас и об этой девице, которую вы всюду таскали за собой и с которой все вас видели, в то время как моя бедная детка лежала в этой гнусной больнице!
– Погодите минутку, Элен, – начал Эбби, не зная, что сказать.
– Я ведь с самого начала не могла понять, – взволнованно продолжала миссис Уистер, размахивая мундштуком из слоновой кости и роняя пепел на пол, – ну, просто не могла понять, как это у вас хватило духу хладнокровно сунуть мою детку в такое место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151