— Значит, пошли в ту сторону?
И Дэмьен зашагал было по каменистому склону.
— Обождите!
Дэмьен остановился, а затем, не услышав больше ничего, обернулся. Охотник стоял с закрытыми глазами, по его челу пролегли борозды предельной сосредоточенности. Рука его лежала на рукояти меча, и, хотя лезвие не было извлечено из ножен, само прикосновение к чудо-оружию несомненно воздействовало на Тарранта в лучшую сторону.
Холодное серебряное пламя зазмеилось по земле у него под ногами. Не с обычной силой, однако достаточно холодное, чтобы рядом стало зябко. Пламя облизнуло тело Тарранта сине-серебряными язычками, затем охватило его целиком. Дэмьена обдало холодным ветром, в котором сквозило дыхание зимы.
А затем пламя исчезло. Все тело Охотника покрывала тонкая пленка льда. Стоило ему пошевелиться, как лед осыпался. Наземь рухнули не только крошечные ледяные кристаллы, но и кое-что другое. Кое-что грязно-бурое. Дэмьен не сразу понял, что именно.
«Черт бы побрал твое тщеславие», — подумал он, увидев, как Охотник кивком подтвердил свою готовность пуститься в путь. На нем теперь не осталось грязи, не осталось крови, не осталось хотя бы пылинки. Скудный лунный свет озарял гладкий шелк одежд, тщательно причесанные и словно бы только что вымытые волосы. Даже кожаные сапоги Охотника были безукоризненно чисты. «А ведь я знал, что ты именно так и поступишь!»
— Пойдемте, — повторил Дэмьен, смахивая со лба прядь пропитанных потом волос. — Пора отправляться на поиски Хессет.
Они нашли лагерь ракханки вскоре после полуночи. Она миновала ущелье, но ушла от него только на достаточно безопасное расстояние; и Хессет, и обе оставшиеся у них лошади находились сейчас примерно в полумиле от восточного выхода из ущелья. Там Хессет развела маленький костер.
Две лошади. Это означало уменьшение запасов провизии, потерю всех карт и один из путников без скакуна. Дэмьен не удержался от мысли о том, в каком из двух оставшихся у них седел ему будет удобней ехать за спиной у Хессет; боль в паху напоминала о том, что впредь нужно быть как можно осторожнее. Разумеется, поедет он на одной лошади именно вместе с Хессет, тогда как Таррант поскачет в одиночестве, — никаких сомнений на этот счет не возникало. Дэмьен просто не мог представить себе этого аристократа и колдуна с кем-нибудь еще в седле, даже если подобное распределение нагрузки оказалось бы оптимальным. О некоторых вещах можно даже не спрашивать.
Когда они подошли к маленькому лагерю, он заметил на руке у Хессет повязку, да и бок ее лошади был смазан какой-то мазью. Слава Богу, животное не понесло после того, как его ранили. С черным жеребцом Тарранта, судя по всему, и вовсе ничего не случилось. «Что ж, если ты родом из Запретного Леса, — подумал Дэмьен, — то даже здесь чувствуешь себя как на курорте».
При их появлении ракханка ничуть не удивилась — вооруженная и внимательная, она, должно быть, заметила и узнала их еще издалека; однако нескрываемая радость Хессет хоть в какой-то мере смогла отблагодарить их за длительную и мучительную прогулку пешком. Она подошла к Дэмьену и положила руку ему на щеку, потом осторожно погладила. Передавая свой запах, сообразил Дэмьен, — должно быть, у ракхов имеется такой обычай. Он в ответ широко улыбнулся, не придумав какой-нибудь более осмысленной реакции. Она приберегла нечто вроде улыбки даже для Тарранта — что было с ее стороны необычно и дорого стоило. Он ответил ей кивком, означающим, что понял ее добрые чувства и сумел оценить их по достоинству.
У костра, на котором Хессет вскипятила чай к скудному ужину, они обменялись рассказами. Дэмьен был так голоден, что, кажется, смог бы съесть и лошадь. Таррант же, пока они ели и разговаривали, держался в сторонке; он глядел во тьму, ловя в ней малейшие признаки опасности. Дэмьен не поручил бы Охотнику в его нынешнем состоянии эту роль, но Таррант сам принял такое решение, и священника это порадовало. Сам он чувствовал сейчас такую усталость, что только и смог опуститься наземь и принять из рук Хессет причитающуюся ему пищу. Утром, конечно, все его тело будет разламываться от боли, мрачно подумал он, вгрызаясь в очередной кусок солонины.
Описывая события прошлой ночи, он понимал, что Таррант самым внимательным образом прислушивается к каждому его слову. Ведь и самому Охотнику необходимо было узнать о происшедшем во всех подробностях. Какая странная ситуация! И в какую любопытную взаимозависимость попали они в этом странствии.
Опасность укладывает в одну постель даже чужаков — гласит пословица.
Когда он поведал Хессет обо всем и когда она, в свою очередь, описала ему свой переход через ущелье, Дэмьен отложил остатки еды в сторону и решил разобраться с полученными ими ранами. В паху у него, стоило ему шевельнуться, вспыхивала острая боль, но, к счастью, физическая слабость никак не влияет на эффективность Творения. Он осмотрел раненую руку ракханки и, воспользовавшись земной Фэа, связал воедино порванные ткани. После чего решил заняться собственными увечьями, и хотя полной концентрации ему добиться не удалось, потоки Фэа в здешнем краю оказались достаточно сильными, так что через полчаса ему удалось устранить основной ущерб и он позволил себе расслабиться, сняв Творение. Все его тело по-прежнему отчаянно болело, но с этим, уж ничего было не поделать. «Боль — это способ, которым мозг сигнализирует о том, что что-то не в порядке, — так ведь его учили, не правда ли? — Нарушь эту систему, и тебе придется иметь дело с самим мозгом». Со временем его нервные окончания сами разберутся с источником боли и, соответственно, успокоятся.
Конечно, отчасти он сам был виноват в собственных страданиях. Применительно к себе он не сумел добиться полного Исцеления. Но когда землетрясения случаются с такой частотой, как в здешних краях, у тебя просто нет времени на то, чтобы избавиться от какой-нибудь шишки или синяка; применять Творение на протяжении длительного времени очень опасно. И, кроме того (сказал он себе, заморгав от боли, когда ему пришлось переменить позу), от синяков еще никто не умирал, верно?
После того, как они управились с лечением, к ним присоединился и Таррант. Выглядел он сейчас малость получше прежнего, но, возможно, дело заключалось в освещении: мягкое пламя костра щадило его гораздо в большей степени, чем холодный лунный свет. «Наверняка он по-прежнему слаб», — подумал Дэмьен, заметив, что Охотник, подсев к огню, едва не утратил при этом равновесие.
— Мы по-прежнему далеко от долины, в которую идем, — сообщил он. Наконец-то его голос зазвучал более или менее нормально. — Судя по карте, нам предстоит миновать еще две горные гряды, хотя, конечно, трудно сказать, что это будет означать на практике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125