С трудом удержав себя от второго звонка, я на лифте спустилась вниз. Он так медленно полз, что от нетерпения я притопывала ногами. Выскочила из подъезда, и как раз подъехала машина такси. Водитель попался хороший, по ночному городу нёсся, как на рейде в Монте-Карло. Ещё по дороге я приготовила деньги, сунула ему в руку, как только затормозил у дома тётки, и как полоумная кинулась в подъезд. Лифт, к счастью, стоял внизу, опять тащился, как черепаха, наверняка по лестнице я бы быстрее взбежала.
Дверь квартиры я отперла бесшумно, когда-то сама смазала замок. Бартека не было! Я поняла это по отсутствию в прихожей его куртки, он всегда автоматически, входя в квартиру, вешал её в прихожей.
Огромное, ни с чем не сравнимое чувство облегчения! Значит, ещё не пришёл, значит, не хлебнул отравы. Скорее, скорее, первым делом вылить эту гадость, сделаю это немедленно, чтобы никогда больше не испытывать такого дикого страха. И кофе выброшу, и остатки чая, все выкину к чертям, тётка могла отравить все на свете…
Где-то, на краю сознания, мелькнула мысль, что полиция, по всей вероятности, брала пробы продуктов на анализ, иначе вряд ли оставила бы их в доме, но это неважно, плевать мне на их анализы, лучше не рисковать.
Немного успокоившись, я сделала шаг к буфету и вдруг остановилась. В квартире кто-то был. Не знаю, как я об этом догадалась, не было слышно ни звука. Просто всем своим существом ощутила: кто-то скрывается в спальне. Бартека не могло быть, тогда кто? Полицейский? Взломщик? А может, тёткино привидение?
Если полицейский, решила я, скажу ему правду об отраве в коньячной бутылке, скажу, что внезапно вспомнила, приехала, чтобы вылить эту гадость, как бы кто ещё не отравился. И вылью, а сама побыстрее выскочу из квартиры и перехвачу Бартека внизу. А если это какой бандит? Оглядевшись, я схватила первое, что подвернулось под руку: на будете в куче ненужного хлама валялась давным-давно отвалившаяся ножка от кресла. Лучше бы вооружиться, конечно, массивным подсвечником, но он стоял в прихожей на столике. А неизвестный в любой момент может выскочить.
И тут меня охватило бешенство. Да черт с ним, с этим неизвестным, кем бы он ни был! Забрался в спальню — пусть там и сидит, а я примчалась затем, чтобы вылить отраву, и в первую очередь займусь ею! А уже потом тёткиным привидением или грабителем.
Отложив своё оружие, я повытаскивала из буфета бутылки с коньяком, поставила их рядком у раковины и принялась за дело. Начала с той, в которой была отрава.
— Сдурела? — услышала я за спиной злобный шёпот. — Кончай, 6… добро переводить!
Я уже выливала третью бутылку и за бульканьем не услышала звука шагов. Обернулась.
Совершенно незнакомый тип. По виду — явный громила, небритый и грязный, хоть и довольно смазливый. В руке сжимал тот самый подсвечник, из прихожей. Я замерла от неожиданности, пялилась на него, а коньяк продолжал литься из бутылки, пока весь не вытек. Осталась теперь только одна полная. Испугалась я, конечно, но этот испуг был ничем по сравнению с ночным ужасом, когда я дрожала за жизнь Бартека.
Громила тоже молча смотрел на меня, но теперь в его глазах появилось другое выражение. Он хрипло пробормотал:
— Ну и краля!
— Как вы сюда… — сердито начала я, но он не дал мне закончить. Подсвечник с грохотом свалился на пол, громила накинулся на меня и, обхватив обеими руками, сделал попытку повалить на пол.
За те два года, как я ушла от тётки, мне многого удалось добиться. С какой-то необыкновенной жадностью старалась я наверстать упущенные годы, занималась всем, чего лишена была раньше. Научилась плавать и танцевать, активно занималась спортом — уже неплохо играла в теннис, каждое утро не ленилась ездить на Служевец, где с шести утра овладевала премудростями верховой езды. Получила водительские права. Занималась гимнастикой. Стала ловкой и сильной, и теперь, в минуту опасности, эти качества мне очень пригодились. Повалить меня на пол он не смог, ноги словно вросли в пол, а рукой я за что-то ухватилась. Сопротивлялась я яростно и, улучив момент, впилась зубами в его руку. Вскрикнув от боли, негодяй хотел стукнуть меня по голове кулаком, но я уклонилась, кулак лишь слегка задел волосы. Протянув руку назад, он схватил одну из опорожнённых мною бутылок. Я последовала его примеру и, схватив последнюю полную, одновременно изо всей силы ударила его каблуком по коленной чашечке. От боли он на секунду выпустил меня, я отскочила к окну. Он замахнулся на меня своей бутылкой, я сделала то же самое. И опять опередила его на доли секунды. Моя бутылка оказалась нападающей, его защищалась. Бутылки столкнулись в воздухе и со звоном разбились. На голову громилы посыпались осколки стекла, коньяком залило лицо.
У меня в кулаке оказалось зажатым горлышко разбившейся бутылки, и я изо всей силы всадила это горлышко ему в голову! Густая нечёсаная шевелюра самортизировала удар, но я все-таки здорово его ранила. Брызнула кровь.
С бешеными проклятиями он ринулся на меня, ярость, коньяк и кровь заливали его лицо. Ни он, ни я не слышали, как в квартиру вошёл Бартек. Увидела я его лишь тогда, когда громила отлетел к стене. Удар был нанесён с такой силой, что кухонная полка, в которую он врубился, свалилась ему на голову. Бартек кинулся ко мне, и это было его ошибкой: громила вскочил на ноги, стряхнул с себя обломки и осколки посуды и кинулся к выходу. Бартек бросился за ним.
Я помчалась следом, крича, чтобы оставил в покое бандита. Не знаю, послушался бы меня Бартек или нет, но исход битвы решил сам бандит, стремительно сбежав с поля боя. Когда мы с Бартеком выскочили на лестничную площадку, негодяй был уже далеко внизу. Он не топал, пытался бежать бесшумно, наверное, был в соответствующей обуви, но в предутренней тишине его шаги гулко разносились в пустом подъезде.
Заперев дверь, мы с Бартеком вернулись в кухню. Сначала молча глядели друг на друга, потом Бартек, не снимая куртки, похлопал себя по карману и шутливо заметил:
— Видишь, любимая, иногда и я бываю умным.
Подумал, тут ничего не найду, и на всякий случай прихватил вот это с собой. Оказывается, очень кстати.
И он извлёк из внутреннего кармана куртки маленькую плоскую бутылку коньяка. Передал её мне, а сам снял куртку и вышел в прихожую, чтобы повесить её.
Я взяла в руки бутылку, и на меня вдруг напал припадок истерического смеха. Смеялась и смеялась, никак не могла остановиться.
— Что с тобой? — удивился Бартек, вернувшись.
— Вот уж и в самом деле тут ничего не найдёшь! — сквозь смех произнесла я. — Наоборот, было много бутылок, да я вылила коньяк, а последнюю бутылку разбила об его голову.
— Но эту не будешь разбивать? — встревожился Бартек.
— Нет, не буду. С тобой все в порядке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68