С одной стороны он казался толстым человеком. С другой, может, оттого, что головка у него была маленькая, похожая на птичью, он казался человеком худым...
Тут в ворота вошел старик Ложкин.
Ложкин был на пенсии, но два месяца в году трудился на старом месте. Сейчас истекал первый месяц его пенсионной службы. Ложкин был помят, зол и пропитан пылью.
– И что меня понесло? - пожаловался он соседям. - Сидел бы дома, пенсия, слава Богу, нормальная, никто меня за руку не тянет.
– Что у тебя случилось? - спросил Василь Васильевич.
– Разучился в городском транспорте ездить в часы пик, - сказал печально Ложкин. Его гвардейские усы поникли, как у Тараса Бульбы. - Все лезут, все толкаются, все злобятся. Совершенно забывают, что я пенсионер и ветеран. На службе никакой радости по поводу моего прихода. Год меня не было, а даже никакого поздравления. Молодежь совершенно обнаглела. Я больше скажу: приду сейчас домой, а Матрена вместо «здравствуйте, обедать садитесь» и так далее начнет меня пилить.
Как будто в ответ на слова Ложкина на втором этаже распахнулось окно и высунулась голова старухи Ложкиной.
– Супостат! - воскликнула она с чувством. - Масло купил?
Ложкин готов был заплакать, и другие мужчины ему сочувствовали. А Минц настолько растрогался, что сказал старику вслед:
– Как освободитесь, зайдите ко мне. Может, что-нибудь мы с вами придумаем.
Вскоре и Минц ушел к себе, а Василь Васильевич задумчиво произнес:
– Не стал бы я на месте Ложкина соглашаться на услуги Христофорыча. Сначала вроде бы и выгодно, а потом оборачивается другим концом.
Удалов кивнул, соглашаясь с соседом.
Ложкин сел вместо Минца, и они поиграли еще минут сорок. Потом все пошли по домам, а Ложкин к Минцу.
При виде Ложкина, несмело остановившегося у двери, Минц, который сидел за столом и читал книгу в своей обычной манере - быстро перелистывая страницы и запоминая при этом все написанное до последней запятой, широко улыбнулся.
– Вы не боитесь последствий? - спросил Лев Христофорович.
– Я в жизни через многое прошел, - осторожно заметил Ложкин. Он чуял приближение удачи.
– Отлично! - Из ящика стола Минц вытащил часы «полет» с одной стрелкой. - Наденьте и пользуйтесь!
– Разъясните! - потребовал Ложкин. Но застегнул на левой руке черный ремешок.
– Все просто, - сказал Минц, которому не терпелось вернуться к чтению. - Сейчас вы надели регулятор окружающего эмоционального фона. Это вовсе не часы, но из соображений безопасности пользователя и удобства в обращении регулятор замаскирован под часы. Если вы начнете поворачивать головку так, чтобы стрелка двигалась вперед, то уровень положительного эмоционального фона будет расти. Если нужда в нем пропадет, поставьте головку часов на исходную позицию - ноль часов. И эмоциональный фон станет нейтральным.
– А я ничего не понимаю! - с вызовом заявил Ложкин. - Я слушаю вашу чепуху и ничего не понимаю.
– Объясняю для вас персонально, - сказал тогда Минц, и Ложкин почувствовал себя умственно отсталым. - Вам надоела человеческая злоба. Вам надоело, что вас не любят. Как только вы переведете стрелку вперед, люди начнут лучше к вам относиться.
– Так просто?
– Так просто. Вы свободны. - Минц сел на стул и открыл книгу.
Ложкин был неглуп. Он тут же повел стрелку направо, и вдруг Минц вскочил со стула, отбросил книжку, раскрыл объятия и воскликнул:
– Ложкин, я тебя люблю! И если ты не хочешь, чтобы я тебя целовал, а мне хочется тебя целовать, немедленно отведи стрелку назад.
Ложкин быстро отвел стрелку назад - ему не хотелось целоваться с профессором Минцем.
– А почему так получается? - спросил Ложкин, потому что был доволен и хотел поговорить. На самом деле плевать ему было на науку.
– Внутри этих часов, - сказал Минц, отходя от Ложкина, - тончайший прибор, который сначала улавливает ваши биотоки, а затем посылает нужной длины волны в мозг окружающих людей. Идите, Ложкин, идите к людям, они вас полюбят. Но будьте осторожны. Любовь - рискованное чувство.
Ложкин ничего не ответил. Ни спасибо, ни прощай. Пока прибор еще не проверен, нечего Минца баловать!
Он поднялся к себе. Жена вязала. Ложкин подошел поближе и сдвинул стрелку на три часа.
– Откуда новые часы? - спросила жена. - У тебя с утра денег не было.
Ложкин двинул стрелку еще на три часа. При таком излучении Минц уже лез целоваться.
– Я тебя спрашиваю! - прикрикнула на него жена.
– Что у тебя на обед, Матильда? - спросил Ложкин.
– Я тебе сорок лет как не Матильда, а Матрена, - огрызнулась жена.
Или прибор никуда не годился, или у жены был сильный иммунитет против Ложкина. Пришлось подвинуть стрелку еще на три часа.
Матрена вздохнула и неожиданно спросила:
– Хочешь картошечки поджарю?
Ложкин чуть не упал - такого он не слышал от Матрены уже лет пятнадцать.
– Ты чего молчишь, дуралей? - проворчала с нежностью жена. - Сейчас, пока ты лапы моешь, я за сметанкой сбегаю.
Ложкин отмахнулся и, почти уверовав в прибор, поспешил вниз, во двор, где соседи за столом перемешивали костяшки.
Прибор стоял на девяти часах. Но Ложкин не спешил подходить к столу, хотел увеличивать этот самый фон постепенно.
Соседи не заметили Ложкина, они разговаривали между собой.
– Боюсь, - сказал Василь Васильевич, - как бы Минц не навредил старику Ложкину.
– Мне даже сходить к нему хочется, - поддержал Василь Васильевича Грубин, - предупредить надо Ложкина, чтобы он был осторожнее. Старикан-то хороший.
Это чтобы Грубин о нем доброе слово сказал?.. Такого быть не может. У Ложкина кольнуло в сердце.
– А что, в самом деле славный мужик, - согласился личный неприятель Ложкина Корнелий Удалов. - Я с тобой пойду, может, защищать его придется.
– И меня не забудьте, - сказал Василь Васильевич. - Хочется мне пожать мужественную руку нашего соседа.
Они как по команде встали, даже домино не подобрали. И пошли к Ложкину. Но не домой, а к кусту сирени, за которым тот стоял.
Ложкин хотел было отступить, но соседи накинулись на него с объятиями, хлопали по плечам, даже немного помяли от радости. Так что Ложкин с трудом вырвался от них и быстро ушел со двора, надеясь испытать прибор на чужих людях. Ведь соседи в глубине души любят его, хотя обычно стесняются это показать.
Ложкин спешил по улице. Некоторые люди, попавшие в сферу действия часов, начинали его любить и кивали головами или кричали что-нибудь радостное. Чтобы не пожимать чужих рук, Ложкин отвел стрелку обратно. Стало спокойнее. Любовь имела и недостатки.
На остановке стояла толпа - автобусы в Гусляре ходят редко и нерегулярно. Автобус появился набитый, и Ложкин с трудом в него втиснулся. Все не любили друг друга и ругали правительство и городской транспорт.
Ложкин с трудом перевел стрелку на три часа вперед и приготовился вздохнуть с облегчением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449
Тут в ворота вошел старик Ложкин.
Ложкин был на пенсии, но два месяца в году трудился на старом месте. Сейчас истекал первый месяц его пенсионной службы. Ложкин был помят, зол и пропитан пылью.
– И что меня понесло? - пожаловался он соседям. - Сидел бы дома, пенсия, слава Богу, нормальная, никто меня за руку не тянет.
– Что у тебя случилось? - спросил Василь Васильевич.
– Разучился в городском транспорте ездить в часы пик, - сказал печально Ложкин. Его гвардейские усы поникли, как у Тараса Бульбы. - Все лезут, все толкаются, все злобятся. Совершенно забывают, что я пенсионер и ветеран. На службе никакой радости по поводу моего прихода. Год меня не было, а даже никакого поздравления. Молодежь совершенно обнаглела. Я больше скажу: приду сейчас домой, а Матрена вместо «здравствуйте, обедать садитесь» и так далее начнет меня пилить.
Как будто в ответ на слова Ложкина на втором этаже распахнулось окно и высунулась голова старухи Ложкиной.
– Супостат! - воскликнула она с чувством. - Масло купил?
Ложкин готов был заплакать, и другие мужчины ему сочувствовали. А Минц настолько растрогался, что сказал старику вслед:
– Как освободитесь, зайдите ко мне. Может, что-нибудь мы с вами придумаем.
Вскоре и Минц ушел к себе, а Василь Васильевич задумчиво произнес:
– Не стал бы я на месте Ложкина соглашаться на услуги Христофорыча. Сначала вроде бы и выгодно, а потом оборачивается другим концом.
Удалов кивнул, соглашаясь с соседом.
Ложкин сел вместо Минца, и они поиграли еще минут сорок. Потом все пошли по домам, а Ложкин к Минцу.
При виде Ложкина, несмело остановившегося у двери, Минц, который сидел за столом и читал книгу в своей обычной манере - быстро перелистывая страницы и запоминая при этом все написанное до последней запятой, широко улыбнулся.
– Вы не боитесь последствий? - спросил Лев Христофорович.
– Я в жизни через многое прошел, - осторожно заметил Ложкин. Он чуял приближение удачи.
– Отлично! - Из ящика стола Минц вытащил часы «полет» с одной стрелкой. - Наденьте и пользуйтесь!
– Разъясните! - потребовал Ложкин. Но застегнул на левой руке черный ремешок.
– Все просто, - сказал Минц, которому не терпелось вернуться к чтению. - Сейчас вы надели регулятор окружающего эмоционального фона. Это вовсе не часы, но из соображений безопасности пользователя и удобства в обращении регулятор замаскирован под часы. Если вы начнете поворачивать головку так, чтобы стрелка двигалась вперед, то уровень положительного эмоционального фона будет расти. Если нужда в нем пропадет, поставьте головку часов на исходную позицию - ноль часов. И эмоциональный фон станет нейтральным.
– А я ничего не понимаю! - с вызовом заявил Ложкин. - Я слушаю вашу чепуху и ничего не понимаю.
– Объясняю для вас персонально, - сказал тогда Минц, и Ложкин почувствовал себя умственно отсталым. - Вам надоела человеческая злоба. Вам надоело, что вас не любят. Как только вы переведете стрелку вперед, люди начнут лучше к вам относиться.
– Так просто?
– Так просто. Вы свободны. - Минц сел на стул и открыл книгу.
Ложкин был неглуп. Он тут же повел стрелку направо, и вдруг Минц вскочил со стула, отбросил книжку, раскрыл объятия и воскликнул:
– Ложкин, я тебя люблю! И если ты не хочешь, чтобы я тебя целовал, а мне хочется тебя целовать, немедленно отведи стрелку назад.
Ложкин быстро отвел стрелку назад - ему не хотелось целоваться с профессором Минцем.
– А почему так получается? - спросил Ложкин, потому что был доволен и хотел поговорить. На самом деле плевать ему было на науку.
– Внутри этих часов, - сказал Минц, отходя от Ложкина, - тончайший прибор, который сначала улавливает ваши биотоки, а затем посылает нужной длины волны в мозг окружающих людей. Идите, Ложкин, идите к людям, они вас полюбят. Но будьте осторожны. Любовь - рискованное чувство.
Ложкин ничего не ответил. Ни спасибо, ни прощай. Пока прибор еще не проверен, нечего Минца баловать!
Он поднялся к себе. Жена вязала. Ложкин подошел поближе и сдвинул стрелку на три часа.
– Откуда новые часы? - спросила жена. - У тебя с утра денег не было.
Ложкин двинул стрелку еще на три часа. При таком излучении Минц уже лез целоваться.
– Я тебя спрашиваю! - прикрикнула на него жена.
– Что у тебя на обед, Матильда? - спросил Ложкин.
– Я тебе сорок лет как не Матильда, а Матрена, - огрызнулась жена.
Или прибор никуда не годился, или у жены был сильный иммунитет против Ложкина. Пришлось подвинуть стрелку еще на три часа.
Матрена вздохнула и неожиданно спросила:
– Хочешь картошечки поджарю?
Ложкин чуть не упал - такого он не слышал от Матрены уже лет пятнадцать.
– Ты чего молчишь, дуралей? - проворчала с нежностью жена. - Сейчас, пока ты лапы моешь, я за сметанкой сбегаю.
Ложкин отмахнулся и, почти уверовав в прибор, поспешил вниз, во двор, где соседи за столом перемешивали костяшки.
Прибор стоял на девяти часах. Но Ложкин не спешил подходить к столу, хотел увеличивать этот самый фон постепенно.
Соседи не заметили Ложкина, они разговаривали между собой.
– Боюсь, - сказал Василь Васильевич, - как бы Минц не навредил старику Ложкину.
– Мне даже сходить к нему хочется, - поддержал Василь Васильевича Грубин, - предупредить надо Ложкина, чтобы он был осторожнее. Старикан-то хороший.
Это чтобы Грубин о нем доброе слово сказал?.. Такого быть не может. У Ложкина кольнуло в сердце.
– А что, в самом деле славный мужик, - согласился личный неприятель Ложкина Корнелий Удалов. - Я с тобой пойду, может, защищать его придется.
– И меня не забудьте, - сказал Василь Васильевич. - Хочется мне пожать мужественную руку нашего соседа.
Они как по команде встали, даже домино не подобрали. И пошли к Ложкину. Но не домой, а к кусту сирени, за которым тот стоял.
Ложкин хотел было отступить, но соседи накинулись на него с объятиями, хлопали по плечам, даже немного помяли от радости. Так что Ложкин с трудом вырвался от них и быстро ушел со двора, надеясь испытать прибор на чужих людях. Ведь соседи в глубине души любят его, хотя обычно стесняются это показать.
Ложкин спешил по улице. Некоторые люди, попавшие в сферу действия часов, начинали его любить и кивали головами или кричали что-нибудь радостное. Чтобы не пожимать чужих рук, Ложкин отвел стрелку обратно. Стало спокойнее. Любовь имела и недостатки.
На остановке стояла толпа - автобусы в Гусляре ходят редко и нерегулярно. Автобус появился набитый, и Ложкин с трудом в него втиснулся. Все не любили друг друга и ругали правительство и городской транспорт.
Ложкин с трудом перевел стрелку на три часа вперед и приготовился вздохнуть с облегчением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449