– Вы согласны? – улыбнулся Сократ и весело продолжал: – Но если мы назовем его волком – можно ли назвать его пастухом? Нет? Я того же мнения, что и вы. Правильно ли ты записываешь, Анофелес?
Платон в ужасе прошептал:
– Анофелес это слышал?!
Все испуганно повернулись к ручью. А Сократ продолжал:
– И добавим: если так поступает правитель – правитель ли он еще?
У слушателей мороз пробежал по спине.
– Чистые воды источника Каллирои дала Афинам природа – но потоки человеческой крови отворил в Афинах человек…
Анофелес, пригнувшись, бежал по руслу ручья, перепрыгивая с камня на камень.
6
Похвастаться на людях новой одеждой всегда успеется, сказал себе Анофелес; и он бегает по городу в старом рванье.
– Люди! Свобода! Каждый может делать, что хочет! Нет у нас никаких правителей!
– Сдурел ты, шут? – удивляются мужчины.
– Нет у нас правителей! Нет правителей! – выкрикивает Анофелес.
– Издеваешься над нашим горем! – кричат ему вслед женщины.
– Ничего подобного! Сократ сказал – кто плохо правит, тот не правитель! Вот как!
– Придержи язык, дуралей!
– Разве мудрый Сократ не прав? Кто не умеет шить – не портной, кто не умеет стряпать – не повар! Может, скажете, нет? – Анофелес расхохотался, ожидая, как подействуют его слова.
И дождался. В кучке мужчин один строптиво пробормотал:
– Да уж, это ужасное правление не продержится долго…
– А чего тебе не хватает, приятель? – допытывается Анофелес.
– О том, что у нас есть, лучше не говорить. Набито нас в Афинах что сельдей в бочке. А чего нам не хватает? Хлеба, мяса, денег, работы, земли, крыши над головой… – И тише добавил: – И демократии, которая сделала бы нас снова людьми…
– Держим и мы кое-какие железки в горне, – ободряюще заговорил другой афинянин. – Первая – Фрасибул, укрывшийся в Филе, вторая железка – демократы в Фивах, но есть и третья, уж из нее-то выкуется славный меч!
– Кто же это? Говори! – настаивает Анофелес.
И бедняк доверчиво отвечает мнимому бедняку:
– Алкивиад.
Анофелес выражает сомнение:
– Он-то нам чем поможет? Как знать, где он сейчас…
– Я знаю, где он, – похвастал моряк-инвалид. – Он со своей Тимандрой бежал в Азию, обедает с персидским царем. И каждый день выпрашивает у него по триере. Как наберет сотни две – будет здесь!
– Ох! Скорей бы! – восклицает Анофелес и скрывается, тихонько посмеиваясь.
В роскошной вилле Крития раб доложил хозяину: пришел Анофелес. Зачем явилась эта мразь? За подачкой? С доносом?
– Впусти.
Анофелес проскользнул в дверь и замер в почтительной позе. Критий смерил его холодным взглядом:
– За милостыней? Об этом ты мог сказать привратнику.
– Благородный, высокий господин! Мне ничего не надо. Просто пришел поклониться тебе – как старый знакомый, как твой почитатель. В твоем лице Афины дождались наконец крепкой узды. – Он поднял руки и, как бы в пророческом исступлении, продолжал: – Вижу – тобою очищенные Афины взрастают в новой славе! Вижу – на Акрополе, рядом с Афиной Фидия, стоит твое изваяние…
– Перестань. Я не спешу помирать, чтоб мне ставили памятники.
– Сохраните, боги! Это я из почтительности…
– Ну, довольно лести. Что хочешь за нее?
– Сохраните, боги! Я пришел не просить. Я принес тебе нечто более ценное, чем то, что можно оплатить серебром.
– На кого доносишь?
– Сохраните, боги! Доносительство презираю, но могу ли я, честный гражданин, сидеть сложа руки, когда… даже язык не поворачивается! До чего же ужасно, что о тебе говорят, будто ты плохо правишь, а стало быть – ты не правитель.
– И ты посмел ко мне с этим?.. Вон! – рявкнул Критий.
– Не торопись, благородный господин. Дело серьезное. И опасное. Люди уже повторяют… Уже и на стенах появились позорящие тебя надписи: «Пастух ли тот, кто уменьшает стадо? Правитель ли Критий, который истребляет сограждан? Критий не умеет править – Алкивиад умеет! Пускай вернется!»
– Думаешь, я не знаю, сколько у меня врагов? Но меня заинтересовало сравнение с пастухом. Какой дурак это выдумал?
Анофелес выжидающе промолчал.
Критий вынул из шкафчика кошелек, бросил на стол. Зазвенело серебро.
За одну минуту семикратно изменилось выражение лица Анофелеса:
– Дурак, сказал ты? О нет, господин. Нет. Сама Дельфийская пифия объявила этого человека мудрейшим…
– Что?! Так это мой…
Критий побагровел. Значит, мало ему было обозвать меня свиньей? Так я не правитель? Готовит почву для возвращения Алкивиада? Своего любимчика?
– Болтливый болван, – небрежно бросил Критий и, не прибавив ни слова, швырнул кошелек Анофелесу.
7
Скиф в полном вооружении соскочил с коня и трижды грубо ударил в калитку коротким мечом. Сократ завтракал, Мирто поливала цветы.
Услышав стук, Сократ крикнул:
– Какой невежа рвется к нам?!
Скиф вошел:
– Тебе надлежит немедленно в моем сопровождении явиться в булевтерий к Первому из Тридцати, Критию.
– Хо-хо! – рассмеялся Сократ. – В сопровождении такого великолепного воина с мечом! Какая честь! – Он спокойно продолжал уплетать лепешку с медом, запивая козьим молоком. – А скажи-ка, приятель, меня ожидает одна только его просвещенная голова или там будет много таких голов?
– Он ожидает тебя вместе с Хармидом.
– Отлично, сынок. Оба они мои ученики, и, когда я по их предписанию явлюсь к ним, они окажутся в достойной компании.
– Не ходи! – вскричала Ксантиппа.
– В твоем предложении, Ксантиппа, что-то есть…
– Приказ Первого гласит… – начал было скиф, но Сократ, словно его тут и нету, продолжал:
– Ты права, мне не подобает идти пешком: Критию следовало бы прислать за мной носилки. Но он всегда был немножко невоспитан. Прощу его и пойду.
– Все Афины увидят… – Рыдания перехватили горло Ксантиппы.
– Увидят мою славу, – договорил за нее Сократ.
Критий увидел его через проем в стене. Тихо выругался. Слишком поздно сообразил, что совершил ошибку. За Сократом, ведомым скифом, валила толпа – мужчины, женщины, молодежь… Валила толпа с угрожающим ропотом.
Критий сидел в кресле на возвышении – Сократу он указал на низенькое сиденье напротив себя.
Сократ, не ожидая, когда с ним заговорят, смерил взглядом разницу в высоте сидений:
– О высокопосаженный Критий, вот я пришел по твоему приглашению в это уютное помещение. Что у тебя новенького?
Критий протянул ему лист папируса. На нем был написан закон, запрещавший Сократу обучать искусству риторики в гимнасиях, у портика и в других публичных местах.
– Тебе это известно?
– А как же! То же самое вывешено и внизу, чтоб каждый мог прочитать, и в обоих текстах одна и та же грамматическая ошибка. Вот здесь, видишь? Тут надо писать омикрон, а не омегу.
Критий яростно дернул бровью.
– Не задерживай меня! Мне некогда. Стало быть, тебе известен закон?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144