Он быстро спускался к косогору, расстегивая рубаху. В этот момент он видел перед собой лишь поднимающуюся в мольбе голову Машеньки, слышал ее сдавленный крик - вода тогда была холодной и серой, и лодка, в которой она перебиралась с того берега, перевернулась уже недалеко от Удалова, который ждал ее, и Машеньку быстро понесло течением, и надо было сделать страшное усилие над собой, чтобы вбежать в воду, холодную и злую, - а он ведь плавал еле-еле и знал заранее, что Машеньку ему не спасти, но надо было все равно нырять и утонуть самому, потому что остаться на берегу тоже нельзя. И он тогда вошел в воду по колено - вода обожгла ноги и прижала брюки к икрам и начала толкать вниз, вслед за Машенькой, и Корнелий все медлил, никак не мог заставить себя сделать еще один шаг. А потом он увидел, как совсем недалеко с берега в столбе брызг, как торпеда, врезался в воду дядя Георгий - почему он оказался тут? И он плывет, и они с Машенькой все уменьшаются, растворяются в серой мгле... А потом дядя Георгий долго болел воспалением легких, а Машенька ничего не сказала Удалову. Но это было потом.
Ксения успела забежать между водой и Удаловым и встала на его пути, как танк.
– Не пущу! - кричала она.
– Пусти, - вяло сказал Удалов. Он понимал, что хоть сейчас, с опозданием на много лет, он должен броситься в воду, чтобы искупить тогдашний свой страх. Он никогда не думал, что это так ужасно - вспомнить.
Минц нажал ладонью на плечо, заставив сесть на траву.
– Выпейте, - он протянул желтую таблетку.
Ксения набрала в горсть воды из реки, и Удалов покорно запил таблетку.
– Что вы со мной сделали! - тихо произнес он.
– Простите, - сказал Минц, который все уже понял. - Побочный эффект.
– Я не хочу жить, - сказал Удалов.
– Мне надо было испытать средство на самом себе, - сказал Лев Христофорович. - Но и то, что мы с вами сегодня узнали, хоть дорогой ценой, послужит темой для серьезной и в целом оптимистической статьи.
– Оптимистической? - спросила Ксения.
– Природа милосердна, - сказал Лев Христофорович, - а я попытался лишить ее милосердия. Но не подумал о том, что память человека гуманна и потому избирательна. Мы куда острее переживаем горе, разочарование, потерю, чем радость или достижение, потому что жизнь учит нас на наших ошибках. Но горе уходит - с горем нельзя жить рядом. В прошлом мы запоминаем хорошее. Дурное уходит в подсознание. Оно живет там как бы за занавеской. Чтобы не мучить нас. Мы с улыбкой вспоминаем о том, как мальчишкой потеряли двадцать копеек и как ужасно было остаться без мороженого, потому что эти двадцать копеек ты копил целую неделю. Мы снисходительны к ужасу, который вроде бы выветрился из памяти. А представляете, каково было сегодня Корнелию пережить все те трагедии, которые в самом деле с высоты лет давно уже перестали быть трагедиями.
– Нет, - сказал Удалов. - Там рубля два было, мне мать на молоко дала. А они отобрали. - Он вытер слезу. Он на глазах успокаивался. Видно, желтая таблетка начинала действовать. - Но ведь она утонуть могла.
Минц с Ксенией переглянулись. Они не поняли, они решили, что Удалов заговаривается.
Поддерживая Корнелия под локти, они повели его обратно.
Удалов был мрачен и старался не глядеть по сторонам.
У поворота на Пушкинскую им встретился Миша Стендаль, который спешил в редакцию.
– К двенадцати часам жду статью! - весело крикнул он.
– Нет, - вздохнул Удалов. - Писателя из меня не вышло.
В этот момент его лицо исказила жалкая гримаса.
– Я согревал ее руки поцелуями, - произнес он с невыразимой болью, - и жаром своего дыхания. Всю ночь напролет я бодрствовал подле нее и возносил к небу молитвы о ниспослании ей сна тихого и безмятежного. О, боже! Сколь пламенны и искренни были мои моления! И сколь жестоко ты их отверг!
Удалов плакал.
– Я умру сама! - воскликнула Ксения. - Он опять о ней!
– Нет, - возразил профессор, морща лоб. - Это что-то знакомое...
– Конец ее страданий приближался, - произнес Удалов. - Я потерял ее. Она засвидетельствовала мне свою любовь в самую минуту смерти. Это все, что я в силах сообщить вам о сем роковом и горестном событии.
Удалов уселся на мостовую и закрыл лицо руками.
– Аббат Прево, - сказал, облегченно вздохнув, Лев Христофорович. - Манон Леско. Заключительная сцена. Смерть Манон в диких прериях Америки.
– Правильно, - согласился Удалов, - я читал эту книжку в восьмом классе.
Титаническое поражение

Удалов вошел в кабинет к Николаю Белосельскому. Вернее ворвался, потому что был вне себя.
– Коля! - воскликнул он с порога. - Я больше не могу.
Предгор Белосельский отложил карандаш, которым делал пометки на бумагах, пришедших с утренней почтой, ласково улыбнулся и спросил:
– Что случилось, Корнелий?
Когда-то предгор учился с Удаловым в одном классе, и их дружеские отношения, сохранившиеся в зрелые годы, не мешали взаимному уважению и не нарушали их принципиальность.
– Я получил сегодня утром восемь новых форм отчетности, четыре срочных анкеты по шестьсот пунктов в каждой, не считая сорока трех прочих документов и инструкций.
С этими словами Удалов поставил на стол предгора объемистый портфель, щелкнул замками, наклонил, и гора бумаг вывалилась на стол.
– Ну, чем я могу тебе помочь, - вздохнул Белосельский, который сразу все понял. - Я сам завален бумагами - работать некогда.
– Так мы перестраиваемся или не перестраиваемся? - спросил Удалов. - Неужели ты не понимаешь, Коля, что бюрократы нас скоро погребут под бумагами? Бумаги нужны им для того, чтобы оправдать свое бессмысленное существование. А мы терпим.
– Мы боремся, - сказал Белосельский. - Три дня назад мы уговорили горагропром сократить на шесть процентов квартальную отчетность. После долгого боя они согласились.
– Ну и что?
– А то, что оставшиеся девяносто четыре процента они увеличили втрое в объеме.
– Надо разогнать, - сказал Удалов.
– Мы не можем разогнать, - сказал Белосельский. - Все наши организации подчиняются вышестоящим организациям, а вес вышестоящие организации подчиняются очень высоко стоящим организациям, и так до министерств...
– Тогда подаю заявление о пенсии, - сказал Удалов. - Я уже три дня не был на стройплощадке. У меня рука сохнет.
– Так не пойдет, - сказал Белосельский. - Своим капитулянтским шагом ты лишаешь меня союзников. Мы должны думать, а не плакать.
– Тогда думай! - закричал Удалов. - Тебя же для этого сделали городским начальником.
– Если бы я знал! - с тоской произнес Белосельский и, подойдя к окну, вжался горячим лбом в стекло. Ему хотелось плакать.
– Простите, друзья, - раздался голос от двери. Там стоял незаметно вошедший в кабинет профессор Лев Христофорович Минц.
– Заходите, Лев Христофорович, - откликнулся Белосельский. - Беда у нас общая, хоть от вас и далекая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449