Джо бросился к двери, все еще сжимая в руке сберегательную книжку. Слова уже готовы были сорваться у Лео с языка, но дверь захлопнулась, и он услышал шаги брата. Джо так стремительно бежал вниз, что казалось, будто что-то очень тяжелое с грохотом скатывается с лестницы.
«Сумасшедший мальчишка, — подумал Лео. — Чуть не убил меня». Он начал подметать рассыпанный по полу сахар и осколки стекла. «Что с ним станет, с таким оголтелым?» — думал он и достал тряпку, чтобы вытереть разлитый по полу суп.
В то время как Лео подтирал пол, Джо спешил к товарной станции на реке Гарлем. Он залезет в товарный вагон и проберется на Запад. «В Канзас-Сити», — думал он и недоумевал, зачем, собственно, это ему нужно и что он там будет делать, и все-таки говорил себе: «Нет такого человека, который помешал бы мне пробраться в Канзас-Сити».
А Лео, ослабев от страха, думал: «Вылил мой ужин на пол, оставил меня голодным, все изломал в доме, да еще, видите ли, я виноват. Что же это за человек?»
Джо ждал, лежа у полотна. «Если кто вздумает мне помешать, получит, как Лео».
Лео обмыл кусок мяса и сделал себе сандвич, но есть ему не хотелось. Он постоял, растерянно глядя на сандвич, приминая его пальцами, потом спустился вниз искать Джо.
Шорти стоял у подъезда и, увидав Лео, подошел к нему.
— Ваш брат дома, мистер?
— Нет, — ответил Лео.
Клочки сберегательной книжки белели на тротуаре; в сточной канаве тоже валялись обрывки. Все страницы были вырваны, скомканы, растоптаны. Обложка разорвана пополам. Лео тщательно подобрал все клочки.
— Когда он придет, — сказал Шорти, — передайте ему, что я даю еще неделю сроку. Скажите только: Шорти просил передать, что подождет еще неделю, но не больше.
— Ты к нему не лезь, — сказал Лео. — Он хороший малый, и ты оставь его в покое; и ты, и вся твоя шайка. Если ты еще хоть взглянешь на него, я вас всех в тюрьму упрячу, понял?
А Джо в это время сидел в пустом товарном вагоне. Он сидел, опустив голову на руки; раскачиваясь в такт с подрагиваниями вагона, он думал о том, что полисмен, верно, уже пришел и объясняется с Лео. Джо слышал скрип сахара под ногами, и этот звук проникал до самого его сердца. Он слышал звон разбитого стекла, и ему казалось, что это звенит у него внутри. Он видел себя на тротуаре перед домом: он рвал, комкал, топтал ногами сберегательную книжку.
И всякий раз, как он вспоминал что-нибудь скверное, что он сделал брату, его корчило, как от боли, и он старался пересилить эту боль и говорил себе: вот он разбогатеет, вернется из Канзас-Сити домой и покажет, кем он стал, — один, без его помощи.
«Все будет хорошо, — думал Джо, — как только он перестанет надо мною верховодить».
Лео стоял на пороге своей квартиры. Он чувствовал, что Джо не вернется. Тишина в квартире казалась ему живой — она шевелилась и надвигалась на него.
А Джо сидел, уткнувшись головой в руки, закрыв руками глаза. Но глаза были открыты, и лицо Лео маячило перед ним, желтое и потное; губы дрожали, а глаза бегали, как зверьки в клетке. Джо закрыл глаза и замер, стараясь не качаться в такт вагону. Лицо Лео исчезло.
«Все будет хорошо, — сказал себе Джо, — когда я о нем позабуду».
Отныне врагом Лео стало одиночество. Он долго ждал, что Джо вернется, а потом съехал с квартиры и снял комнату со столом в одной семье по соседству.
Ему сдали комнату, освободившуюся после женитьбы Гарри, сына хозяйки. Потом в течение двух лет вся семья ждала, что Лео сделает предложение Сильвии, и Сильвия тоже ждала.
Когда Лео думал о Сильвии, он называл ее про себя «самой что ни на есть домовитой красоткой». У нее было круглое лицо и небольшие круглые карие глазки, и волосы обрамляли ее лицо круглым каштановым валиком. Ее хозяйственные таланты были под стать ее красоте. Они были так же внушительны, надежны и привлекательны. Но если Лео и тянуло к Сильвии, то вместе с тем он не чувствовал никакой потребности жениться на ней или хотя бы полюбить ее. Единственно, что ему нужно было, — это подавить в себе неуверенность. Жить в семье, где на него смотрят как на полезного человека, делать нечто полезное и тем завоевывать симпатию и уважение окружающих или, по крайней мере, их невраждебное безразличие, — этого было с него довольно. Поэтому он и не догадывался, что Сильвия хочет выйти за него замуж или что он сам мог бы захотеть жениться на ней.
Но однажды, помимо его воли, дело приняло иной оборот. Как-то после ужина чувство благодарности, вызванное ощущением довольства, побудило его сказать матери Сильвии:
— Мне теперь и не верится даже, что я ваш жилец, — я совсем врос в вашу семью.
— Правильно, — сказал отец Сильвии, — вы занимаете комнату Гарри и его место в семье.
Но миссис Коппер оказалась расторопней своего супруга.
— Да, да, — сказала она. — Придет время, когда вас и не зазовешь к нам.
— Да куда же я от вас уеду? — засмеялся Лео. — Разве что вы вздумаете повысить плату, а иначе я до самой смерти буду жить здесь; я к вам прирос, как ноготь к пальцу.
— Ах, не говорите, — сказала миссис Коппер. — Я знаю нашу Сильвию. Она захочет быть хозяйкой в собственном доме.
Улыбка сползла с лица Лео.
— Мама! — крикнула Сильвия, но тут же овладела собой. — Какое это имеет отношение к Лео? — спросила она. Она видела, что Лео в смущении нагнулся над тарелкой, и, сердито тряхнув головой, потупила глаза.
Миссис Коппер пропустила мимо ушей слова дочери. Она наклонилась к Лео.
— Вы должны это понимать, если хотите быть счастливы с нею, — сказала она. — Моя Сильвия не из тех ветрогонок, которым все равно, где жить, хоть бы в меблированных комнатах. Прошлась тряпкой, махнула половой щеткой, и ладно. Сильвия — домовитая девушка, настоящая хозяйка. Это у нее в крови.
— Да перестань же! — крикнула Сильвия. — При чем здесь Лео? Перестань!
— Н-да… — Лео принужденно засмеялся. — Что здесь, собственно, происходит? Сдавайся, руки вверх?
— Полюбуйтесь-ка! — Голос мистера Коппера и его вытянутый указательный палец колыхались от восторга. — Покраснел-то как! Словно это его замуж выдают!
Сильвия вскочила из-за стола.
— Мне тошно вас слушать! — закричала она. Ее высоко поднятая голова дрожала. Сильвия старалась держать ее прямо, и от этого вены у нее на шее вздулись. — Всех вас тошно слушать! Всех до единого. Меня просто с души воротит. — Она выбежала из кухни, где все семейство сидело за столом, и скрылась в гостиной.
Лео тоже встал и растерянно смотрел ей вслед. Потом с убитым видом вернулся к столу. Мистер Коппер посмеивался, миссис Коппер казалась недовольной. Лео не прочел сочувствия на их лицах. Они, конечно, нисколько не заботились о нем, и он вдруг понял, что сразу наживет себе врагов в их лице, если обидит Сильвию, и что теперь он должен либо жениться на Сильвии, либо съехать с квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
«Сумасшедший мальчишка, — подумал Лео. — Чуть не убил меня». Он начал подметать рассыпанный по полу сахар и осколки стекла. «Что с ним станет, с таким оголтелым?» — думал он и достал тряпку, чтобы вытереть разлитый по полу суп.
В то время как Лео подтирал пол, Джо спешил к товарной станции на реке Гарлем. Он залезет в товарный вагон и проберется на Запад. «В Канзас-Сити», — думал он и недоумевал, зачем, собственно, это ему нужно и что он там будет делать, и все-таки говорил себе: «Нет такого человека, который помешал бы мне пробраться в Канзас-Сити».
А Лео, ослабев от страха, думал: «Вылил мой ужин на пол, оставил меня голодным, все изломал в доме, да еще, видите ли, я виноват. Что же это за человек?»
Джо ждал, лежа у полотна. «Если кто вздумает мне помешать, получит, как Лео».
Лео обмыл кусок мяса и сделал себе сандвич, но есть ему не хотелось. Он постоял, растерянно глядя на сандвич, приминая его пальцами, потом спустился вниз искать Джо.
Шорти стоял у подъезда и, увидав Лео, подошел к нему.
— Ваш брат дома, мистер?
— Нет, — ответил Лео.
Клочки сберегательной книжки белели на тротуаре; в сточной канаве тоже валялись обрывки. Все страницы были вырваны, скомканы, растоптаны. Обложка разорвана пополам. Лео тщательно подобрал все клочки.
— Когда он придет, — сказал Шорти, — передайте ему, что я даю еще неделю сроку. Скажите только: Шорти просил передать, что подождет еще неделю, но не больше.
— Ты к нему не лезь, — сказал Лео. — Он хороший малый, и ты оставь его в покое; и ты, и вся твоя шайка. Если ты еще хоть взглянешь на него, я вас всех в тюрьму упрячу, понял?
А Джо в это время сидел в пустом товарном вагоне. Он сидел, опустив голову на руки; раскачиваясь в такт с подрагиваниями вагона, он думал о том, что полисмен, верно, уже пришел и объясняется с Лео. Джо слышал скрип сахара под ногами, и этот звук проникал до самого его сердца. Он слышал звон разбитого стекла, и ему казалось, что это звенит у него внутри. Он видел себя на тротуаре перед домом: он рвал, комкал, топтал ногами сберегательную книжку.
И всякий раз, как он вспоминал что-нибудь скверное, что он сделал брату, его корчило, как от боли, и он старался пересилить эту боль и говорил себе: вот он разбогатеет, вернется из Канзас-Сити домой и покажет, кем он стал, — один, без его помощи.
«Все будет хорошо, — думал Джо, — как только он перестанет надо мною верховодить».
Лео стоял на пороге своей квартиры. Он чувствовал, что Джо не вернется. Тишина в квартире казалась ему живой — она шевелилась и надвигалась на него.
А Джо сидел, уткнувшись головой в руки, закрыв руками глаза. Но глаза были открыты, и лицо Лео маячило перед ним, желтое и потное; губы дрожали, а глаза бегали, как зверьки в клетке. Джо закрыл глаза и замер, стараясь не качаться в такт вагону. Лицо Лео исчезло.
«Все будет хорошо, — сказал себе Джо, — когда я о нем позабуду».
Отныне врагом Лео стало одиночество. Он долго ждал, что Джо вернется, а потом съехал с квартиры и снял комнату со столом в одной семье по соседству.
Ему сдали комнату, освободившуюся после женитьбы Гарри, сына хозяйки. Потом в течение двух лет вся семья ждала, что Лео сделает предложение Сильвии, и Сильвия тоже ждала.
Когда Лео думал о Сильвии, он называл ее про себя «самой что ни на есть домовитой красоткой». У нее было круглое лицо и небольшие круглые карие глазки, и волосы обрамляли ее лицо круглым каштановым валиком. Ее хозяйственные таланты были под стать ее красоте. Они были так же внушительны, надежны и привлекательны. Но если Лео и тянуло к Сильвии, то вместе с тем он не чувствовал никакой потребности жениться на ней или хотя бы полюбить ее. Единственно, что ему нужно было, — это подавить в себе неуверенность. Жить в семье, где на него смотрят как на полезного человека, делать нечто полезное и тем завоевывать симпатию и уважение окружающих или, по крайней мере, их невраждебное безразличие, — этого было с него довольно. Поэтому он и не догадывался, что Сильвия хочет выйти за него замуж или что он сам мог бы захотеть жениться на ней.
Но однажды, помимо его воли, дело приняло иной оборот. Как-то после ужина чувство благодарности, вызванное ощущением довольства, побудило его сказать матери Сильвии:
— Мне теперь и не верится даже, что я ваш жилец, — я совсем врос в вашу семью.
— Правильно, — сказал отец Сильвии, — вы занимаете комнату Гарри и его место в семье.
Но миссис Коппер оказалась расторопней своего супруга.
— Да, да, — сказала она. — Придет время, когда вас и не зазовешь к нам.
— Да куда же я от вас уеду? — засмеялся Лео. — Разве что вы вздумаете повысить плату, а иначе я до самой смерти буду жить здесь; я к вам прирос, как ноготь к пальцу.
— Ах, не говорите, — сказала миссис Коппер. — Я знаю нашу Сильвию. Она захочет быть хозяйкой в собственном доме.
Улыбка сползла с лица Лео.
— Мама! — крикнула Сильвия, но тут же овладела собой. — Какое это имеет отношение к Лео? — спросила она. Она видела, что Лео в смущении нагнулся над тарелкой, и, сердито тряхнув головой, потупила глаза.
Миссис Коппер пропустила мимо ушей слова дочери. Она наклонилась к Лео.
— Вы должны это понимать, если хотите быть счастливы с нею, — сказала она. — Моя Сильвия не из тех ветрогонок, которым все равно, где жить, хоть бы в меблированных комнатах. Прошлась тряпкой, махнула половой щеткой, и ладно. Сильвия — домовитая девушка, настоящая хозяйка. Это у нее в крови.
— Да перестань же! — крикнула Сильвия. — При чем здесь Лео? Перестань!
— Н-да… — Лео принужденно засмеялся. — Что здесь, собственно, происходит? Сдавайся, руки вверх?
— Полюбуйтесь-ка! — Голос мистера Коппера и его вытянутый указательный палец колыхались от восторга. — Покраснел-то как! Словно это его замуж выдают!
Сильвия вскочила из-за стола.
— Мне тошно вас слушать! — закричала она. Ее высоко поднятая голова дрожала. Сильвия старалась держать ее прямо, и от этого вены у нее на шее вздулись. — Всех вас тошно слушать! Всех до единого. Меня просто с души воротит. — Она выбежала из кухни, где все семейство сидело за столом, и скрылась в гостиной.
Лео тоже встал и растерянно смотрел ей вслед. Потом с убитым видом вернулся к столу. Мистер Коппер посмеивался, миссис Коппер казалась недовольной. Лео не прочел сочувствия на их лицах. Они, конечно, нисколько не заботились о нем, и он вдруг понял, что сразу наживет себе врагов в их лице, если обидит Сильвию, и что теперь он должен либо жениться на Сильвии, либо съехать с квартиры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147