— Брат Сатакэ нарушил священную клятву, — сказал Суйюн. Он выглядел растерянным. Даже если он и подозревал брата Сатакэ в нарушении клятвы, потрясение было велико.
— Он живет в соответствии со своей собственной клятвой, Суйюн-сум. Его учителя могли бы многому научиться у брата Сатакэ, но они погрязли в своих привычках, своем жизненном опыте.
— Пожалуйста… простите меня… мне нужно идти.
Без всяких церемоний Суйюн поднялся и ушел, ошеломленный произошедшим.
Долго сидела Нисима, глядя на дверь, за которой скрылся Суйюн. Затем встряхнула головой, словно прогоняя от себя какие-то мысли. Пододвинув письменный столик, девушка с преувеличенной осторожностью взяла кисточку. Она прочла написанное и продолжила:
Канал закончился,
И неуверенность прошла.
Чтобы проплыть сюда,
Желание и чистота
Переплелись.
Никак не удавалось найти слова для завершения мысли.
Симеко сидела, опустив глаза, пока госпожа Нисима внимательно изучала написанное монашкой в тусклом утреннем свете, льющемся сквозь ширмы. Бывшая монахиня — ботаистка сидела, не шелохнувшись, как учили, и ничто не выдавало ее смущения. Неужели она будет служить у изнеженной аристократки, которой едва ли больше лет, чем ей?
— У вас прекрасный почерк, Симеко-сум. Рука уверенная, твердая.
Нисима слегка кивнула в ее сторону, затем, отложив бумагу, тепло улыбнулась молодой женщине. Лицо и отрастающие волосы бывшей монашки скрывались под плотно повязанной шалью.
— Простите мое любопытство, Симеко-сум. Но я не могу не спросить, почему вы ищете службу у Сёнто. Не хочу выпытывать у вас причины ухода из сестричества, но жизнь в доме Сёнто совершенно иная.
Симеко заговорила, не поднимая головы:
— Вы желаете услышать правду, моя госпожа?
— Конечно.
— Я пришла к воротам этого дома, чтобы служить не Сёнто, я пришла, чтобы служить брату Суйюну.
Она сидела, глядя в пол, выражение лица не изменилось, голос оставался ровным.
— Ясно. Могу я спросить почему?
— Я верю, что брат Суйюн — это чистый дух, не испорченный кознями его Ордена.
— О! Тогда вы будете служить мне против своей воли?
— Нет, моя госпожа, я с радостью буду служить в доме, где служит брат Суйюн.
— Понятно. Тогда не могли бы вы немного перестроиться, Симеко-сум? Вы не обязаны относиться ко мне с таким почтением, ведь я не старшая сестра, которая требует полной покорности от других.
— Прошу простить меня, госпожа Нисима. — Симеко подняла глаза и на краткий миг встретилась взглядом с госпожой. На лице ее появилась робкая улыбка. — Если кто-нибудь объяснит мне все, уверена — научусь.
— Мы найдем вам учителя, Симеко-сум. Вы образованный человек?
— Я только аколитка, моя госпожа. Аколитка не может называть себя образованной. Мои достижения скромны по сравнению со старшей сестрой, которой я служила.
— Понимаю. Не могли бы вы отыскать для меня кое-какие сведения в дворцовом архиве?
— Если эти сведения действительно там и хоть как-то упорядочены, я уверена, что смогу их найти, госпожа Нисима.
— Хорошо. Вот что я хочу узнать. Вы видели на канале храм и ту скульптуру? Ту, что называют «Влюбленные»?
— Моя госпожа, но ведь даже страшно смотреть на подобное, — ответила девушка, уставившись в пол.
— Значит, вы не смотрели?
Бывшая монахиня пожала плечами, ее щеки залил румянец.
— Ну, смотреть не обязательно. Я хочу знать, что написали ученые о секте. Ученые, имейте в виду, не являющиеся членами Ордена ботаистов. Конечно, императорские историки не пропустят подобные вещи без комментариев. Вы сможете сделать это, не оскорбляя свою веру?
— Мою веру, госпожа Нисима? — Она чертила окружность на полу. — Думаю, да.
— Отлично. Я бы хотела получить эту информацию как можно скорее.
Симеко сидела в той же позе и с тем же выражением лица.
— Можете идти, Симеко.
— Благодарю, моя госпожа.
Девушка поклонилась, как принято у ботаистов, и, не поднимаясь, направилась к дверям.
— Симеко.
— Да, моя госпожа?
— Вам известно, что к слугам редко обращаются «сум»? Бывшая сестра немного помедлила с ответом.
— Брат Суйюн называет меня Симеко-сум, моя госпожа, — просто сказала она.
Нисима секунду подумала и согласилась.
— Тогда и я буду называть тебя Симеко-сум.
Сестра Суцо быстро шла по бесконечному залу, пока не нашла нужную дверь. Поправив ворот платья, она распахнула ее и оказалась в темном неосвещенном дворе. Холодный ветер налетел на нее, запутался в складках платья. Случайная капелька дождя упала на лоб. И откуда принес ее ветер? Почти бегом, несмотря на кромешную темноту, монахиня-секретарь добралась до следующей двери, толкнула ее и оказалась в другом зале.
Откинув капюшон, Суцо пробежала несколько пролетов лестницы, чем удивила группу аколиток; никогда раньше они не видели, чтобы старшая сестра так недостойно вела себя.
Еще один длинный зал, короткий отрезок через Архивы Божественного Вдохновения, другой зал, а затем огромная лестница. Пролетом ниже плавно шествовали четыре сестры, несущие кресло-паланкин, в котором восседала Настоятельница.
Приблизившись к Настоятельнице, Суцо слегка замедлила шаг. Благодаря тренировкам монахиня восстановила дыхание так, что вовсе не было заметно, что она спешила.
— Настоятельница, — проговорила Суцо и низко поклонилась, как того требовала ситуация.
Глаза пожилой женщины были почти полностью скрыты морщинистыми складками век. Она кивнула и закрыла глаза, будто берегла силы.
— Есть ли какое-нибудь задание для меня, Настоятельница? — спросила Суцо, стараясь произносить слова достаточно громко, чтобы Настоятельница хорошо расслышала.
— Никаких изменений не будет, — прошептала старуха. — Продолжайте подготовку. Осталось мало времени.
— Нет ли поручений, о которых мне пока неизвестно?
— Нет, дитя. — Настоятельница покачивала головой из стороны в сторону. — Нет ничего неожиданного. Со времени проверки Моримы-сум они собираются, будто пожиратели падали, кем, собственно, и являются.
На лице Настоятельницы появилась улыбка, глаза хитро вспыхнули.
— Зачем они созывают совет сейчас?
— Хотят изнурить меня, детка, вот их истинная цель. — Она снова улыбнулась. — Письмо сестры Ясуко. Они узнали, что за пределами их узкого мирка происходят события, которые могут повлиять на их цели. Сплетни о Сэй вдруг оттеснили разговоры о Монарте.
Кресло немного покачнулось, и носильщицы переступили с ноги на ногу. Настоятельница протянула худую руку.
— Дай мне руку, дитя. Не хочу в одиночестве падать с большой лестницы.
Суцо взяла сухонькую руку Настоятельницы в свою. Да хранит ее Ботахара, тихо молилась монахиня. От этой женщины зависит многое, очень многое.
Наконец, к облегчению сестры Суцо, они добрались до конца лестницы и проследовали в Палату Совета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140