– Может быть, выпьете стаканчик? – спросила Сери.
– Да, пожалуй. Что у вас есть?
– Сейчас посмотрю. Обычно шкафчик запирают, – она открыла другой выдвижной ящик и поискала ключ. – Или мы с вами можем пойти в гостиницу и выпить там.
– Я предпочел бы именно это, – сказал я. Мне хотелось избавиться от багажа и вымыть лицо и руки.
– Я должна проверить бронь. Мы вас ждали два дня назад.
Она взяла телефонную трубку, прислушалась, нетерпеливо нажала на рычаг, наморщила лоб и глубоко вздохнула. Через пару секунд я услышал щелчок соединения, и она набрала номер.
Абонента на другом конце пришлось ждать долго, и она тихо сидела за столом, держа трубку возле уха и с серьезным выражением смотрела на меня.
Я спросил:
– Вы здесь работаете одна?
– Обычно нас здесь четверо: я, начальник и еще две девушки. Но сегодня, вообще-то, бюро закрыто. Всеобщий праздник… Алло? – из жестяной раковины трубки донесся чей-то голос.
– Лотерея Коллажо. Я проверяю бронь на имя Роберта Синклера. Вы зарегистрировали номер?
Она скорчила гримасу, а потом с отсутствующим выражением человека, ожидающего у телефона, уставилась в окно.
Я встал и начал рассматривать бюро. На стенах висели цветные фотографии клиники на Коллажо, некоторые из снимков были теми же, что и в моей папке. Я увидел чистые новые здания, выкрашенные в белый цвет павильоны на зеленых лужайках, клумбы и цветущий кустарник, а на заднем плане – цепь крутых гор. Все люди там улыбались. На большинстве снимков были победители Лотереи, которые прибыли на Коллажо или уезжали оттуда. Рукопожатия и улыбки, положенные на плечи руки. На снимках интерьеров была стерильная чистота больницы в сочетании с удобствами отеля.
Я чувствовал себя словно в бюро путешествий. Там на стенах тоже полно подобных проспектов и снимков. Здешние фотографии излучали ту же нереально-подчеркнутую атмосферу радостной праздничности и дружбы, пестрели такими же яркими красками.
Другая часть бюро была обставлена как комната ожидания, у низких столиков со стеклянными крышками стояло множество кресел. На столиках лежали на самом виду папки с лотерейными билетами. Я прочитал на каждом билете сделанную по диагонали надпечатку «ОБРАЗЕЦ», но в остальном они были такими же, как и те, на которые пал выигрыш.
В это мгновение мне наконец удалось распознать то смутное чувство, которое не покидало меня с момента выигрыша: мне было неловко.
Лотерея существовала для других. Я был неподходящей фигурой для выигрыша, это было не для меня.
Лотерея Коллажо предлагала в качестве главного выигрыша лечение в Клинике Бессмертия: настоящее бессмертие, гарантированное медициной. Клиника ручалась за стопроцентный успех этого лечения; все прошедшие его были живы и по сей день. Самой старшей, насколько я знал, исполнилось сто шестьдесят девять, но выглядела она лет на сорок с небольшим и сохранила все интеллектуальные и физические способности. Ее часто показывали по телевидению в программах, посвященных лотерее: за игрой в теннис, на танцах, за разгадыванием кроссвордов и во время прогулок на яхте.
Раньше я иногда отпускал иронические замечания насчет того, что если, имея вечную жизнь, полтора столетия разгадывать кроссворды, то естественная смерть покажется счастьем.
Кроме того, меня преследовало ощущение, что в лотерее выигрыши всегда достаются не тем; это значит, они достаются только тем, кто участвует в лотерее и кому необычайно везет.
В противоположность Совету Лотереи получившие главный выигрыш иногда стараются добиться гласности. При этом в ярком свете рампы эти счастливчики зачастую кажутся скучными, тривиальными людьми, чей узкий горизонт соответствует их потребностям, людьми, начисто лишенными всякого таланта и вдохновения, совершенно неспособными представить себе, что им придется начать совершенно новую жизнь. В интервью они обычно произносили назидательные речи о том, что хотят посвятить свою новую жизнь добрым делам и трудам на благо общества, но однообразие этих высказываний, казалось, свидетельствовало о том, что их соответствующим образом обработали люди из бюро Лотереи. Кроме того, их честолюбие не простиралось дальше того, чтобы увидеть своих внуков взрослыми, получить длительный отпуск или оставить работу и поселиться где-нибудь в уютном домике.
Хотя я часто насмехался над прозаическими стремлениями этих выигравших, теперь заметил, что я сам один из них и тоже не претендую на большее. Все, что я делал до сих пор, чтобы оказаться достойным выигрыша, было преходящим и в конце концов сводилось к ничего не значащему приступу жалости к раненому на войне продавцу лотерейных билетов. Я был не менее случайным и дюжинным, чем все остальные выигравшие. Я не знал, как использовать доставшуюся мне вечную жизнь. До выигрыша в лотерею я вел в Джетре уверенную, лишенную всяких проблем жизнь. После лечения в клинике Бессмертия моя жизнь, вероятно, будет протекать точно так же. После оглашения Советом Лотереи я мог надеяться, что такой она останется в ближайшие полтора века – а может быть, еще четыре или пять столетий.
Бессмертие увеличивало продолжительность жизни, но не давало ей наполненности.
Несмотря на это, кто мог пренебречь таким шансом? Теперь я боялся смерти меньше, чем подростком; если смерть все равно, что потеря сознания, тогда это совсем не страшно. Но мне со здоровьем всегда везло, и – как многие, избежавшие большинства болезней – я боялся боли и физических повреждений и не мог без содрогания думать о постепенном духовном и физическом упадке, возможно, сопровождающемся хроническими страданиями и неспособностью двигаться. Клиника Бессмертия предлагала лечение, которое полностью очищало тело и восстанавливало клетки на неопределенно долгое время. Я становился неуязвимым для рака, тромбозов и вирусных инфекций, обретал возможность сохранять все духовные и физические силы. После лечения у меня навсегда останется мое теперешнее, двадцатидевятилетнее тело.
Этого мне хотелось; от этого я не мог отказаться. При всем том я сознавал несправедливость системы Лотереи благодаря как своему собственному короткому опыту, так и большей части пристрастной критики, которая громко взывала к общественности. Эта система была несправедливой; и я знал, что этот выигрыш не для меня.
Но кто же был достоин его? Лечение гарантировало полную защиту от всех видов рака, но от рака по-прежнему ежегодно умирали сотни тысяч людей. Общество Лотереи объясняло, что они не лечат рак специально, его излечение – побочный продукт общей терапии. То же с сердечно-сосудистыми заболеваниями, слепотой, старческим слабоумием, вызванным атеросклерозом, с язвой желудка и дюжиной других болезней, которые отравили и сократили жизнь миллионам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68