- В какой монастырь? Зачем? Свихнулся ты, что ли?
— Ты несчастен, Врик, и я не могу, не имею права смотреть на это спокойно. Я должен тебя спасти. Спасти от тебя же.
— Кто сказал, что я несчастен? — обиделся Врик. — Что это тебе взбрело в голову ни свет ни заря?
— Ты и сам этого не знаешь. Но я знаю.
— Я счастливейший человек на свете. - Врик рассмеялся и бесстыдно ухватил Нерсеса за рясу. - Счастливей, чем даже ты.
Нерсес снисходительно покачал головой:
— Нет, Врик. Но я хочу, чтоб ты стал счастливым. И ты станешь. Я тебе обещаю.
— Чего ты от меня хочешь? Чего пристал как репей?
— Ты славный малый, Врик,— мягко улыбнулся Нерсес. - Я это уже знаю. Но я хочу, чтоб ты тоже это узнал. И ты узнаешь, очень скоро узнаешь.
— Отвяжись от меня, Нерсес. Найди другого...
— Это невозможно, — отрезал Нерсес решительно. — Тебе от меня не вырваться, так что и не думай об этом!
— Если ты жалеешь, что взял меня в свою свиту, то скажи напрямик, и я уйду себе восвояси.
— Нет, Врик, теперь я не выпущу тебя из рук. Ты должен жениться. Коли потребуется, насильно тебя женю. Ты должен обзавестись семьею, детьми.
— Ага, значит, все то, чего ты лишился, хочешь во мне увидеть? За мой счет восполнить то, чего тебе не хватает?
— Я хочу видеть тебя счастливым. И увижу.
— Завидуешь мне, Нерсес. Моей свободе завидуешь.
— Ты не знаешь, что тебе нужно. А я знаю. Я не оставлю тебя одного.
— Зря не уговаривай. — Врик поднялся и начал собирать и увязывать вещи. — Побереги свое время.
— Но я ведь уже решил,— стоял на своем Нерсес, упоенный собственным восторгом и ликованием. — Я не допущу, чтобы ты погиб.
— Что ты там решил? — презрительно усмехнулся Врик. — Уж не вообразил ли ты, что я один из твоих послушников ?
— Я люблю тебя, Врик.
— Не в законе родившегося никто не любит. И ты как все. Счастливо оставаться, Нерсес.
С узлом в руке он направился к выходу, но двое стражей преградили ему дорогу. Врик вопросительно посмотрел на брата.
— Ошибаешься, Врик. Я докажу, что люблю тебя, — спокойно ответил тот и, обратившись к воинам, мирно распорядился: — Отведете в монастырь. Останетесь там и будете за ним присматривать до моего возвращения. До свидания, Врик.
Воины с обеих сторон схватили Врика за руки, а тот отчаянно вырывался и сыпал руганью и проклятиями. Нерсес смотрел на него с восхищением, с восторгом — вот первый, кого он спас, кого открыл, породил, вот первый человек, который станет счастливым! Радость переполняла сердце Не-рсеса. Теперь он с чистой совестью может вернуться в свою палатку, как, потрудившись на славу, возвращается в дом землепашец, виноградарь, плотник или кузнец, может позавтракать с аппетитом и лечь в постель и поспать спокойным сном до полудня.
Охранники уже справились со своим подопечным, заломили ему руки за спину, связали и поволокли. Нерсес вышел следом и, с умилением глядя на Врика, поднял руку и помахал ему на прощание.
— Не хочу песнопений, — всхлипывал в отчаянии Врик.— Не хочу песнопений, не хочу, не хочу...
На мгновение ему удалось вырваться из тисков, он кинулся к Нерсесу, к этому бессовестному обманщику, к этому предателю в бабьей одежде, хотел в лицо ему плюнуть, выругаться, но неожиданно для себя самого замер на месте, растерянный. Перед ним стоял усталый, измученный человек с открытым и добрым лицом, с чистыми глазами, с непри-
творно дружелюбной светлой улыбкой. При виде этой ясности и доброты, при виде этой чистой и честной улыбки Врик почувствовал необъяснимый трепет и страх. И вместе с тем в его сердце вдруг родились никогда прежде ему не ведомые благоговение и робость. Покорный необъяснимой, таинственной силе, он невольно упал на колени перед Нерсесом и, забыв о боли своей и обиде, с искренним восхищением прошептал слова, в мгновение ока разрушившие все то, что выстроил Нерсес с таким трудом и мучениями:
— Ты не человек, Нерсес... Ты святой... Святой...
Глава четвертая
— Следует ли мне начать издалека, Айр-Мардпет?
— Таков, князь Тирит, порядок, установленный свыше.
— Следует ли мне подготавливать тебя, прощупывать твое настроение, плести тончайшую паутину?
— Это было бы знаком уважения ко мне, князь.
— А если я сразу выложу, что у меня на уме?
— И это, в свою очередь, будет воспринято как доверие. То есть тоже как своеобразное свидетельство уважения, князь.
— Ну что ж, я люблю действовать своеобразно. Люблю отличаться от всех.
— Значит, Тирит мой должен действовать всегда честно и благородно. В наши дни только этим можно отличиться от всех.
Уже давно Тирит искал этой встречи и все ломал себе голову, где бы ее назначить. Перебирал самые несусветные, нелепые места, так чтоб никто ничего не заметил, не заподозрил. Айр-Мардпету известно было только одно — что Тирит хочет переговорить с ним по «сугубо секретному делу». Со снисходительной улыбкой отверг он все предложенные Ти-ритом места и назначил встречу в выходящей в дворцовый сад колонной галерее, то есть у всех на виду. Тут-то и было как раз надежное, безопасное место.
Глянь-ка на них, на этих молоденьких петушков! И развелось же их нынче! Куда ни ступишь, наткнешься... Ему жалко было этого худосочного, невзрачного юношу. Весь бледный, взвинченный, сплошной комок нервов. Мард-пету по душе были люди неудачливые, несчастные. Если
кто-либо из сильных, влиятельных нахараров, будь то хоть злейший его враг, терпел неудачу, оказывался сброшенным со своей высоты, Мардпет немедленно протягивал ему руку, последнюю рубашку готов был ему отдать. Всеми средствами он помогал ему снова стать на ноги, вернуть себе прежнее свое положение. Ничего, ничего ради этого не жалел - ни сил своих, ни покоя, ни денег, не щадил своих интересов, своей безопасности. Но как только цель оказывалась достигнутой, как только неудачливый нахарар восстанавливал свое влияние и силу, Мардпет сейчас же охладевал к нему и порывал с ним всякие связи. Теперь представься только повод свалить этого нахарара, Мардпет будет первым в ряду заговорщиков и нанесет ему самый беспощадный удар, потому что он, этот неблагодарный, этот бессовестный, это ничтожество, упоенное своим богатством и властью, подвел, обманул собственного благодетеля и, стало быть, заслуживает суровой мести.
Меружанова шайка выбрала безошибочно, наметив в престолонаследники этого хлипкого, отталкивающе некрасивого, неприятного малого. Айр-Мардпет всецело разделял этот выбор, хотя и именовал про себя шайкой любезных его сердцу приверженцев Персии. Никогда он не участвовал в их сходках, не раскрывался перед ними, к групповым разговорам доверия не питал. Всех вместе, скопом их не любил, но с каждым в отдельности поддерживал близость, каждому доверял.
А впрочем, было ли из кого выбирать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
— Ты несчастен, Врик, и я не могу, не имею права смотреть на это спокойно. Я должен тебя спасти. Спасти от тебя же.
— Кто сказал, что я несчастен? — обиделся Врик. — Что это тебе взбрело в голову ни свет ни заря?
— Ты и сам этого не знаешь. Но я знаю.
— Я счастливейший человек на свете. - Врик рассмеялся и бесстыдно ухватил Нерсеса за рясу. - Счастливей, чем даже ты.
Нерсес снисходительно покачал головой:
— Нет, Врик. Но я хочу, чтоб ты стал счастливым. И ты станешь. Я тебе обещаю.
— Чего ты от меня хочешь? Чего пристал как репей?
— Ты славный малый, Врик,— мягко улыбнулся Нерсес. - Я это уже знаю. Но я хочу, чтоб ты тоже это узнал. И ты узнаешь, очень скоро узнаешь.
— Отвяжись от меня, Нерсес. Найди другого...
— Это невозможно, — отрезал Нерсес решительно. — Тебе от меня не вырваться, так что и не думай об этом!
— Если ты жалеешь, что взял меня в свою свиту, то скажи напрямик, и я уйду себе восвояси.
— Нет, Врик, теперь я не выпущу тебя из рук. Ты должен жениться. Коли потребуется, насильно тебя женю. Ты должен обзавестись семьею, детьми.
— Ага, значит, все то, чего ты лишился, хочешь во мне увидеть? За мой счет восполнить то, чего тебе не хватает?
— Я хочу видеть тебя счастливым. И увижу.
— Завидуешь мне, Нерсес. Моей свободе завидуешь.
— Ты не знаешь, что тебе нужно. А я знаю. Я не оставлю тебя одного.
— Зря не уговаривай. — Врик поднялся и начал собирать и увязывать вещи. — Побереги свое время.
— Но я ведь уже решил,— стоял на своем Нерсес, упоенный собственным восторгом и ликованием. — Я не допущу, чтобы ты погиб.
— Что ты там решил? — презрительно усмехнулся Врик. — Уж не вообразил ли ты, что я один из твоих послушников ?
— Я люблю тебя, Врик.
— Не в законе родившегося никто не любит. И ты как все. Счастливо оставаться, Нерсес.
С узлом в руке он направился к выходу, но двое стражей преградили ему дорогу. Врик вопросительно посмотрел на брата.
— Ошибаешься, Врик. Я докажу, что люблю тебя, — спокойно ответил тот и, обратившись к воинам, мирно распорядился: — Отведете в монастырь. Останетесь там и будете за ним присматривать до моего возвращения. До свидания, Врик.
Воины с обеих сторон схватили Врика за руки, а тот отчаянно вырывался и сыпал руганью и проклятиями. Нерсес смотрел на него с восхищением, с восторгом — вот первый, кого он спас, кого открыл, породил, вот первый человек, который станет счастливым! Радость переполняла сердце Не-рсеса. Теперь он с чистой совестью может вернуться в свою палатку, как, потрудившись на славу, возвращается в дом землепашец, виноградарь, плотник или кузнец, может позавтракать с аппетитом и лечь в постель и поспать спокойным сном до полудня.
Охранники уже справились со своим подопечным, заломили ему руки за спину, связали и поволокли. Нерсес вышел следом и, с умилением глядя на Врика, поднял руку и помахал ему на прощание.
— Не хочу песнопений, — всхлипывал в отчаянии Врик.— Не хочу песнопений, не хочу, не хочу...
На мгновение ему удалось вырваться из тисков, он кинулся к Нерсесу, к этому бессовестному обманщику, к этому предателю в бабьей одежде, хотел в лицо ему плюнуть, выругаться, но неожиданно для себя самого замер на месте, растерянный. Перед ним стоял усталый, измученный человек с открытым и добрым лицом, с чистыми глазами, с непри-
творно дружелюбной светлой улыбкой. При виде этой ясности и доброты, при виде этой чистой и честной улыбки Врик почувствовал необъяснимый трепет и страх. И вместе с тем в его сердце вдруг родились никогда прежде ему не ведомые благоговение и робость. Покорный необъяснимой, таинственной силе, он невольно упал на колени перед Нерсесом и, забыв о боли своей и обиде, с искренним восхищением прошептал слова, в мгновение ока разрушившие все то, что выстроил Нерсес с таким трудом и мучениями:
— Ты не человек, Нерсес... Ты святой... Святой...
Глава четвертая
— Следует ли мне начать издалека, Айр-Мардпет?
— Таков, князь Тирит, порядок, установленный свыше.
— Следует ли мне подготавливать тебя, прощупывать твое настроение, плести тончайшую паутину?
— Это было бы знаком уважения ко мне, князь.
— А если я сразу выложу, что у меня на уме?
— И это, в свою очередь, будет воспринято как доверие. То есть тоже как своеобразное свидетельство уважения, князь.
— Ну что ж, я люблю действовать своеобразно. Люблю отличаться от всех.
— Значит, Тирит мой должен действовать всегда честно и благородно. В наши дни только этим можно отличиться от всех.
Уже давно Тирит искал этой встречи и все ломал себе голову, где бы ее назначить. Перебирал самые несусветные, нелепые места, так чтоб никто ничего не заметил, не заподозрил. Айр-Мардпету известно было только одно — что Тирит хочет переговорить с ним по «сугубо секретному делу». Со снисходительной улыбкой отверг он все предложенные Ти-ритом места и назначил встречу в выходящей в дворцовый сад колонной галерее, то есть у всех на виду. Тут-то и было как раз надежное, безопасное место.
Глянь-ка на них, на этих молоденьких петушков! И развелось же их нынче! Куда ни ступишь, наткнешься... Ему жалко было этого худосочного, невзрачного юношу. Весь бледный, взвинченный, сплошной комок нервов. Мард-пету по душе были люди неудачливые, несчастные. Если
кто-либо из сильных, влиятельных нахараров, будь то хоть злейший его враг, терпел неудачу, оказывался сброшенным со своей высоты, Мардпет немедленно протягивал ему руку, последнюю рубашку готов был ему отдать. Всеми средствами он помогал ему снова стать на ноги, вернуть себе прежнее свое положение. Ничего, ничего ради этого не жалел - ни сил своих, ни покоя, ни денег, не щадил своих интересов, своей безопасности. Но как только цель оказывалась достигнутой, как только неудачливый нахарар восстанавливал свое влияние и силу, Мардпет сейчас же охладевал к нему и порывал с ним всякие связи. Теперь представься только повод свалить этого нахарара, Мардпет будет первым в ряду заговорщиков и нанесет ему самый беспощадный удар, потому что он, этот неблагодарный, этот бессовестный, это ничтожество, упоенное своим богатством и властью, подвел, обманул собственного благодетеля и, стало быть, заслуживает суровой мести.
Меружанова шайка выбрала безошибочно, наметив в престолонаследники этого хлипкого, отталкивающе некрасивого, неприятного малого. Айр-Мардпет всецело разделял этот выбор, хотя и именовал про себя шайкой любезных его сердцу приверженцев Персии. Никогда он не участвовал в их сходках, не раскрывался перед ними, к групповым разговорам доверия не питал. Всех вместе, скопом их не любил, но с каждым в отдельности поддерживал близость, каждому доверял.
А впрочем, было ли из кого выбирать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124