Ник отдернул руку, словно карандаш
был раскален докрасна. Руди указал на карандаш, потом на Ника и снова на
бумагу. Ник покачал головой. Руди снова ударил его.
Вновь безмолвные слезы. Покрытое шрамами лицо не выражало ничего,
кроме бесконечного терпения. Руди вновь указал на бумагу. На карандаш. На
Ника.
Ник зажал карандаш в кулаке. Он написал пять известных ему слов:
НИКОЛАС АНДРОС
ПОШЕЛ В ЖОПУ
Потом он разломал карандаш пополам и хмуро и непокорно посмотрел на
Руди. Но Руди улыбался. Неожиданно он наклонился над столом и обхватил
голову Ника своими мозолистыми ладонями. Руки его были теплыми и нежными.
Ник не мог вспомнить, когда в последний раз к нему прикасались с такой
любовью. Так его трогала только мать.
Руди убрал руки. Он поднял половинку карандаша с грифелем. Перевернул
лист бумаги. Постучал по пустому белому пространству кончиком карандаша, а
потом указал на Ника. Он сделал это снова. И еще раз. И еще раз. И в конце
концов Ник понял.
"Ты - это пустая страница".
Ник заплакал.
Руди остался с ним на шесть лет.
"...читать и писать. Человек по имени Руди Спаркмен помог мне. Мне
очень повезло, что я его встретил. В 1984 году мне сказали, что меня
отдадут в семью, а государство будет выплачивать деньги за мое содержание.
Я хотел бы быть с Руди, но Руди служил в Африке в войсках ООН.
Тогда я убежал. Мне было шестнадцать, и не думаю, что они искали меня
слишком усердно. Я решил освоить программу средней школы, так как Руди
всегда говорил, что самое главное - это образование. Я собираюсь сдать
экзамены экстерном. Мне нравится учиться. Может быть, когда-нибудь я
поступлю в колледж. Это звучит невероятно, но по-моему, это возможно. В
любом случае, вот моя история."
Наутро шериф пришел в семь тридцать, в тот момент, когда Ник выносил
мусорные корзины. Шериф выглядел значительно лучше.
"Как вы себя чувствуете?" - написал Ник.
- Неплохо. Я чуть не сгорел к полуночи. Аспирин не помогал. Джени
хотела позвать доктора, но в полпервого лихорадка спала. Потом я уснул и
спал как бревно. Как у тебя дела?
Ник показал большой палец.
- Как наши гости?
Ник сделал злобное лицо. Несколько раз открыл и закрыл рот. Потряс
невидимые прутья решетки.
Бейкер расхохотался, а потом несколько раз чихнул.
- Тебе надо выступать по телевизору, - сказал он. - Ты написал свою
биографию, как я тебя просил?
Ник кивнул и протянул два исписанных листа бумаги. Шериф сел и
внимательно прочитал их. Когда он кончил читать, он посмотрел на Ника так
долго и так пристально, что Ник в смущении и недоумении опустил глаза.
Когда он снова поднял взгляд, Бейкер спросил:
- Ты жил сам по себе с шестнадцати лет? В течение шести лет?
Ник кивнул.
Ник написал: "Мне было трудно, так как я поздно начал читать и
писать. В приюте я сдал по почте шесть зачетов. Еще шесть я сдал, когда
жил в Чикаго. Чтобы закончить среднюю школу, мне нужно еще четыре зачета".
- Какие зачеты ты пока не сдал? - спросил Бейкер, а затем повернулся
и заорал: - Эй вы там, заткнитесь! Вы получите свой кофе с булочками не
раньше, чем я освобожусь.
Ник написал: "Геометрия. Математика. Двухгодичный курс языка. Все это
необходимо для того, чтобы поступить в колледж".
- Язык? Ты имеешь ввиду иностранный?
Ник кивнул.
Бейкер рассмеялся и покачал головой.
- Ну и ну! Глухонемой учится говорить на иностранном языке. Не
обижайся, малыш. Ты ведь понимаешь, что я не над тобой смеюсь.
Ник улыбнулся и кивнул.
- Так почему же ты столько скитался?
"Пока я был несовершеннолетним, я не осмеливался оставаться на одном
месте слишком долго, - написал Ник. - Боялся, что меня засадят в другой
приют или что-нибудь в этом роде. Когда же я стал достаточно взрослым,
чтобы найти себе постоянную работу, наступили тяжелые времена. Говорят,
биржевой рынок лопнул, но так как я глухой, то я этого не слышал (ха-ха)".
- Как твои зубы?
Ник пожал плечами.
- Принимал обезболивающие таблетки?
Ник показал два пальца.
- Ну ладно, у меня есть кое-какая бумажная работа по поводу этих
парней. А ты продолжай уборку. Поговорим попозже.
Доктор Сомс, тот самый, который чуть не переехал Ника на своей
машине, зашел к шерифу в половину десятого тем же утром. Это был человек
лет шестидесяти с поредевшими седыми волосами, тощей цыплячьей шеей и
очень острыми голубыми глазами.
- Шеф сказал мне, что ты умеешь читать по губам, - обратился он к
Нику. - А еще он сказал мне, что собирается поручить тебе кое-какую
работу, так что мне лучше удостовериться, что ты не умрешь у него на
руках. Снимай рубашку.
Ник расстегнул свою голубую рубашку и снял ее.
- Боже мой, - сказал Бейкер. - Только посмотри на это.
- Да уж, они постарались как следует, - сказал Сомс.
Живот и ребра Ника по цветовой гамме напоминали восход в Канаде. Сомс
ощупал его и внимательно изучил зрачки его глаз. Под конец он осмотрел
остатки передних зубов Ника.
- Они, должно быть, болят, как сукины дети, - сказал он, и Ник
горестно кивнул. - Ты их потеряешь, - продолжил Сомс. - Ты... - Он чихнул
три раза подряд. - Извините.
Сомс достал из черной сумки стетоскоп.
- А теперь, Джон, твоя очередь. Снимай рубашку.
- Снимать рубашку? Это еще зачем?
- Потому что твоя жена попросила меня тебя осмотреть, вот зачем. Она
думает, что ты болен, и не хочет, чтобы ты заболел еще сильнее. Бог ее
знает, почему. Ну не говорил ли я ей, что когда ты наконец будешь гнить в
могиле, нам с ней не надо будет больше таиться? Ну давай, Джонни. Покажись
нам.
- Это была обычная простуда, - сказал Бейкер, неохотно расстегивая
рубашку. - Сегодня утром я уже чувствую себя отлично. Честное слово,
парень, у меня такое чувство, что ты болен сильней, чем я.
- Не ты будешь указывать доктору, а доктор - тебе. - Пока Бейкер
снимал рубашку. Сомс повернулся к Нику и сказал: - Забавно, похоже, все в
округе свалились от простуды. Миссис Лэтроп заболела, и вся семья Ричи, и
даже Билли Уорнер кашляет в своей камере.
Бейкер вынырнул из своей майки. Когда стетоскоп прикоснулся к его
груди, у него перехватило дыхание.
- Господи, какой холодный! Ты что, держишь его в морозилке?
- Вдохни, - сказал Сомс, нахмурившись. - Теперь выдохни.
Сомс возился с шерифом очень долго. Прослушивал грудь и спину.
Наконец он отложил стетоскоп и осмотрел ему горло.
- Ну? - спросил Бейкер.
Сомс надавил пальцами на подчелюстные железы Бейкера. Бейкер
дернулся.
- Мне даже не надо спрашивать, больно ли здесь, - сказал Сомс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238
был раскален докрасна. Руди указал на карандаш, потом на Ника и снова на
бумагу. Ник покачал головой. Руди снова ударил его.
Вновь безмолвные слезы. Покрытое шрамами лицо не выражало ничего,
кроме бесконечного терпения. Руди вновь указал на бумагу. На карандаш. На
Ника.
Ник зажал карандаш в кулаке. Он написал пять известных ему слов:
НИКОЛАС АНДРОС
ПОШЕЛ В ЖОПУ
Потом он разломал карандаш пополам и хмуро и непокорно посмотрел на
Руди. Но Руди улыбался. Неожиданно он наклонился над столом и обхватил
голову Ника своими мозолистыми ладонями. Руки его были теплыми и нежными.
Ник не мог вспомнить, когда в последний раз к нему прикасались с такой
любовью. Так его трогала только мать.
Руди убрал руки. Он поднял половинку карандаша с грифелем. Перевернул
лист бумаги. Постучал по пустому белому пространству кончиком карандаша, а
потом указал на Ника. Он сделал это снова. И еще раз. И еще раз. И в конце
концов Ник понял.
"Ты - это пустая страница".
Ник заплакал.
Руди остался с ним на шесть лет.
"...читать и писать. Человек по имени Руди Спаркмен помог мне. Мне
очень повезло, что я его встретил. В 1984 году мне сказали, что меня
отдадут в семью, а государство будет выплачивать деньги за мое содержание.
Я хотел бы быть с Руди, но Руди служил в Африке в войсках ООН.
Тогда я убежал. Мне было шестнадцать, и не думаю, что они искали меня
слишком усердно. Я решил освоить программу средней школы, так как Руди
всегда говорил, что самое главное - это образование. Я собираюсь сдать
экзамены экстерном. Мне нравится учиться. Может быть, когда-нибудь я
поступлю в колледж. Это звучит невероятно, но по-моему, это возможно. В
любом случае, вот моя история."
Наутро шериф пришел в семь тридцать, в тот момент, когда Ник выносил
мусорные корзины. Шериф выглядел значительно лучше.
"Как вы себя чувствуете?" - написал Ник.
- Неплохо. Я чуть не сгорел к полуночи. Аспирин не помогал. Джени
хотела позвать доктора, но в полпервого лихорадка спала. Потом я уснул и
спал как бревно. Как у тебя дела?
Ник показал большой палец.
- Как наши гости?
Ник сделал злобное лицо. Несколько раз открыл и закрыл рот. Потряс
невидимые прутья решетки.
Бейкер расхохотался, а потом несколько раз чихнул.
- Тебе надо выступать по телевизору, - сказал он. - Ты написал свою
биографию, как я тебя просил?
Ник кивнул и протянул два исписанных листа бумаги. Шериф сел и
внимательно прочитал их. Когда он кончил читать, он посмотрел на Ника так
долго и так пристально, что Ник в смущении и недоумении опустил глаза.
Когда он снова поднял взгляд, Бейкер спросил:
- Ты жил сам по себе с шестнадцати лет? В течение шести лет?
Ник кивнул.
Ник написал: "Мне было трудно, так как я поздно начал читать и
писать. В приюте я сдал по почте шесть зачетов. Еще шесть я сдал, когда
жил в Чикаго. Чтобы закончить среднюю школу, мне нужно еще четыре зачета".
- Какие зачеты ты пока не сдал? - спросил Бейкер, а затем повернулся
и заорал: - Эй вы там, заткнитесь! Вы получите свой кофе с булочками не
раньше, чем я освобожусь.
Ник написал: "Геометрия. Математика. Двухгодичный курс языка. Все это
необходимо для того, чтобы поступить в колледж".
- Язык? Ты имеешь ввиду иностранный?
Ник кивнул.
Бейкер рассмеялся и покачал головой.
- Ну и ну! Глухонемой учится говорить на иностранном языке. Не
обижайся, малыш. Ты ведь понимаешь, что я не над тобой смеюсь.
Ник улыбнулся и кивнул.
- Так почему же ты столько скитался?
"Пока я был несовершеннолетним, я не осмеливался оставаться на одном
месте слишком долго, - написал Ник. - Боялся, что меня засадят в другой
приют или что-нибудь в этом роде. Когда же я стал достаточно взрослым,
чтобы найти себе постоянную работу, наступили тяжелые времена. Говорят,
биржевой рынок лопнул, но так как я глухой, то я этого не слышал (ха-ха)".
- Как твои зубы?
Ник пожал плечами.
- Принимал обезболивающие таблетки?
Ник показал два пальца.
- Ну ладно, у меня есть кое-какая бумажная работа по поводу этих
парней. А ты продолжай уборку. Поговорим попозже.
Доктор Сомс, тот самый, который чуть не переехал Ника на своей
машине, зашел к шерифу в половину десятого тем же утром. Это был человек
лет шестидесяти с поредевшими седыми волосами, тощей цыплячьей шеей и
очень острыми голубыми глазами.
- Шеф сказал мне, что ты умеешь читать по губам, - обратился он к
Нику. - А еще он сказал мне, что собирается поручить тебе кое-какую
работу, так что мне лучше удостовериться, что ты не умрешь у него на
руках. Снимай рубашку.
Ник расстегнул свою голубую рубашку и снял ее.
- Боже мой, - сказал Бейкер. - Только посмотри на это.
- Да уж, они постарались как следует, - сказал Сомс.
Живот и ребра Ника по цветовой гамме напоминали восход в Канаде. Сомс
ощупал его и внимательно изучил зрачки его глаз. Под конец он осмотрел
остатки передних зубов Ника.
- Они, должно быть, болят, как сукины дети, - сказал он, и Ник
горестно кивнул. - Ты их потеряешь, - продолжил Сомс. - Ты... - Он чихнул
три раза подряд. - Извините.
Сомс достал из черной сумки стетоскоп.
- А теперь, Джон, твоя очередь. Снимай рубашку.
- Снимать рубашку? Это еще зачем?
- Потому что твоя жена попросила меня тебя осмотреть, вот зачем. Она
думает, что ты болен, и не хочет, чтобы ты заболел еще сильнее. Бог ее
знает, почему. Ну не говорил ли я ей, что когда ты наконец будешь гнить в
могиле, нам с ней не надо будет больше таиться? Ну давай, Джонни. Покажись
нам.
- Это была обычная простуда, - сказал Бейкер, неохотно расстегивая
рубашку. - Сегодня утром я уже чувствую себя отлично. Честное слово,
парень, у меня такое чувство, что ты болен сильней, чем я.
- Не ты будешь указывать доктору, а доктор - тебе. - Пока Бейкер
снимал рубашку. Сомс повернулся к Нику и сказал: - Забавно, похоже, все в
округе свалились от простуды. Миссис Лэтроп заболела, и вся семья Ричи, и
даже Билли Уорнер кашляет в своей камере.
Бейкер вынырнул из своей майки. Когда стетоскоп прикоснулся к его
груди, у него перехватило дыхание.
- Господи, какой холодный! Ты что, держишь его в морозилке?
- Вдохни, - сказал Сомс, нахмурившись. - Теперь выдохни.
Сомс возился с шерифом очень долго. Прослушивал грудь и спину.
Наконец он отложил стетоскоп и осмотрел ему горло.
- Ну? - спросил Бейкер.
Сомс надавил пальцами на подчелюстные железы Бейкера. Бейкер
дернулся.
- Мне даже не надо спрашивать, больно ли здесь, - сказал Сомс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238