– Нет, друг Саша, им не добиться моих успехов... никогда.
– Конечно, чтобы белые медведи как тигры прыгали, а тигры лаяли. Это же надо!
Воспоминание развеселило Грубина, он взмахнул головой и залаял, подражая дрессированному тигру.
– Нет, - сказал Сидоров. - Не так. - И раза два тявкнул так убедительно, что Грубину даже жутко стало, еле удержался, чтобы не отбежать на почтительное расстояние.
– Вы мастер, - сказал он. - Вы мастер, товарищ Сидоров, и я это могу повторить где угодно. И я даже удивлен и возмущен, что вы до сих пор не народный артист хотя бы республики. Это, простите, выше моего понимания.
Грубину захотелось поцеловать Сидорова, но он удержался.
– Нет, я не имею почетного звания, - сказал Сидоров. - И не буду. Враги.
И эти его собственные слова стали вдруг последней соломинкой, которая сломала спину верблюду.
– Саша, Саша! - сказал Сидоров, сдерживая слезы. - Если бы ты понял мои возможности и мои запросы! Если бы ты только понял!
– Понимаю, - сказал Грубин искренне, - понимаю.
– Ничего ты не понимаешь. Да что мои звери - я сам могу.
И с этими словами Сидоров вдруг напружинился, изогнулся не по-людски, взмыл в воздух. Черное тело пролетело над обрывом и Грубин только издал вскрик:
– Ах!
Нет, это был не дрессировщик - это дикий зверь немыслимым прыжком преодолел три десятка метров, отделяющих его от ближайшей баржи и с мягким прихлопом опустился на палубу. Баржа покачнулась и по серебряной воде пошли неровные волны.
– Гру-бин! - раздался голос дрессировщика снизу. - Ты видел?
– Не может быть, - сказал Грубин.
– Жди обратно!
Снова качнулась баржа, черное тело взмыло вверх и с кошачьим мяуканьем странное существо замерло рядом с Грубиным. Нет, Грубин не был пьян. Не настолько он был пьян, чтобы ему померещились странные превращения дрессировщика.
– Видишь теперь, Саша, - сказал Сидоров, - почему они никогда не дадут мне заслуженного? Они мне завидуют.
Он был взволнован, но дышал ровно, будто не потребовалось от него особого усилия, чтобы совершить этот нечеловеческий поступок.
– Ты ведь друг мне? - спросил Сидоров.
– Больше того, - сказал Грубин. - Я вас очень уважаю.
– Вижу, - сказал Сидоров. - Тогда усвой - я не дрессировщик. Я - великий экспериментатор. Знаешь слово?
– Знаю, разумеется, - сказал Грубин.
– Тогда пойдем дальше. Будем гулять. Я могу животных чему угодно обучить. Хочешь, завтра у меня тигры летать начнут? Или слоны удавами извиваться? Нет, не получится... Но неважно. Я все могу. И сам могу, что звери могут, то и я могу. Они меня уважают. Кстати, ты, Саша, меня уважаешь?
– Я вас даже люблю, товарищ Сидоров, - признался Грубин.
– Какой я дрессировщик? Я - гений. Я - владелец великой тайны!
– Расскажите, - попросил Грубин.
– А ты поймешь?
– Постараюсь, - сказал Грубин.
– А они даже стараться не хотят. Потому что недостойны. Именно так и не иначе. И я ее съем.
– Кого?
– Неважно. Меня, думаешь, звери интересуют? Никогда. Я, тебе сознаюсь, средним дрессировщиком был. Самым средним. Даже в Москву меня не пускали. А если в загранпоездки, то только когда кто-нибудь заболеет. И то в монгольскую Швейцарию. Понимаешь?
– Понимаю. Конечно понимаю! Я в том году в Болгарию оформлялся, а кто поехал? Ложкин поехал!
– Я один раз в Индию пробился. Понимаешь? Город Бомбей слышал? Работал я тогда с тремя бурыми медведями. Велосипед они у меня работали, стойку на передних лапах - пустяки, банальность. В гостинице мы стояли, на берегу моря. Там я одного человека однажды встретил. Простой такой человек, в белых кальсонах ходил, там принято. Я, говорит, очень уважаю ваше искусство. А номер у меня так себе был, средний. Спасибо, говорю тебе, друг. И значок ему даю, естественно. Неплохой значок, с гербом города Ярославля, с медведем, как на грузовике. Понимаешь?
– Понимаю, - сказал Грубин. Было холодно, хмель понемногу покидал голову и в глазах все стояла картина невероятного полета товарища Сидорова на баржу и обратно. Опять небо заволокло черными тучами и ветер усилился.
Сидоров остановился напротив Грубина, уперся зрачками ему в глаза, словно хотел загипнотизировать.
– И этот человек... Мне!.. Сказал!.. Только вам я могу доверить мою великую тайну!
– А на каком языке? - спросил Грубин. Потому что страшно было слушать, как завывал Сидоров.
– По-английски, - обыкновенно ответил Сидоров. - Я по-английски со словарем вполне прилично. А если для обычного разговора, то пожалуйста. Хочешь попробовать?
– Нет, я верю.
– А ты спроси, спроси меня по-английски?
– Я же только со словарем!
– Я тоже только со словарем, но могу. А ты со словарем, но не можешь.
– Понял, - сказал Грубин. - Извините.
Сидоров закурил. На среднем пальце сверкнул под луной массивный перстень. Артистическая натура, подумал Грубин. Сидоров перехватил взгляд Грубина и произнес со значением:
– Об этом перстне и речь!
Густые облака светлого дыма поднимались над его головой и стремились к быстробегущим облакам.
– Пошли мы с тем Рамакришной в ресторан, - продолжил Сидоров. - Он оказался профессором, биологом, только не признавали его. А знаешь почему? Завидовали его таланту. Посидели мы с ним, выпили ихнего джина с ихним тоником, так себе напиток. Он за меня заплатил - какая у меня валюта по ресторанам ходить? И стали мы говорить про планарии.
Продолжая свой рассказ, Сидоров пошел прочь от реки, к цирку. Грубин шел рядом и внимательно слушал. Слушал и кивал, даже когда не все понимал.
– Ну что ты все киваешь! - воскликнул Сидоров. - Будто понимаешь, кто такие планарии.
– Я и не перебиваю, - сказал Грубин.
– Думаешь - цветок?
– Думаю, - сказал Грубин.
– Или лиана такая.
– Не исключено, - согласился Грубин.
– А если червяк? А? Зажмурился?
– Я согласен, - сказал Грубин.
– И правильно делаешь, - сказал Сидоров. - Потому что планария это самый червяк. И с ним опыты делают. Какие?
– Какие?
– Его растолкут в ступке, а потом едят.
– Сырым?
– Неумный ты, Грубин! Не люди его едят, а собственные его товарищи, может родственники - в той же банке.
– Зачем?
– Голодные, вот зачем! Небось когда проголодаешься, кого угодно сожрешь. А? Сожрешь или не сожрешь?
– Нет, не сожру.
– Ну и дурак. А надо жрать. Тогда тебя уважать будут.
– Не надо мне такого уважения, основанного на страхе, - торжественно заявил Грубин.
– Красиво говоришь, - сказал Сидоров. - Но меня ты не убедил. Потому что я мастер, а ты так, зритель, публика.
– Но я читаю, сам опыты ставлю.
– Расскажите вы мне, цветы мои! - презрительно произнес Сидоров, но Грубин обижаться не стал, потому что не имел права обижаться на великого артиста.
– Ты меня не перебивай, - продолжал Сидоров. - Сейчас будет самое интересное. Рассказал мне Рамакришна, царство ему небесное, что если планарией накормить других планарий, то все, что она, болезная, запомнила за свою короткую жизнь, ее родные тут же узнают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441 442 443 444 445 446 447 448 449