Тадамото позаботился об этом. Чего же боится Император? Того, что Яку Катта присоединится к Сёнто? Но правитель никогда не объединится с человеком, устроившим ему западню.
Сейчас впервые за много лет у Яку не было выбора. Он ступил на очень узкую тропу, причем она сужалась с каждым шагом. Итак, он играет в каждом акте этого фарса. Какой в нем смысл? Чья это игра? Генерал навел порядок на канале, прогнал разбойников. Образцовая работа. Яку улыбнулся своим мыслям. И все-таки он лучший воин Ва.
— Либо он в опале, либо его послали на север наблюдать за вашим свержением, господин Сёнто. Если он в немилости, наши попытки убедить Императора в наличии угрозы не приведут к успеху. Если генерал Катта послан, чтобы убедиться в правильности наших действий и в том, что мой правитель напуган, тогда есть маленький шанс заставить его увидеть опасность. Незначительный шанс, — договорил генерал Ходзё и поклонился.
Сёнто кивнул. Он задумался над тем, что сказал Ходзё. Не то чтобы он не говорил этого прежде, но Сёнто считал, что идеи, даже плохие идеи, каким-то мистическим образом порождают новые идеи, которые могут оказаться истинными или мудрыми. У его последнего духовного наставника была поговорка: ищи истину внутри лжи. Вот он и искал. Нет, Сёнто не думал, что Ходзё лжет, он просто использовал принцип.
Они собрались в обычном зале: генерал Ходзё, господин Комавара, управляющий Сёнто — Каму, господин Танаки и брат Суйюн.
Настенная роспись на минуту привлекла внимание Сёнто — на одной стене изображена сцена баталии с варварами, в которой его предок сыграл важную роль, а на другой стене — сливовые деревья в цвету, где Гендзё, великий поэт Сэй, читал стихи перед собравшейся публикой. Сёнто повернулся спиной к своим советникам.
— Продолжим, — наконец сказал правитель. — Возможно, генерал Яку расскажет нам больше, чем мы предполагаем. Тогда мы сможем предпринять что-либо. Господин Комавара, вы готовы исполнить свою роль?
Комавара кивнул, поклонился. Волосы у него еще не отросли со времени похода в пустыню под видом странствующего монаха-ботаиста. Кроме того, он носил неимоверный головной убор, пытаясь прикрыть повязку: Комавара получил ранение в голову.
— Генерал у ворот, — доложил управляющий, и все присутствующие застыли в ожидании.
Яку прибыл в сопровождении двух стражников в черной форме. Они остались у входа со стражниками Сёнто. Генерал встал коленями на подушку, заранее подготовленную для него, и низко поклонился.
Сёнто кивнул и улыбнулся:
— Как поживает куст чаку, генерал Яку?
Яку кивнул и ответил:
— Уверен, что мой садовник ухаживает за этим растением лучше, чем за собственными детьми. Чаку прекрасно растет и, несомненно, является центром композиции в моем саду. Я в долгу перед правителем за такой великолепный подарок.
— Между друзьями не бывает долгов, так сказал Хаката, и я полагаю, это истинно так. Для меня честь представить вас моим гостям.
Знакомство состоялось. Сёнто внимательно наблюдал за реакцией генерала. Даже когда ему представляли Суйюна, ни один мускул не дрогнул на лице воина. «Прекрасная игра, — думал Сёнто, — даже изящная для человека, сразившегося со мной на ринге».
— Могу я предложить вам прохладительные напитки, Катта-сум?
Прежде чем генерал успел ответить, створчатые двери справа от Сёнто распахнулись, и послышался шорох шелковых платьев и женские голоса. Все взоры устремились на Кицуру и Нисиму. Их сопровождали компаньонки и слуги, несущие инструменты. Дамы поклонились Сёнто и всем гостям.
— Приношу извинения, дядя, — сказала Нисима, покраснев. — Мы не хотели прерывать вас. Кицура обещала устроить концерт… Пожалуйста, простите нас.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Ниси-сум, прошу, останьтесь. — Сёнто улыбнулся, желая ободрить девушку. Конечно, он не хотел обидеть племянницу и ее кузину, отослав их прочь. — Уверен, гости будут рады послушать музыку, особенно в вашем исполнении. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.
Сёнто сделал знак слугам. Дамы поклонились. Рядом с правительским возвышением им положили подушки. Девушки были одеты менее официально, чем требовал случай, ведь присутствовали гости, однако наряды их были из роскошных тканей и прекрасно гармонировали с нижними рубашками. На кимоно Нисимы были вышиты белоснежные сливовые деревья в цвету, а на темно-красном наряде Кицуры — журавли. На голове Нисимы была традиционная сложная прическа, а у Кицуры волосы струились по спине каскадом. Так носить волосы было принято в домашней обстановке в присутствии родственников или близких друзей семьи. Сейчас такая прическа произвела заметный эффект на мужчин.
— Полагаю, вы знакомы с генералом Яку, — сказал Сёнто. — Госпожа Кицура Омавара и моя племянница госпожа Нисима.
Слуги принесли столики. Подали вино. Инструменты стояли рядом.
— Успешно ли вы справились с работой на канале, генерал Яку? Сёнто восхитился самообладанием Нисимы.
— Любезно с вашей стороны, госпожа Нисима, проявить интерес к этому делу. Полагаю, теперь по Большому каналу могут прогуливаться женщины и дети, никого и ничего не опасаясь.
Скромный воин, подумал Сёнто.
— В самом деле чудесная новость, — улыбаясь, ответила Нисима. Затем девушка обратила внимание на Комавару, который словно ушел в себя, как только появились дамы. — Господин Комавара, мне также известно, что и вы спасали Империю от разбойников.
— Небольшое приключение в горах, госпожа Нисима. Совсем незначительное.
Сёнто отметил, что Комавара на краткий миг встретился с Нисимой глазами.
— Вы слишком скромны, господин Комавара, — ответила Нисима и посмотрела на Яку.
— Разбойники превосходили по численности в два раза людей господина Комавары, но они не колебались. С некоторыми потерями и ранеными, включая и нашего храбреца, они прогнали разбойников из Джай Лунг. Путь свободен снова.
Нисима наградила Комавару улыбкой восхищения.
— Ниси-сум, — обратилась Кицура, — может быть, мы поиграем, а затем господин Сёнто и его гости продолжат прерванный разговор.
Нисима согласилась, и они взялись за инструменты. Выбранная для сегодняшнего случая мелодия была не в часто предпочитаемом современном стиле, а очень старинная и называлась «Поэма-песнь». Осень опустилась на горы Чистого Духа, так пела мелодия, оживляя звуки мира. Это была задевающая душу, самая чудесная из всех когда-либо написанных песен. Флейта вела за собой арфу, уловив настроение начавшегося листопада.
Пристально смотреть на играющих музыкантов считалось невежливым. Такое поведение было недопустимо. В теплом свете, отбрасываемом лампами, Кицура и Нисима казались фигурами, сошедшими с картин. Кицура закрыла глаза, щеки ее залил нежный румянец, и теперь она казалась идеалом женской красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Сейчас впервые за много лет у Яку не было выбора. Он ступил на очень узкую тропу, причем она сужалась с каждым шагом. Итак, он играет в каждом акте этого фарса. Какой в нем смысл? Чья это игра? Генерал навел порядок на канале, прогнал разбойников. Образцовая работа. Яку улыбнулся своим мыслям. И все-таки он лучший воин Ва.
— Либо он в опале, либо его послали на север наблюдать за вашим свержением, господин Сёнто. Если он в немилости, наши попытки убедить Императора в наличии угрозы не приведут к успеху. Если генерал Катта послан, чтобы убедиться в правильности наших действий и в том, что мой правитель напуган, тогда есть маленький шанс заставить его увидеть опасность. Незначительный шанс, — договорил генерал Ходзё и поклонился.
Сёнто кивнул. Он задумался над тем, что сказал Ходзё. Не то чтобы он не говорил этого прежде, но Сёнто считал, что идеи, даже плохие идеи, каким-то мистическим образом порождают новые идеи, которые могут оказаться истинными или мудрыми. У его последнего духовного наставника была поговорка: ищи истину внутри лжи. Вот он и искал. Нет, Сёнто не думал, что Ходзё лжет, он просто использовал принцип.
Они собрались в обычном зале: генерал Ходзё, господин Комавара, управляющий Сёнто — Каму, господин Танаки и брат Суйюн.
Настенная роспись на минуту привлекла внимание Сёнто — на одной стене изображена сцена баталии с варварами, в которой его предок сыграл важную роль, а на другой стене — сливовые деревья в цвету, где Гендзё, великий поэт Сэй, читал стихи перед собравшейся публикой. Сёнто повернулся спиной к своим советникам.
— Продолжим, — наконец сказал правитель. — Возможно, генерал Яку расскажет нам больше, чем мы предполагаем. Тогда мы сможем предпринять что-либо. Господин Комавара, вы готовы исполнить свою роль?
Комавара кивнул, поклонился. Волосы у него еще не отросли со времени похода в пустыню под видом странствующего монаха-ботаиста. Кроме того, он носил неимоверный головной убор, пытаясь прикрыть повязку: Комавара получил ранение в голову.
— Генерал у ворот, — доложил управляющий, и все присутствующие застыли в ожидании.
Яку прибыл в сопровождении двух стражников в черной форме. Они остались у входа со стражниками Сёнто. Генерал встал коленями на подушку, заранее подготовленную для него, и низко поклонился.
Сёнто кивнул и улыбнулся:
— Как поживает куст чаку, генерал Яку?
Яку кивнул и ответил:
— Уверен, что мой садовник ухаживает за этим растением лучше, чем за собственными детьми. Чаку прекрасно растет и, несомненно, является центром композиции в моем саду. Я в долгу перед правителем за такой великолепный подарок.
— Между друзьями не бывает долгов, так сказал Хаката, и я полагаю, это истинно так. Для меня честь представить вас моим гостям.
Знакомство состоялось. Сёнто внимательно наблюдал за реакцией генерала. Даже когда ему представляли Суйюна, ни один мускул не дрогнул на лице воина. «Прекрасная игра, — думал Сёнто, — даже изящная для человека, сразившегося со мной на ринге».
— Могу я предложить вам прохладительные напитки, Катта-сум?
Прежде чем генерал успел ответить, створчатые двери справа от Сёнто распахнулись, и послышался шорох шелковых платьев и женские голоса. Все взоры устремились на Кицуру и Нисиму. Их сопровождали компаньонки и слуги, несущие инструменты. Дамы поклонились Сёнто и всем гостям.
— Приношу извинения, дядя, — сказала Нисима, покраснев. — Мы не хотели прерывать вас. Кицура обещала устроить концерт… Пожалуйста, простите нас.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Ниси-сум, прошу, останьтесь. — Сёнто улыбнулся, желая ободрить девушку. Конечно, он не хотел обидеть племянницу и ее кузину, отослав их прочь. — Уверен, гости будут рады послушать музыку, особенно в вашем исполнении. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.
Сёнто сделал знак слугам. Дамы поклонились. Рядом с правительским возвышением им положили подушки. Девушки были одеты менее официально, чем требовал случай, ведь присутствовали гости, однако наряды их были из роскошных тканей и прекрасно гармонировали с нижними рубашками. На кимоно Нисимы были вышиты белоснежные сливовые деревья в цвету, а на темно-красном наряде Кицуры — журавли. На голове Нисимы была традиционная сложная прическа, а у Кицуры волосы струились по спине каскадом. Так носить волосы было принято в домашней обстановке в присутствии родственников или близких друзей семьи. Сейчас такая прическа произвела заметный эффект на мужчин.
— Полагаю, вы знакомы с генералом Яку, — сказал Сёнто. — Госпожа Кицура Омавара и моя племянница госпожа Нисима.
Слуги принесли столики. Подали вино. Инструменты стояли рядом.
— Успешно ли вы справились с работой на канале, генерал Яку? Сёнто восхитился самообладанием Нисимы.
— Любезно с вашей стороны, госпожа Нисима, проявить интерес к этому делу. Полагаю, теперь по Большому каналу могут прогуливаться женщины и дети, никого и ничего не опасаясь.
Скромный воин, подумал Сёнто.
— В самом деле чудесная новость, — улыбаясь, ответила Нисима. Затем девушка обратила внимание на Комавару, который словно ушел в себя, как только появились дамы. — Господин Комавара, мне также известно, что и вы спасали Империю от разбойников.
— Небольшое приключение в горах, госпожа Нисима. Совсем незначительное.
Сёнто отметил, что Комавара на краткий миг встретился с Нисимой глазами.
— Вы слишком скромны, господин Комавара, — ответила Нисима и посмотрела на Яку.
— Разбойники превосходили по численности в два раза людей господина Комавары, но они не колебались. С некоторыми потерями и ранеными, включая и нашего храбреца, они прогнали разбойников из Джай Лунг. Путь свободен снова.
Нисима наградила Комавару улыбкой восхищения.
— Ниси-сум, — обратилась Кицура, — может быть, мы поиграем, а затем господин Сёнто и его гости продолжат прерванный разговор.
Нисима согласилась, и они взялись за инструменты. Выбранная для сегодняшнего случая мелодия была не в часто предпочитаемом современном стиле, а очень старинная и называлась «Поэма-песнь». Осень опустилась на горы Чистого Духа, так пела мелодия, оживляя звуки мира. Это была задевающая душу, самая чудесная из всех когда-либо написанных песен. Флейта вела за собой арфу, уловив настроение начавшегося листопада.
Пристально смотреть на играющих музыкантов считалось невежливым. Такое поведение было недопустимо. В теплом свете, отбрасываемом лампами, Кицура и Нисима казались фигурами, сошедшими с картин. Кицура закрыла глаза, щеки ее залил нежный румянец, и теперь она казалась идеалом женской красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140