Ну!
Как и прежде, ответа не последовало. Федор Михайлович уже всерьез рассердился и обеспокоился. Если это шутка, то дурацкая.
- Слушай, привидение, если ты не сбежало, - громко сказал он. - Я оставлю на плетне записку, ее нужно немедленно передать Антону.
Вероятнее всего, таинственный вестник убежал, но Федор Михайлович все-таки написал на листке бумаги несколько слов, засунул листок в надтреснутый кол плетня и пошел в контору.
Как только дверь за ним закрылась, из-за плетня протянулась рука, схватила записку и исчезла. Потом из густого куста сирени осторожно выбрался Семен-Верста, пригибаясь, перебежал шоссе и скрылся в лесу. Коровы уже разбрелись в разные стороны, он собрал их и погнал к Соколу.
Время, говорят, лучший врач для душевных ран, но этот врач оказался более нужным Семену-Версте для ран телесных. Эту ночь он спал на животе, так как следы отцовского внушения не позволяли повернуться на спину и даже на бок, Обида на ребят оказалась не такой стойкой и памятной. Тем более, что вопреки его ожиданиям ребята над ним не смеялись и вовсе его не сторонились. Вот и сегодня эта приезжая девчонка, хотя она, конечно, в курсе, сама заговорила с ним, как будто ничего не случилось. Да и другие ребята тоже... В конце концов чем они виноваты, что он ту клятую сумку взял, а потом батько его отодрал? Они же говорили вообще, а не чтобы сумки красть... Ну и что, если он надуется и будет ходить один, как сыч? Не с кем будет и слова сказать. И так целый день коровы да коровы, будь они неладны...
Он был на опушке леса, когда проезжал автобус, увидел приехавшего Федора Михайловича и вспомнил просьбу Антона сказать о нем, но не выдавать, где он прячется. Загнав коров подальше в лес, Семен пробрался к хате Харлампия и спрятался в густой сирени. Он решил на глаза не показываться. Крикнуть, что нужно, и убежать. А то начнутся спросы да расспросы, он не выдержит, расскажет, а потом этот дядька, наверное, заведется с Митькой и запутает Семена, потому что он рассказал. Нет, лучше без всяких. Хватит с него инициативы. Сказал, и все, а там пускай сами разбираются как хотят...
Он только слишком глубоко залез в куст, крикнул, но не сумел сразу выбраться, а потом побоялся, что Федор Михайлович его увидит и догонит. Поэтому он затаился и ни словом не отозвался на все обращения. И так получилось даже лучше - в руках у него была записка, а передать ее Антону пустяковое дело.
Антона не оказалось в его тайнике под скалой, и, сколько Семен ни кричал, Антон не отозвался. Коров пора было гнать домой, и Семен направил их кратчайшей дорогой к селу. На полдороге его встретили Юка и Толя, который сразу же по приезде снова стал неразлучным спутником Юки.
- Слышь, ребята, - сказал Семен, когда они поравнялись, - а тот дядька приехал...
- Какой дядька?
- А тот, шо с Антоном.
- Ты ему рассказал?
- Не... сказал только, шо Антон ховается и шоб его не шукали.
- И все?
- А шо?
- Боже мой! - всплеснула Юка руками. - Почему ты такой глупый?!
- А шо? - тупо повторил Семен. - Он ось записку написал...
Юка схватила записку.
"Антон! Какую ты бы там ни затеял игру - в индейцев, Робинзонов, сыщиков и разбойников, - бросай все и немедленно возвращайся. Через два часа мы должны выехать в Киев. Ф. М."
- Он думает, это игра. Ничего себе игра! Бежим скорее!
Юка и Толя побежали.
Семен смотрел им вслед, и в нем снова опарой поднималась обида. Тоже умные, воображают... Пускай делают теперь сами что хотят, а его, Семена, дело - сторона.
В этом решении он окончательно утвердился, когда возле самого села встретил участкового.
- Слышь, - остановил его участковый, - ты там коров пасешь, по лесу ходишь. Не встречал пацана с большой черной собакой? Вчера или сегодня?
Семен удивленно открыл рот и тотчас захлопнул его.
- Не, - сказал он, - не встречал.
- Может, слышал про него? Знаешь, откуда он?
- Ничего я не слыхал и не знаю... Куды, шоб тебя! - заорал он и хлестнул кнутом комолую корову, хотя та и не думала никуда уходить, а спокойно брела за остальными.
Просто Семен заторопился уйти, чтобы избежать дальнейших расспросов. Надо держаться подальше. Если уж милиция за это дело взялась, значит, хорошая каша заваривается. И нечего ему в ту кашу лезть! Хватит с него! Еще про сумку дознаются...
Юка постучала в дверь конторы и распахнула дверь:
- Извините, пожалуйста, нам нужен дядя Федя.
Федор Михайлович поднял голову:
- Ага, на этот раз не загробный дух, а депутация живых... Что ж, не буду отпираться: я - дядя Федя.
- Ой, как хорошо, что вы приехали! А то тут такое делается, такое делается - просто ужас!..
- Что же именно делается и где Антон? Почему он не пришел сам?
- Он не может! Если его Митька подстережет, он же застрелит...
- Что? - Федор Михайлович поднялся. - Какой Митька? Кого застрелит?
- Боя застрелит и Антона побьет... Ой, пожалуйста, не будем больше разговаривать, пойдемте скорее! Я вам все по дороге расскажу...
- Извините, Вячеслав Леонтьевич, - сказал Федор Михайлович, - вы же слышали...
- Может, мне с вами, помочь?
- Зачем? Я самбист, накостыляю любому Митьке, если он не чемпион... Ну, ведите, вестники бедствий!
Размашисто шагая, Федор Михайлович выслушал историю несчастий, которые одно за другим свалились на Антона, как только он остался один.
- Ну-ну, - сказал он наконец, - тоже мне рыцари-антихламовники... За такую сопливую самодеятельность надирают уши, а то место, откуда растут ноги, потчуют березовой кашей. Ваше счастье, что я принципиальный противник рукоприкладства... Далеко еще?
- Уже близенько, может, с километр осталось или меньше.
Они не прошли и четверти километра, как показался бегущий навстречу Сашко. Далеко отстав от него, ковылял маленький Хома.
- Скорей! Скорей! - на бегу прокричал Сашко. - Там Митька... Митька на остров поехал...
Федор Михайлович побледнел и, сжав кулаки, побежал. Он только поравнялся с маленьким Хомой, как впереди, со стороны озера, прогремел выстрел и почти тотчас второй.
18
Он повернул на звук выстрелов, ребята сзади что-то закричали, но Федор Михайлович не расслышал. Наперерез ему из кустов метнулся черный зверь, сбил его с ног, и оба покатились по земле. Встрепанный, захлебывающийся от восторга, Бой вскочил первый, набросился на своего хозяина, и они снова покатились по земле, теперь уже в радостной игре-сражении, которая изредка случалась дома на ковре. Их окружили подбежавшие ребята, а среди них и сияющий Антон, но для Боя сейчас никто, не существовал. Утробно рыча, он в притворной ярости бросался на хозяина, запрокидывал его на спину; пойманный за шею, валился сам, вскакивал, успевал при этом лизнуть своим огромным язычиной обожаемое лицо и снова притворялся самым свирепым, самым кровожадным зверем...
- Что здесь происходит, граждане?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Как и прежде, ответа не последовало. Федор Михайлович уже всерьез рассердился и обеспокоился. Если это шутка, то дурацкая.
- Слушай, привидение, если ты не сбежало, - громко сказал он. - Я оставлю на плетне записку, ее нужно немедленно передать Антону.
Вероятнее всего, таинственный вестник убежал, но Федор Михайлович все-таки написал на листке бумаги несколько слов, засунул листок в надтреснутый кол плетня и пошел в контору.
Как только дверь за ним закрылась, из-за плетня протянулась рука, схватила записку и исчезла. Потом из густого куста сирени осторожно выбрался Семен-Верста, пригибаясь, перебежал шоссе и скрылся в лесу. Коровы уже разбрелись в разные стороны, он собрал их и погнал к Соколу.
Время, говорят, лучший врач для душевных ран, но этот врач оказался более нужным Семену-Версте для ран телесных. Эту ночь он спал на животе, так как следы отцовского внушения не позволяли повернуться на спину и даже на бок, Обида на ребят оказалась не такой стойкой и памятной. Тем более, что вопреки его ожиданиям ребята над ним не смеялись и вовсе его не сторонились. Вот и сегодня эта приезжая девчонка, хотя она, конечно, в курсе, сама заговорила с ним, как будто ничего не случилось. Да и другие ребята тоже... В конце концов чем они виноваты, что он ту клятую сумку взял, а потом батько его отодрал? Они же говорили вообще, а не чтобы сумки красть... Ну и что, если он надуется и будет ходить один, как сыч? Не с кем будет и слова сказать. И так целый день коровы да коровы, будь они неладны...
Он был на опушке леса, когда проезжал автобус, увидел приехавшего Федора Михайловича и вспомнил просьбу Антона сказать о нем, но не выдавать, где он прячется. Загнав коров подальше в лес, Семен пробрался к хате Харлампия и спрятался в густой сирени. Он решил на глаза не показываться. Крикнуть, что нужно, и убежать. А то начнутся спросы да расспросы, он не выдержит, расскажет, а потом этот дядька, наверное, заведется с Митькой и запутает Семена, потому что он рассказал. Нет, лучше без всяких. Хватит с него инициативы. Сказал, и все, а там пускай сами разбираются как хотят...
Он только слишком глубоко залез в куст, крикнул, но не сумел сразу выбраться, а потом побоялся, что Федор Михайлович его увидит и догонит. Поэтому он затаился и ни словом не отозвался на все обращения. И так получилось даже лучше - в руках у него была записка, а передать ее Антону пустяковое дело.
Антона не оказалось в его тайнике под скалой, и, сколько Семен ни кричал, Антон не отозвался. Коров пора было гнать домой, и Семен направил их кратчайшей дорогой к селу. На полдороге его встретили Юка и Толя, который сразу же по приезде снова стал неразлучным спутником Юки.
- Слышь, ребята, - сказал Семен, когда они поравнялись, - а тот дядька приехал...
- Какой дядька?
- А тот, шо с Антоном.
- Ты ему рассказал?
- Не... сказал только, шо Антон ховается и шоб его не шукали.
- И все?
- А шо?
- Боже мой! - всплеснула Юка руками. - Почему ты такой глупый?!
- А шо? - тупо повторил Семен. - Он ось записку написал...
Юка схватила записку.
"Антон! Какую ты бы там ни затеял игру - в индейцев, Робинзонов, сыщиков и разбойников, - бросай все и немедленно возвращайся. Через два часа мы должны выехать в Киев. Ф. М."
- Он думает, это игра. Ничего себе игра! Бежим скорее!
Юка и Толя побежали.
Семен смотрел им вслед, и в нем снова опарой поднималась обида. Тоже умные, воображают... Пускай делают теперь сами что хотят, а его, Семена, дело - сторона.
В этом решении он окончательно утвердился, когда возле самого села встретил участкового.
- Слышь, - остановил его участковый, - ты там коров пасешь, по лесу ходишь. Не встречал пацана с большой черной собакой? Вчера или сегодня?
Семен удивленно открыл рот и тотчас захлопнул его.
- Не, - сказал он, - не встречал.
- Может, слышал про него? Знаешь, откуда он?
- Ничего я не слыхал и не знаю... Куды, шоб тебя! - заорал он и хлестнул кнутом комолую корову, хотя та и не думала никуда уходить, а спокойно брела за остальными.
Просто Семен заторопился уйти, чтобы избежать дальнейших расспросов. Надо держаться подальше. Если уж милиция за это дело взялась, значит, хорошая каша заваривается. И нечего ему в ту кашу лезть! Хватит с него! Еще про сумку дознаются...
Юка постучала в дверь конторы и распахнула дверь:
- Извините, пожалуйста, нам нужен дядя Федя.
Федор Михайлович поднял голову:
- Ага, на этот раз не загробный дух, а депутация живых... Что ж, не буду отпираться: я - дядя Федя.
- Ой, как хорошо, что вы приехали! А то тут такое делается, такое делается - просто ужас!..
- Что же именно делается и где Антон? Почему он не пришел сам?
- Он не может! Если его Митька подстережет, он же застрелит...
- Что? - Федор Михайлович поднялся. - Какой Митька? Кого застрелит?
- Боя застрелит и Антона побьет... Ой, пожалуйста, не будем больше разговаривать, пойдемте скорее! Я вам все по дороге расскажу...
- Извините, Вячеслав Леонтьевич, - сказал Федор Михайлович, - вы же слышали...
- Может, мне с вами, помочь?
- Зачем? Я самбист, накостыляю любому Митьке, если он не чемпион... Ну, ведите, вестники бедствий!
Размашисто шагая, Федор Михайлович выслушал историю несчастий, которые одно за другим свалились на Антона, как только он остался один.
- Ну-ну, - сказал он наконец, - тоже мне рыцари-антихламовники... За такую сопливую самодеятельность надирают уши, а то место, откуда растут ноги, потчуют березовой кашей. Ваше счастье, что я принципиальный противник рукоприкладства... Далеко еще?
- Уже близенько, может, с километр осталось или меньше.
Они не прошли и четверти километра, как показался бегущий навстречу Сашко. Далеко отстав от него, ковылял маленький Хома.
- Скорей! Скорей! - на бегу прокричал Сашко. - Там Митька... Митька на остров поехал...
Федор Михайлович побледнел и, сжав кулаки, побежал. Он только поравнялся с маленьким Хомой, как впереди, со стороны озера, прогремел выстрел и почти тотчас второй.
18
Он повернул на звук выстрелов, ребята сзади что-то закричали, но Федор Михайлович не расслышал. Наперерез ему из кустов метнулся черный зверь, сбил его с ног, и оба покатились по земле. Встрепанный, захлебывающийся от восторга, Бой вскочил первый, набросился на своего хозяина, и они снова покатились по земле, теперь уже в радостной игре-сражении, которая изредка случалась дома на ковре. Их окружили подбежавшие ребята, а среди них и сияющий Антон, но для Боя сейчас никто, не существовал. Утробно рыча, он в притворной ярости бросался на хозяина, запрокидывал его на спину; пойманный за шею, валился сам, вскакивал, успевал при этом лизнуть своим огромным язычиной обожаемое лицо и снова притворялся самым свирепым, самым кровожадным зверем...
- Что здесь происходит, граждане?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49