Даже возникло желание - купить веник Ксюше. Правда, дома веник есть, но раз все стоят, очень хочется встать. Это атавизм, понял Удалов, превозмогая себя. Атавизм, оставшийся с тех времен, когда еще был дефицит. Это надо выдавливать из себя по капле, - так, кажется, учил писатель Чехов.
Удалов ничего на рынке не приобрел. Но от этого проголодался. Вроде бы обедать рано, но когда видишь, что пищи вокруг нет - начинает мучить голод. Удалов не стал заходить в музей рынка, что стоял на месте кооператива «Розы и гвоздики», а поспешил к выходу. Там, направо от входа, есть столовая «Пышка», славная столовая, сытная, недорогая, на семейном подряде Муссалимовых.
У выхода Удалов нагнал знакомого провизора Савича. Савич нес два веника.
– Никита! - позвал Удалов. - Ты почему не на службе?
Это он так сказал, в шутку.
– Что? - Савич испуганно оглянулся. - Я имею бюллетень!
Но тут узнал Удалова и оттаял.
– Чего пугаешь? - сказал он. - Так и до инфаркта довести недолго. Я уж решил, что дружинник.
Лицо у Савича было потное, мучнистого цвета. Свободной рукой он стянул с лица шляпу и начал вытирать ею лоб и щеки.
– Прости, - сказал Удалов. - Я и не подумал, что тебя испугаю. Вижу ты - вот, думаю, хорошо, родную душу встретил. Ты веники покупал?
– Вот, выкинули, - сказал Савич.
– Хорошие веники, - вежливо сказал Удалов. - А как вообще жизнь?
– Ты же знаешь, что жизнь отличная, лучшая жизнь, - сказал Савич странным, срывающимся голосом.
– Это правильно, - сказал Удалов. - В утренних забегах участвуешь?
– Ты что имеешь в виду? - насторожился Савич.
Они уже вышли с рынка и остановились.
– Так, к слову пришлось, - сказал Удалов, поняв, что опять проговорился.
– Корнелий Иванович, - сказал вдруг Савич. - Тебе направо, мне налево. Нехорошо, если нас вместе увидят.
– Чего в этом плохого?
– Не хочешь - как хочешь, - сказал Савич уныло. - Только учти - у меня бюллетень. Все по закону. И за Ванду я не обижаюсь.
– А что с Вандой? - спросил Удалов.
– С Вандой? Ты еще спрашиваешь? - лицо Савича было трагическое, вот-вот заплачет.
– Ну, привет ей передавай, - сказал Удалов. Пора прощаться, пока не наговорил еще чего лишнего.
– Ей? Привет? От тебя?
Савич повернулся и побежал прочь, волоча за собой два веника, как ненужный букет.
Надо срочно поговорить с самим собой, решил Удалов. Без этого тайны только накапливаются.
Поэтому он повернул направо. В сторону Пушкинской улицы.
Прошел под плакатом, натянутым над улицей: «Хозяйство должно быть хозяйственным!» Не понял его, посмотрел направо, где должен был стоять кооператив «Пышка». Кооператива там не было. На месте вывески - скромная надпись: «Прокат флагов и лозунгов».
Прохожих на улице было немного, некоторые лица знакомые, с ними Удалов по инерции раскланивался. Люди кланялись в ответ, но кое-кто при виде его прятал глаза долу и спешил мимо с опущенной головой.
Тут должен быть гастроном, сказал себе Удалов. Зайду, куплю своему двойнику что-нибудь. Ведь неудобно в гости сваливаться без подарка. Икорки возьму, шампанского - впрочем, неизвестно, что здесь есть, чего нет. Возьму, что есть.
Витрина гастронома обрадовала Удалова. Наконец-то все вернулось на свои места. Она почти такая же, как в родном Гусляре. Грудой лежит посреди витрины бычья туша, по бокам поленницами разные колбасы, за колбасами разделанная осетрина и лососина. Именно лососина Удалова и обрадовала, потому что такой розовой и крупной он давно не видел. Значит, с рынком ложная тревога - второй Гусляр кое в чем нас даже обогнал.
Удалов вошел в магазин и удивился его пустынности. Смотри-ка, сказал он себе: свято здесь соблюдают рабочее время. Даже домашние хозяйки по магазинам в рабочее время не ходят. А может быть, здесь разработана всеобщая система доставки товаров на дом?
Удалов подошел к рыбному отделу. Но на прилавке не обнаружил ни лососины, ни осетрины. Даже шпротов не было.
– Девушка! - позвал он продавщицу, что вязала в углу.
– Чего? - спросила она, поднимая голову.
Господи! - понял Удалов, это же Ванда Казимировна, жена Савича, директор универмага.
– Вандочка! - воскликнул Удалов в большой радости. - Ты что здесь делаешь?
– Корнелий? - Ванда отложила вязание. И замолчала, глядя враждебными глазами.
– У тебя неприятности? - спросил Удалов. - Я сейчас Никиту встретил на рынке, он веники покупал. Я его про тебя спросил, а он мне ничего не рассказал.
– И что же прикажете рассказывать? - спросила Ванда.
Она осунулась, выглядела лет на десять старше, глаза тусклые.
Удалов осознал: беда. Каждый торговый работник живет под угрозой ревизии. У нас в Гусляре милиции и общественности пришлось потрудиться, прежде чем всех торговых жуликов разогнали. Но Ванда! Ванда всегда честной была! Ее универмаг первое место в области занял! И хор продавщиц в Москву выезжал!
Здешняя Ванда была совсем другой. Может, согрешила? Человек слаб...
– Чего вам надо, Корнелий Иванович? - спросила Ванда.
– Я там на витрине лососину видел, - сказал Удалов. - Ты мне не свешаешь грамм триста?
– Что? - тихо спросила Ванда. Так, словно Удалов сказал неприличное слово, к которому она не была приучена.
– Грамм триста, не больше.
– И, может, еще осетрины захотел, провокатор? - спросила Ванда угрожающе.
– Кончилась, да? - спросил Удалов миролюбиво. - Если кончилась, я понимаю. Но ты мне можешь и с витрины снять.
– Слушай, а пошел ты... - и тут Ванда произнесла такую фразу, что не только сама знать ее не могла, но и Удалов лишь подозревал, что люди умеют так ругаться. - Мне терять нечего! Так что можешь принимать меры, жаловаться, уничтожать... Не запугаешь!
– Ванда, Вандочка, но я-то при чем? - лепетал Удалов. - Я шел, вижу продукты на витрине лежат...
– Какие продукты? Картонные продукты лежат, из папье-маше продукты лежат, на случай иностранной делегации или областной комиссии...
Тут Ванда зарыдала и убежала в подсобку.
Удалов стоял в растерянности.
Вокруг было тихо. И тут до Удалова дошло, что немногочисленные посетители магазина, стоявшие в очереди в бакалейный отдел за кофейным напитком «Овсяный крепкий», обернулись в его сторону. Смотрели на него и продавцы. Все молчали.
– Простите, - сказал Удалов. - Я не знал...
И он вышел из магазина.
С улицы он еще раз посмотрел на витрину. И понял, что только наивный взор человека, привыкшего к продуктовому изобилию - скажем, взор бельгийского туриста или жителя нашего, настоящего Гусляра, мог принять эти муляжи за настоящую лососину.
«Ой, неладно, - подумал Удалов. - Пожалуй, хватит гулять по городу. Скорей бы добраться до дома и все узнать у себя самого».
Изнутри к стеклу витрины прижались лица покупателей и продавцов - все смотрели на Удалова. Как голодные рыбки из аквариума.
Удалов поспешил домой.
Правда, ушел он недалеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449
Удалов ничего на рынке не приобрел. Но от этого проголодался. Вроде бы обедать рано, но когда видишь, что пищи вокруг нет - начинает мучить голод. Удалов не стал заходить в музей рынка, что стоял на месте кооператива «Розы и гвоздики», а поспешил к выходу. Там, направо от входа, есть столовая «Пышка», славная столовая, сытная, недорогая, на семейном подряде Муссалимовых.
У выхода Удалов нагнал знакомого провизора Савича. Савич нес два веника.
– Никита! - позвал Удалов. - Ты почему не на службе?
Это он так сказал, в шутку.
– Что? - Савич испуганно оглянулся. - Я имею бюллетень!
Но тут узнал Удалова и оттаял.
– Чего пугаешь? - сказал он. - Так и до инфаркта довести недолго. Я уж решил, что дружинник.
Лицо у Савича было потное, мучнистого цвета. Свободной рукой он стянул с лица шляпу и начал вытирать ею лоб и щеки.
– Прости, - сказал Удалов. - Я и не подумал, что тебя испугаю. Вижу ты - вот, думаю, хорошо, родную душу встретил. Ты веники покупал?
– Вот, выкинули, - сказал Савич.
– Хорошие веники, - вежливо сказал Удалов. - А как вообще жизнь?
– Ты же знаешь, что жизнь отличная, лучшая жизнь, - сказал Савич странным, срывающимся голосом.
– Это правильно, - сказал Удалов. - В утренних забегах участвуешь?
– Ты что имеешь в виду? - насторожился Савич.
Они уже вышли с рынка и остановились.
– Так, к слову пришлось, - сказал Удалов, поняв, что опять проговорился.
– Корнелий Иванович, - сказал вдруг Савич. - Тебе направо, мне налево. Нехорошо, если нас вместе увидят.
– Чего в этом плохого?
– Не хочешь - как хочешь, - сказал Савич уныло. - Только учти - у меня бюллетень. Все по закону. И за Ванду я не обижаюсь.
– А что с Вандой? - спросил Удалов.
– С Вандой? Ты еще спрашиваешь? - лицо Савича было трагическое, вот-вот заплачет.
– Ну, привет ей передавай, - сказал Удалов. Пора прощаться, пока не наговорил еще чего лишнего.
– Ей? Привет? От тебя?
Савич повернулся и побежал прочь, волоча за собой два веника, как ненужный букет.
Надо срочно поговорить с самим собой, решил Удалов. Без этого тайны только накапливаются.
Поэтому он повернул направо. В сторону Пушкинской улицы.
Прошел под плакатом, натянутым над улицей: «Хозяйство должно быть хозяйственным!» Не понял его, посмотрел направо, где должен был стоять кооператив «Пышка». Кооператива там не было. На месте вывески - скромная надпись: «Прокат флагов и лозунгов».
Прохожих на улице было немного, некоторые лица знакомые, с ними Удалов по инерции раскланивался. Люди кланялись в ответ, но кое-кто при виде его прятал глаза долу и спешил мимо с опущенной головой.
Тут должен быть гастроном, сказал себе Удалов. Зайду, куплю своему двойнику что-нибудь. Ведь неудобно в гости сваливаться без подарка. Икорки возьму, шампанского - впрочем, неизвестно, что здесь есть, чего нет. Возьму, что есть.
Витрина гастронома обрадовала Удалова. Наконец-то все вернулось на свои места. Она почти такая же, как в родном Гусляре. Грудой лежит посреди витрины бычья туша, по бокам поленницами разные колбасы, за колбасами разделанная осетрина и лососина. Именно лососина Удалова и обрадовала, потому что такой розовой и крупной он давно не видел. Значит, с рынком ложная тревога - второй Гусляр кое в чем нас даже обогнал.
Удалов вошел в магазин и удивился его пустынности. Смотри-ка, сказал он себе: свято здесь соблюдают рабочее время. Даже домашние хозяйки по магазинам в рабочее время не ходят. А может быть, здесь разработана всеобщая система доставки товаров на дом?
Удалов подошел к рыбному отделу. Но на прилавке не обнаружил ни лососины, ни осетрины. Даже шпротов не было.
– Девушка! - позвал он продавщицу, что вязала в углу.
– Чего? - спросила она, поднимая голову.
Господи! - понял Удалов, это же Ванда Казимировна, жена Савича, директор универмага.
– Вандочка! - воскликнул Удалов в большой радости. - Ты что здесь делаешь?
– Корнелий? - Ванда отложила вязание. И замолчала, глядя враждебными глазами.
– У тебя неприятности? - спросил Удалов. - Я сейчас Никиту встретил на рынке, он веники покупал. Я его про тебя спросил, а он мне ничего не рассказал.
– И что же прикажете рассказывать? - спросила Ванда.
Она осунулась, выглядела лет на десять старше, глаза тусклые.
Удалов осознал: беда. Каждый торговый работник живет под угрозой ревизии. У нас в Гусляре милиции и общественности пришлось потрудиться, прежде чем всех торговых жуликов разогнали. Но Ванда! Ванда всегда честной была! Ее универмаг первое место в области занял! И хор продавщиц в Москву выезжал!
Здешняя Ванда была совсем другой. Может, согрешила? Человек слаб...
– Чего вам надо, Корнелий Иванович? - спросила Ванда.
– Я там на витрине лососину видел, - сказал Удалов. - Ты мне не свешаешь грамм триста?
– Что? - тихо спросила Ванда. Так, словно Удалов сказал неприличное слово, к которому она не была приучена.
– Грамм триста, не больше.
– И, может, еще осетрины захотел, провокатор? - спросила Ванда угрожающе.
– Кончилась, да? - спросил Удалов миролюбиво. - Если кончилась, я понимаю. Но ты мне можешь и с витрины снять.
– Слушай, а пошел ты... - и тут Ванда произнесла такую фразу, что не только сама знать ее не могла, но и Удалов лишь подозревал, что люди умеют так ругаться. - Мне терять нечего! Так что можешь принимать меры, жаловаться, уничтожать... Не запугаешь!
– Ванда, Вандочка, но я-то при чем? - лепетал Удалов. - Я шел, вижу продукты на витрине лежат...
– Какие продукты? Картонные продукты лежат, из папье-маше продукты лежат, на случай иностранной делегации или областной комиссии...
Тут Ванда зарыдала и убежала в подсобку.
Удалов стоял в растерянности.
Вокруг было тихо. И тут до Удалова дошло, что немногочисленные посетители магазина, стоявшие в очереди в бакалейный отдел за кофейным напитком «Овсяный крепкий», обернулись в его сторону. Смотрели на него и продавцы. Все молчали.
– Простите, - сказал Удалов. - Я не знал...
И он вышел из магазина.
С улицы он еще раз посмотрел на витрину. И понял, что только наивный взор человека, привыкшего к продуктовому изобилию - скажем, взор бельгийского туриста или жителя нашего, настоящего Гусляра, мог принять эти муляжи за настоящую лососину.
«Ой, неладно, - подумал Удалов. - Пожалуй, хватит гулять по городу. Скорей бы добраться до дома и все узнать у себя самого».
Изнутри к стеклу витрины прижались лица покупателей и продавцов - все смотрели на Удалова. Как голодные рыбки из аквариума.
Удалов поспешил домой.
Правда, ушел он недалеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449