Антон и Юка притаились под обломком скалы. Почуяв Сашка, Бой вскочил, но тотчас узнал его, вильнул хвостом и снова лег.
Сашко подробно рассказал все, что слышал. Распахнув в ужасе глаза, Юка смотрела то на Сашка, то на Антона.
Тот, не поднимая головы, молча покусывал травинку.
- Боже мой, боже мой! - сказала Юка. - Что ж теперь будет?
Антон и Сашко промолчали.
- Ну и пускай сидит! - сказала Юка. - Не будет же он там век сидеть? Посидит-посидит - и уйдет. Стемнеет, и тогда ты пойдешь домой.
- Ты этого гада не знаешь, - сказал Сашко. - Он и сутки будет сидеть. И снова придет...
- Тогда знаешь что? Пойдем к нам! Мама, правда, собак боится, но это ничего, мы объясним. А папа нисколько не боится. И ты будешь у нас...
- Придумала! - буркнул Антон, покосившись на нее. - Что, я Боя в карман спрячу? Увидят, и кто-нибудь ему скажет...
- Факт! - подтвердил Сашко. - Скажут. Не со зла, просто так.
Бой насторожился и вскочил. Антон, а вслед за ним и Юка обхватили его за шею.
- Идет кто-то! - шепнул Сашко. - Держите его, я посмотрю.
Он бесшумно исчез за скалой.
- Сидеть! Сидеть, Бой! - молящим шепотом сказал Антон.
Бой внимательно посмотрел на него, сел, но продолжал сторожко поводить ушами, прислушиваясь.
Сашко вернулся через несколько минут.
- То дед Харлампий через реку пошел. Должно, на Ганыкину греблю.
- Может, ему рассказать? - предложила Юка.
- А толку? - возразил Сашко. - Он же старый. Митька его одним пальцем как чкурнет...
- Так что делать? И что вы все молчите? - вспылила Юка. - Ведь скоро же темнеть будет!
Антон посмотрел на нее, на Сашка и снова опустил голову.
- Вы идите, - сказал он, глядя в землю. - Идите домой. А я останусь.
- Здесь?! - поразилась Юка. - Что ж, ты всю ночь просидишь один в лесу?
- Думаешь, я боюсь?
- Не в этом дело!.. Но как это так - одному, в лесу... И спать же нужно, есть...
- Не умру. Зато ночью он нас не найдет. А найдет, пусть только сунется. Он ночью ничего не видит, а Бой не промахнется, так даст прикурить - будь здоров...
- Нет, ты сошел с ума! Я этого не допущу! - решительно сказала Юка. Как это так?!
- А кто тебя спрашивает? - разозлился Антон. - Поменьше бы болтала, так ничего бы и не было. Он бы не знал, где меня искать...
На глазах Юки появились слезы.
- Выходит, я во всем виновата, да?
- А ну тебя! - отмахнулся Антон.
Он понимал, что неправ, обижает Юку напрасно, но не мог себя перебороть. Он не знал, что делать, куда деваться, ему было страшно и стыдно того, что ему стало страшно, и он распалял в себе злость на Юку, потому что злость заглушала страх.
- Ну и сиди здесь, - оскорблено сказала Юка. - Думаешь, мне тебя жалко? Вот нисколечко! Мне Боя жалко...
- Жалели такие... Давай уматывай. Только смотри опять не наболтай!
Слезы выкатились из Юкиных глаз и одна за другой быстро-быстро потекли по щекам.
- Ты... ты просто бессовестный! Вот и всё...
Юка вскочила и побежала к тропинке, вьющейся вдоль берега. Сашко посмотрел ей вслед, Антон отвернулся, делая вид, что его совершенно не интересует, ушла она или осталась.
- Ты шо, правда хочешь тут перебыть? - спросил Сашко. - Антон кивнул. - Может, оно и лучше. Никто знать не будет. И теперь тепло, не замерзнешь. Вот только комары...
Антон пренебрежительно махнул рукой.
- Я б с тобой тоже... - помолчав, сказал Сашко. - Только без спроса нельзя - обязательно искать начнут, а сказать - еще хуже: не пустят, еще и расскажут кому-нибудь...
- Не надо, я сам, - сказал Антон. - Ты иди.
- Не, - возразил Сашко. - Шо ж ты, так на камне будешь сидеть? Так не можно. Давай лапника наносим. Тут его до биса...
Выше тропинки росли сосны. На земле валялись обломившиеся ветки с еще не увядшими лапами. Увидев, что ребята собирают хворост, Бой тоже схватил в зубы здоровенную ветку и поволок следом. Вскоре под скалой появился хрусткий ворох лапника.
- Теперь другое дело, - сказал Сашко. - А хлеб у тебя есть?
- Нет.
- Ну ничего, я завтра раненько принесу. А пить захочешь, из речки не пей...
- Ты что, тоже инфекции боишься? - улыбнулся Антон, вспомнив Толю.
- Та не, у нас не пьют. Бросают в речку шо хочешь. А в Чугунове какую-то отраву в речку спускают... Здесь струмок есть. Вон, Бой уже нашел...
В нескольких шагах от скалы из-под корней дерева, оплетших каменные глыбы, сочилась тоненькая струйка воды.
Бой припал к лунке, выбитой родничком, и громко лакал.
Сашко поглядел на реку, на противоположный высокий берег. Стволы уже пригасли, только самые маковки крон озаряло заходящее солнце.
- Ну, бывай, - сказал Сашко. - Надо домой бежать. А завтра что-нибудь придумаем.
По торчащим из воды камням он перешел на другой берег, несколько раз его выгоревшие от солнца волосы мелькнули в кустах и исчезли.
- Вот, брат, какая петрушка получилась, - мрачно сказал Бою Антон. Теперь они были вдвоем, можно было не стесняться и не притворяться. - И все из-за тебя... - Бой повилял хвостом. - А ты даже не понимаешь...
Они остались одни в огромном лесу, которого Антон толком даже не видел. Ему стало не по себе, и он разговаривал с Боем, чтобы заглушить это неприятное чувство.
Антон достал из рюкзака брюки, рубашку и куртку. Бой подошел ближе и, наклонив голову, внимательно провожал взглядом все, что добывал из мешка Антон.
- Есть хочешь? А я, думаешь, нет? Мало всяких переживаний, так еще переживай их натощак...
По общераспространенному мнению, переживания должны отбивать всякое желание есть, но с ним этого почему-то не случалось. Тетя Сима и мама Антона каждый раз, когда случались неприятности, говорили, что у них пропал аппетит, кусок не идет в горло, и прочие подобные вещи. Антон относился к таким заявлениям с недоверием, хотя мама и тетя действительно переставали есть. Антон этого не понимал. Какие бы переживания ему ни выпадали, это не сказывалось на его аппетите, пожалуй, даже наоборот - есть почему-то хотелось еще больше. Вот и теперь Антон чувствовал все более возрастающее нытье под ложечкой.
8
Чтобы заглушить голод, он припал к родничку и долго пил. После этого стало тяжело и холодно в животе, но голод нисколько не уменьшился. В лесу правого берега уже сгущалась тьма, подкрадывалась все ближе, одно за другим деревья тонули в ней. Вместе с темнотой наплывала прохлада. Антон зябко поежился и оделся. Бой вскочил, завилял хвостом, заглядывая ему в лицо.
- Нельзя нам домой, - сказал Антон, лег на ворох лапника и оперся скулами о кулаки.
Бой лег возле, положил голову на вытянутые вперед лапы, потом шумно вздохнул и развалился на боку. У него тоже были свои переживания, и в дреме он, должно быть, заново переживал все, что произошло за этот долгий и тяжелый день. Лапы его подергивались - он куда-то бежал, преследовал, хвост отлетал в воинственном размети, в горле глухо рокотало и переливалось. Однако и во сне он слышал все. Бой внезапно притих и тут же вскочил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49