И это, если хотите знать, головоломная задача – выглядеть свежей и привлекательной в такую невыносимую жару, когда на верхней губе все время выступает испарина и страшно даже посмотреть в зеркало – а вдруг тоненькая тенниска потемнела под мышками от пота?!
Но раз уж мама уехала в Нью-Йорк за покупками, а папа у себя в конторе, а они с Рашем как раз проходят мимо ее дома, почему бы не зайти, выпить бутылочку кока-колы или еще чего-нибудь, поставить несколько пластинок и даже потанцевать в гостиной? Там так уютно и прохладно – веранда чудно защищает гостиную от солнца. Словом, Нина как бы между прочим пригласила Раша зайти, и, когда он сказал «о'кэй», сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди.
А когда они поднимались по лестнице, он еще вдобавок подал ей руку, и они вместе вошли в затененную гостиную, оклеенную пестренькими бело-зелеными обоями, и там, на бежевом диване...
Раш так резко выдернул руку, словно его кто-то ударил, и только тогда Нина вдруг заметила, что происходит прямо перед ней: она увидела лицо отца, искаженное мукой, и как он испугался, и здесь же, на диване – на том самом месте, где он сидел по вечерам с мамой, – нечто странное, Ужасное: чужая женщина в каком-то красном бумажном Платье, измятом и растерзанном на груди. Она обнимала отца – да, ее, Нининого, папу, только лицо у него было набрякшее, страшное, отвратительное, а женщина была моложе и, может быть, даже красивее, чем мама, и все старалась привести в порядок свое красное платье.
Раша и след простыл, слышно было, как он сбегает по ступенькам крыльца. И сама Нина, бледная, в холодном поту, чувствуя подступающую тошноту, побежала куда глаза глядят и забилась в гараж позади дома, и там было еще жарче, чем всюду, и стояли багрово-черные лужи пролитого масла, и ее тошнило все сильнее, словно она отравилась, и, казалось, этому конца не будет, точно так же, как не будет конца отвратительной муке, которую она увидела на отцовском лице...
– Нина... – Эбби пытался удержать ее, но она выскользнула из его рук, вскочила и убежала в ванную, оставив его в постели со всеми его муками и этой идиотской одышкой. Подождет.
Она отлично понимала, что ему это неприятно. Но ведь он сейчас не думает о том, что от этого рождаются дети. Придется ей позаботиться самой. Конечно, не думает: она убедилась в этом, как только вернулась из ванной и подошла к низкой широкой кровати; он думает только о ней, думает о той минуте, когда его протянутые дрожащие руки коснутся ее испещренной лунными бликами наготы.
Так оно и есть. И Нина стерпела остальное, памятуя о своем великом и запоздалом открытии, что у нее есть оружие куда более грозное, чем она предполагала. Неужто всем мужчинам можно причинять такие муки? – размышляла она.

«ОСТИН И ОСТИН», архитекторы
36 Мэйн-стрит
Тоунтон, Коннектикут
6 мая
Дорогой Рафф!
Видимо, наши письма разошлись в пути; к счастью, мое, адресованное в Портленд, тебе переслали. Это письмо я пошлю в Сан-Франциско, но пока оно дойдет – тебя, надо думать, и след простынет. Ты настоящий чемпион бродячих архитекторов.
Судя по тому, как ты отзываешься о зданиях, которые увидел, и о людях, с которыми познакомился, ты полон энтузиазма по поводу Великого Перелома. Тогда ты должен считать, что я стою на неверном пути. Представь же себе, как я был удивлен твоей рецензией на снимки нашего дома. Я уже почти слышал, как ты ворчишь: «Никакой это не Глассвилл, а самый настоящий Гадвилл!» Поэтому твои слова: «Чудесный, строгий, красивый дом. Неужели в нем будут жить люди?» – показались мне наивысшей похвалой. Вот уж не ожидал от тебя такого отзыва! Конечно, в самом проекте уйма ляпсусов: например, почти нет кладовых. Даже для нас двоих мало. Что ж, на ошибках учатся. Постараюсь избежать таких промахов, когда буду строить следующий дом (если только доведется еще что-нибудь строить). Первая страстная поклонница моего таланта – это мать Нины. Кстати, она, вероятно, будет моим следующим клиентом. Я подумываю выстроить для нее домик – совсем маленький. Собственно говоря, просто пристройку.
Раньше чем перейти к делам архитектурным, хочу спросить: собираешься ли ты вернуться в наши края к 22 мая? Дело в том, что мы, кажется, устраиваем грандиозное новоселье. Нина задумала какой-то неописуемо фешенебельный бал. Она считает, что это один из способов привлечения клиентов (ничему подобному нас в Уэйр-д-Холле не обучали, правда?). Словом, ты постарайся приехать. Конечно, будет Винс, и мы славно поболтаем – совсем как в былые времена.
Дядюшка представил банку свои чертежи и пребывает в ужасном волнении. Дело уже шло на лад, но строительному комитету банка что-то не понравилось, и Верн призвал на помощь меня. Я предложил кое-какие изменения, но комитет все еще недоволен. Верн вне себя. Им, изволите ли видеть, нужно здание, которое повысит их деловой престиж! Словом, этакий Храм Золотого Тельца. Винс завтра будет в наших краях, и я попробую поэксплуатировать его. Верн совсем падет духом, если это дело сорвется. Не говоря уже о деньгах.
Насчет Сан-Франциско – очень интересно. Новость прелюбопытная! Джимми Ву в компании с таким человеком, как Эрик Мендельсон! Может получиться замечательная фирма. Кстати: не помню, писал ли я тебе, что Бинк Нетлтон вернулся на Север? Поехал было домой в Алабаму, но не выдержал и удрал. Говорит, слишком там много южан. Теперь он в Нью-Йорке, а ты ведь помнишь, как Эйлин, его жена, ненавидит наши края. Только Бинк уперся – с места не сдвинешь. Винс пытается устроить его к «Гэвину и Муру»; по-моему, это очень мило с его стороны.
Наши столы по-прежнему пустуют. Если ты полагаешь, что фирма «Остин и Остин» завалена заказами, то разреши тебе сообщить, что это не совсем так. Неужели есть архитекторы, которым удается начать свою карьеру? Мистика, да и только! Итак, сидим в луже. И прочно.
Поговорим о вещах более веселых: Трой просит заверить тебя в ее «любви, нежности и прочих пылких чувствах». Конечно, она превесело проводит время в Нью-Йорке (уверен, что ты будешь в восторге). Она очень увлекается своей работой в картинной галерее на Пятьдесят первой улице. Кроме того, она что-то такое делает в Союзе демократических женщин и в целой дюжине других «жизненно важных» организаций. Уверяет, что ни в коем случае не выйдет замуж за Винса. Винс уверяет, что непременно выйдет. По-моему, это было бы ошибкой для обоих.
А вот еще новости: традиционный студенческий бал в этом году провалился с треском. Видимо, из-за отсутствия Блума – некому было ораторствовать спьяна. Кроме того, университет наконец решил пересыпать мрачный Уэйр-д-Холл нафталином, и Луис Кан уже разработал проект нового здания архитектурного факультета.
Ну, как будто все. Напиши сразу по адресу конторы, приедешь ли на новоселье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151