— Мы еще не доехали, — сказал он.
— Вы меня не заставите здесь сидеть. Я хочу выйти.
— Нет, вы будете здесь сидеть.
— Выпустите меня. Почему вы меня не выпускаете?
Лео круто свернул к тротуару и резко остановил машину.
— Выходите, пожалуйста, — оказал он.
Бауер бросил на него нерешительный взгляд. Он все еще держался за ручку.
— Ну, выходите. Чего вы? — сказал Лео. — Валяйте. Но уж заботьтесь о себе сами.
В наступившей тишине слышалось только тяжелое дыхание Бауера. Он повернул голову и глядел на Лео, ноздри его то сжимались, то раздувались.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал он. Подбородок у него задрожал, он отвернулся и стал глядеть прямо перед собой.
— Вы не знаете? Вот это ловко. Так-таки ничего и не знаете? Ровным счетом ничего? Ну так я знаю. Я знаю, что вы наделали, и мне надоело возиться с вами. Выходите, пожалуйста. Выходите к чертовой матери на улицу, где вам и место. Чего же вы ждете?
Бауер молчал. Он сидел, понуря голову. Ручку дверцы он выпустил, и руки его безжизненно лежали на коленях.
Лео немного подождал, потом включил мотор, и они поехали дальше. Только было Лео собрался сказать Бауеру, что готов помочь ему, если тот выразит сожаление и обещает больше этого не делать, как увидел булочную.
— Вот где вы достанете ваши булочки, — сказал он.
В магазине было уютно и очень светло, белый кафельный пол ослепительно сверкал. Витрина была пуста. И только одна проволочная корзинка с румяными булочками и несколько коричневых хлебцев виднелись внутри магазина на белых фаянсовых полках. Две полные блондинки беседовали возле кассы в глубине булочной. Их пухлые сдобные руки и лица розовели на фоне белых халатов.
Бауер поспешно открыл дверцу машины и чуть ли не вывалился на тротуар. Лео изумленно на него посмотрел. Одно мгновение ему показалось, что он вот-вот бросится бежать.
— Я вас подожду, — сказал он. Он решил отвезти Бауера домой. Он начнет все сызнова и обработает его так, как намеревался с самого начала.
Не ответив Лео и даже не обернувшись, Бауер вошел в магазин.
Сквозь широкую витрину видна была вся булочная. Лео хорошо видел усталое, угрюмое лицо Бауера, разговаривавшего с одной из продавщиц. Другая ушла за перегородку в глубине булочной. Он видел, как усталое лицо зашевелило губами и как пухлое мучнисто-розовое лицо, улыбаясь, что-то ответило, потом метнулось к прилавку, где лежали бумажные пакеты, оттуда метнулось к корзинке с булочками, а усталое и угрюмое лицо следило за ним взглядом.
Лео стал возиться с зажигалкой на щитке. Она почему-то не работала. Он нажимал на нее, потом вытаскивал и разглядывал. Зажигалка даже не нагревалась. Потом он случайно поднял голову и увидел, что Бауер выскользнул из булочной и идет по улице; он шел сгорбившись, пряча свое тощее тело в тень здания, но белый бумажный пакет с булочками резко выделялся у него в руке.
— Эй! — крикнул Лео. Он со злостью нажал на стартер. — Собака, сукин сын, — пробормотал он.
Бауер побежал. Бежал он медленно, нехотя, как будто понимая, что бежать все равно бесполезно, но что бежать нужно. Лео быстро его нагнал, выскочил из машины на тротуар и преградил ему путь.
— Ну! — крикнул он. Бауер безмолвно глядел на него. Лео толкнул его в грудь. Бауер отступил, он и не думал сопротивляться. Он весь обмяк. — Вы понимаете, что вы делаете? — закричал Лео.
— Оставьте меня в покое, — захныкал Бауер.
— Вы знаете, что вы делаете? — Лео вырвал пакет с булочками из рук Бауера. Ему вдруг представилось, как Джо расправится с Бауером, если когда-нибудь узнает о доносе, и что это будет значить для него, Лео, для его дела и для всей его жизни.
— Вы хотите жить, да? — крикнул он. Потом поднес пакет с булочками к лицу Бауера. — Хотите есть эти булочки, да?
— Оставьте меня в покое, — хныкал Бауер, — прошу вас.
Тон был другой, но слова те же, что сам Лео говорил Джо, и Лео знал это, и оттого, что он это знал, ему хотелось кричать. Для него было пыткой поступать с Бауером так, как с ним самим поступил Джо.
— Не желаю я этого слышать! Не смейте так говорить! Не смейте! — он трясся от гнева и кричал от душевной боли и от злости на эту боль. Он поднял пакет высоко над головой и дрожащей рукой потряс им в воздухе. — Что вы со мной сделали сегодня! — крикнул он. И вдруг шлепнул Бауера пакетом по лицу. Лео ударил не сильно и еще смягчил силу удара, но пакет лопнул, и булочки рассыпались по тротуару.
Казалось, Бауер потерял рассудок. Лицо его вздулось, побагровело и задергалось. Чтобы увернуться от удара, он откинул голову, и пакет угодил ему в подбородок. Он простоял так несколько мгновений, длинный как жердь, с запрокинутой головой, потом поднял сжатые кулаки и топнул ногой. Его очки задрожали. Он еще раз топнул ногой, широко открыл рот и издал какой-то хриплый звук. Потом круто повернулся и пустился бежать. Он наступил на булку и так резко отскочил от мягкого, раздавленного теста, что чуть не упал. Тут он взвыл и побежал еще быстрее, опустив голову и судорожно всхлипывая.
Лео мутило от страха. Он посмотрел вслед Бауеру, потом себе под ноги и долго стоял так, уставившись на рассыпанные по тротуару булочки. Он слышал прерывистое дыхание Бауера, царапание его ног об асфальт — казалось, перепуганное насмерть животное мчится в свою нору.
Бауер пробежал мимо сидевшего в машине Уолли, но не видел его. Лео тоже не заметил Уолли. Ни тот, ни другой не подозревали, что он все время ехал за ними следом.
3
Бакалейщик, вышедший собрать мелочь, оставленную покупателями на стойке с газетами, увидел бегущего Бауера и с любопытством на него посмотрел. Этот взгляд заставил Бауера перейти с бега на быстрый шаг.
Вытащив из кармана платок, он закрыл им лицо и, не глядя, пошел дальше большими торопливыми шагами. «Какой смысл бежать, — думал он, — все равно мне никуда не уйти».
Это была огромная, невероятно сложная мысль. Она поднялась из самых глубин его существа. Но он не понимал ее. Он думал, что она выражает его уверенность в том, что полиция сообщила о нем Лео, а Лео непременно сообщит Джо.
Он на ходу снял очки, вытер глаза и лицо, высморкался и надел очки, продолжая быстро идти с опущенной головой. Учащенное неровное дыхание с шумом вырывалось из его груди. Он перешел улицу, понуря голову, даже не посмотрев, свободен ли путь, и быстро спустился в метро.
«Что бы я ни делал, — подумал он, — я все делаю только хуже для себя». — Его мысли были так сложны, что он путался в словах. «Если я делаю, мне бывает хуже, — думал он, — и если не делаю, делаю что-нибудь другое, ничего не делаю. Что бы я ни делал, кончается тем, что мне же хуже».
Он шагал из одного конца платформы в другой. И вдруг почувствовал — как это почувствовал и Иган, и Лео, и как рано или поздно должны будут почувствовать большинство участников игры в бизнес, — что он не более как зверек, попавший в западню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147