..
- Кого?
- Маленького Хому.
- Ого! - оживился Семен еще больше. - Перевязанный и хромает... Раненый, чи шо?
Полусонные глаза Семена видели далеко и хорошо. Хома хромал, левая нога у него была перевязана. Антон присмотрелся и засмеялся.
- Не смертельно...
Хома припадал на левую ногу, иногда сбивался и начинал припадать на правую, но тут лее исправлял ошибку и еще старательнее хромал на левую.
Ребята перешли вброд реку.
- Ну, живой? - спросил Антон Хому.
- Это мама его с перепугу кричала, - сказала Юка. - Хому чуть-чуть задело...
- А рана? - обиделся Хома. - Хочешь, покажу? - И он с готовностью размотал повязку. Судя по тому, что она была грязной, проделывал он это уже не в первый раз. - Ось!
На икре посреди большого коричневого пятна от йода виднелась маленькая присохшая ранка.
- Больно? - спросил Антон.
- Пекло дуже, - сказал Хома, - когда этим мазали...
- Это папа мой. Он надавил чуть-чуть, дробинка и вывалилась. Она, говорит, была на излете. А может, рикошетом.
- То не дробинка, то пуля! - упорно отстаивал Хома свое положение тяжко пострадавшего. - Ось!
Он разжал кулак, в котором зажимал спичечный коробок. В коробке перекатывалась дробинка.
- А зачем он в тебя стрелял?
- Он не в меня, он в Серка - нашу собаку.
- Какая там собака, - засмеялась Юка. - Щенок. Смешной и толстый. Как сам Хома...
- Он на Серка целился, а я хотел сховать... Я как побегу, а он ка-ак бахнет... И совсем не в Серка, а в меня! А я Серка ухватил и в хату. И двери закрыл. А маты как побачили кровь, как закричали, за коромысло та за ним...
- Это я видел, - сказал Антон. - Она его по голове - как по барабану... А почему он в собак стрелял?
- Чтобы бешеных не было, - сказал Сашко.
- Разве они бешеные?
- Не. У нас сроду не было. Не то что я, тато не помнят, чтобы хоть одна взбесилась и кого покусала. А все одно каждый год стреляют. Если не на цепи, так и застрелят.
- И хозяева молчат?
- А что хозяева? Кто успеет - спрячет, а нет - амба!
- Зверство! - сверкая глазами, сказала Юка. - Прямо какой-то фашизм! Собака же людям служит, доверяет, она же человека не боится, идет к нему, а он ее расстреливает...
- Ну, наши не дуже доверяют - ученые, - сказал Сашко. - Как выстрел услышат, так все до леса тикают. И сегодня поутекали. Теперь аж дня через три домой приползут...
- А собаки же работают! - сказал Антон.
- Еще как работают! - подхватила Юка. - И на границе, и сторожевые. А ищейки? Вот Бой, вообще ньюфаундленды, они тонущих вытаскивают, а сенбернары разыскивают, кто в горах заблудится... А на севере на собаках ездят! А охотничьи? А санитарные? Да ведь собак же обучали - они во время войны с гранатами под танки бросались... И все забыли? Какие-то бессовестные, бесчувственные люди! Я сама в "Огоньке" читала, а потом это даже по телевизору показывали. В Италии одной собаке дали особую медаль за верность. Понимаете, у одного человека там была собака. Он ее спас, когда она тонула, и вырастил. И она каждый день провожала его на работу до автобусной остановки и встречала, когда он приезжал с работы. Человека этого забрали на войну, и он погиб. Ну, а собака же этого не знает. Она думает, что он уехал на работу и вот-вот вернется. И она каждый день приходит на автобусную остановку и ждет. И так шестнадцать лет!..
- Ото собака! - сказал Семен. - Мне бы такую!
- Как же! - сказал Сашко. - То она у такого хозяина была, вот и любила. А ты ж бы ее, наверно, и не кормил. За что ей тебя любить?
- По-моему, - сказала Юка, - собакам не только медали - памятники ставить надо! - Ребята засмеялись. - И нечего смеяться. Ставят! Я сама видела: снимок был такой - сенбернар Бари. Он пятьдесят пять человек в горах спас. И ему памятник поставили...
- То капиталисты выдумывают, - сказал Семен. - Буржуазия. Денег девать некуда, вот и суют куда ни попало.
- Ну и дурак же ты какой! - удивилась Юка. - А Павлов, академик, он, по-твоему, тоже был капиталист? Он сколько лет делал всякие опыты и поставил в Колтушах под Ленинградом памятник собаке. Потому что собака служит науке. И потому что у него было сердце, а не жадный и глупый мешок, как у тебя... Или Лайка! Если разобраться, кто первый в космос взлетел? Она!
- Ей тоже памятник поставили?
- Нет. И стыдно!
- А, - махнул рукой Семен. - Может, памятник и поставят, а все одно собак стрелять будут... Ты гляди, - сказал он Антону, - подвернется твоя, и твою гахнут...
- Не посмеют: это ученая собака. И очень редкая.
- А кто спрашивать будет? Гахнул, а потом рассказывай, яка она ученая...
- Ой, Антон! - Глаза Юки округлились. - Самое же главное: мы же всю дорогу бежали, чтобы предупредить. Тебе надо скорей уезжать. Прямо сегодня. Сейчас.
- А что?
- Да Митька этот... - сказал Сашко. - Он тебя подстерегет. Аж трясется... Над ним же люди смеются. Говорят, маленьких собачушек стрелял, а когда большая за них заступилась, так он на карачках пополз. И ружье поломалось. А оно совсем не его, а председателя Ивана Опанасовича. Ну и мать Хомы коромыслом ему приварила... Все к одному, понимаешь? Он теперь пополам перервется, а собаку твою застрелит да и тебя покалечить может...
- То верно, - сказал Семен. - Самый вредный человек на селе. Я ж тебе говорил - бандит. Шо, ему твою собаку жалко? Да ему никого не жалко.
Все посмотрели на Боя: тот безмятежно дремал, развалясь в тени. У Антона что-то поползло по спине. Он передернул плечами, но ползанье не прекратилось, и кончики пальцев начало покалывать, будто они налились газированной водой.
- Ничего этот Митька не сделает, - неуверенно сказал Антон. - Я пойду и заявлю в милицию.
- Где ты ее, милицию, найдешь? У нас один участковый на три села и лесничество.
- Тикай, хлопче, и поскорей, - сказал Семен.
- Никуда я не поеду! - сказал Антон.
- Дело хозяйское, - сказал Семен и поднялся. - Мы тебя предупредили. А тут ховайся не ховайся - он тебя разыщет. Тогда поздно будет...
6
Семен-Верста погнал стадо в село. Сашко с маленьким Хомкой тоже ушли. Бой, приподняв голову, проводил их взглядом и снова растянулся в полусне. Антон и Юка молчали.
Конечно, наилучший выход - уехать. Однако уехать Антон не хотел и не мог.
Да и как уехать? Увезти Боя, не предупредив дядю Федю? А сумеет ли Антон договориться с шоферами, чтобы их брали в машины? И как договариваться, если деньги у дяди Феди, а у Антона нет ни копейки? И справится ли он в случае чего с Боем в дороге? Теперь Антону было очевидно, что справляется он с Боем только тогда, когда Бой сам этого хочет. А если не захочет? Не только Антона - здоровенного мужика, как щенка, брякнул об землю...
И что паниковать? Завтра приедет дядя Федя, а уж он-то наверняка совладает с Митькой. Надо просто переждать, не уходить из лесничества, и все. Пока Митька Казенный узнает, где они живут, разыщет, дядя Федя будет уже здесь.
- Я домой, - сказал Антон. - Боя пора кормить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49