разве на мне клеймо какое? Разве я крыса, чтобы меня травили, травили, травили, и вот я вынужден огрызаться, а меня опять травят, я огрызаюсь, а меня опять травят, и травят, и травят, пока не загонят в какой-нибудь угол, и я там сижу и огрызаюсь; а потом опять травля и травля. Что же, значит, я так и должен всю жизнь метаться из угла в угол, кусаться, а меня будут травить? Неужели только в этом и состоит жизнь?
— Шшш… не горячитесь, — сказал Уилок. — Поспокойнее. У всех то же самое.
— Нет, нет, не то же самое. Я хочу выбиться, как все. И что же? Я берусь за какое-нибудь дело. И дело хорошее, и мне хорошо. Но мне мешают. Пусть! Не стану драться. Не хочу лезть в драку, не хочу наживать неприятности; кому охота иметь неприятности? Я бросаю свое дело и начинаю заниматься чем-нибудь еще, но и этого мне не дают. И куда бы я ни подался, всюду повторяется одно и то же. Почему это так? Вот вы человек умный, образованный. Так почему это? Объясните мне, почему? Может быть, вы вычитали из книг или еще откуда-нибудь знаете, почему человек, который хотел бы идти самым обычным мирным путем, как полагается, вынужден жить, как зверь, и все его травят?
Джо вопросительно смотрел на Уилока. Но на его лице он прочел только недовольство тем, что Джо так повышает голос.
— Уж доберусь я до этого сукина сына Фикко, — сказал Джо, — и собственными вот этими руками выцарапаю ему глаза. — И он вытянул вперед руки с согнутыми, как когти, пальцами.
— По-моему, не мешало бы выпить, — сказал Уилок.
— Э-эх! — Джо распрямил пальцы и безнадежно махнул рукой.
— Это нам обоим полезно.
— Вы только и думаете, как бы выпить, — сказал Джо. — Когда предстоит работа, я не пью, да и вам не советую прятать голову в виски, как страус — в песок.
— Про страусов это все враки.
— Ну, конечно, вас этому только и выучили, больше ничему. Только это вы и вычитали из ваших книг.
— Что ж делать, — улыбнулся Уилок, — если страусы на самом деле не прячут головы в песок.
— А мне в высшей степени наплевать и на них и на вас. — И Джо быстро зашагал по вестибюлю. Проходя мимо Лео, он отрывисто бросил ему: — Завтра увидимся. — Он отворил дверь, и прежде чем она захлопнулась, выскочил на улицу и вскоре скрылся за углом.
Уилок последовал за ним. Он шел, держа руки в карманах, слегка вразвалку, словно прогуливался. Поравнявшись с Лео, он остановился и задумчиво посмотрел на него.
— Ну что, мистер Минч, все обошлось благополучно? — сказал он.
Лео что-то ответил, но Уилок его не слышал. Он старался сосредоточить свои мысли на виски. Но это было нелегко.
— Всего хорошего, — оказал Уилок.
Он помахал рукой и сделал общий поклон, предназначавшийся и Лео, и служащим, которые стояли вокруг него. Теперь виски все яснее вырисовывалось перед ним. Все остальное отступало куда-то. «Буду воображать все виски, какое только есть в Нью-Йорке», — оказал он себе и громко причмокнул губами, чтобы заглушить то, что еще звучало у него в ушах. Он мысленно видел длинные шеренги коричневых и черных бутылок за стойками баров. Он думал о том, как они безмолвно стоят и ждут его, такие гладкие и холодные снаружи и такие убаюкивающие, горячие и забористые внутри.
Он шел к бутылкам словно больной, ищущий, где бы ему прилечь.
2
Лео устал и проголодался, но вопрос о Бауере был так серьезен, что от него нельзя было отмахнуться, и Лео заставил себя тотчас же заняться им. План действий рисовался ему так: сначала показать Бауеру, как скверно он поступил, затем объяснить ему, как это для него опасно, а когда он размякнет, простить его совсем или хотя бы взять на испытание. Но ему не хотелось тратить на это слишком много времени. Он сказал Бауеру, что подвезет его до станции метро, откуда ему удобно добраться домой.
— А я не домой, — сказал Бауер.
— Но ведь сейчас уже девять часов, десятый. Куда это вы собрались так поздно?
— Разве я обязан отчитываться перед вами и в том, что я делаю в неслужебное время?
Они стояли на тротуаре у выхода из суда. Лео глядел на Бауера в упор, пока тот не опустил глаз. Он думал, сколько вреда этот человек причинил его делу, его служащим и его отношениям с ними. Он старался изо всех сил не отступать от своего плана. Но это ему не удалось. Все, что он мог сделать, — это не повышать голоса.
— С вами никакого терпения не хватит, — проговорил он.
— Вот и хорошо, — угрюмо ответил Бауер. — Может быть, вы оставите меня в покое.
— Не драться же мне с такой мразью, как вы. Садитесь в машину.
Бауер не двинулся с места. Он стоял, угрюмо понурив голову.
— Вы знаете, в какую вы попали историю? — сказал Лео. — Вы знаете или нет? Вам грозит такое, что вам и во сне не снилось. Знаете вы это или нет? Так вот, садитесь в машину и скажите, куда вам надо.
Бауер, не подымая головы, буркнул:
— Мне надо купить булочки к кофе.
Машина Лео стояла у ближайшего перекрестка. Направляясь к ней, они прошли мимо нового форда, в котором сидел миниатюрный зеленолицый юноша, работавший у Барни Коха. Юноша выглянул из окна машины.
— Эй, Фред, — позвал он, — подвезти вас?
Бауер посмотрел на него. Он никак не мог сообразить, кто этот юноша.
— А, здравствуйте, — медленно проговорил он, стараясь вспомнить его имя.
— А то я еду в вашу сторону, — сказал юноша.
— Спасибо. — Бауер отрицательно покачал головой. Уолли, вот как зовут его. Уолтер, Уолтер… как его… из бильярдной Бойла. Он помахал ему рукой. — Меня подвезут, Уолли, — сказал он и пошел дальше с Лео.
Лео с любопытством посмотрел на юношу, но от расспросов воздержался. Он не хотел раздражать Бауера.
— Рядом с вашим метро есть булочная, — сказал он, когда они сели в машину Лео. — Там чудные свежие булочки, их пекут к вечеру. Мы туда и заедем.
— Делайте, что хотите, — сказал Бауер, — то, что я хочу, вам все равно безразлично.
Лео с трудом себя сдерживал.
— Вот там ваши булочки, — указал он.
На улице было холодно и темно. Во мраке холодным зеленоватым светом мерцали огни фонарей. Лео вел машину быстро. Он думал о Джусе, о Делиле с ссадинами на плечах, о Мюррее, который хотел поступить в полицию, и о том, как он дал Бауеру работу, когда Бауер пришел к нему и сказал, что у него дети голодают.
— Скажу вам прямо, — проговорил он сдавленным от сдержанной ярости голосом, — после того, что вы сегодня натворили, между нами все кончено.
— Что вы хотите сказать? — воскликнул Бауер. — Что я натворил?
— Что я хочу сказать? Вы прекрасно знаете, что я хочу оказать. Кончено. С сегодняшнего дня вы для меня, как вон та собака на улице, и я вам советую почаще оглядываться назад.
— Ну и ладно, — неуверенно сказал Бауер. Он отодвинулся от Лео и обеими руками ухватился за ручку дверцы. — Я хочу выйти, — сказал он.
Лео понял, что обращается с Бауером совсем не так, как надо. Это окончательно вывело его из себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
— Шшш… не горячитесь, — сказал Уилок. — Поспокойнее. У всех то же самое.
— Нет, нет, не то же самое. Я хочу выбиться, как все. И что же? Я берусь за какое-нибудь дело. И дело хорошее, и мне хорошо. Но мне мешают. Пусть! Не стану драться. Не хочу лезть в драку, не хочу наживать неприятности; кому охота иметь неприятности? Я бросаю свое дело и начинаю заниматься чем-нибудь еще, но и этого мне не дают. И куда бы я ни подался, всюду повторяется одно и то же. Почему это так? Вот вы человек умный, образованный. Так почему это? Объясните мне, почему? Может быть, вы вычитали из книг или еще откуда-нибудь знаете, почему человек, который хотел бы идти самым обычным мирным путем, как полагается, вынужден жить, как зверь, и все его травят?
Джо вопросительно смотрел на Уилока. Но на его лице он прочел только недовольство тем, что Джо так повышает голос.
— Уж доберусь я до этого сукина сына Фикко, — сказал Джо, — и собственными вот этими руками выцарапаю ему глаза. — И он вытянул вперед руки с согнутыми, как когти, пальцами.
— По-моему, не мешало бы выпить, — сказал Уилок.
— Э-эх! — Джо распрямил пальцы и безнадежно махнул рукой.
— Это нам обоим полезно.
— Вы только и думаете, как бы выпить, — сказал Джо. — Когда предстоит работа, я не пью, да и вам не советую прятать голову в виски, как страус — в песок.
— Про страусов это все враки.
— Ну, конечно, вас этому только и выучили, больше ничему. Только это вы и вычитали из ваших книг.
— Что ж делать, — улыбнулся Уилок, — если страусы на самом деле не прячут головы в песок.
— А мне в высшей степени наплевать и на них и на вас. — И Джо быстро зашагал по вестибюлю. Проходя мимо Лео, он отрывисто бросил ему: — Завтра увидимся. — Он отворил дверь, и прежде чем она захлопнулась, выскочил на улицу и вскоре скрылся за углом.
Уилок последовал за ним. Он шел, держа руки в карманах, слегка вразвалку, словно прогуливался. Поравнявшись с Лео, он остановился и задумчиво посмотрел на него.
— Ну что, мистер Минч, все обошлось благополучно? — сказал он.
Лео что-то ответил, но Уилок его не слышал. Он старался сосредоточить свои мысли на виски. Но это было нелегко.
— Всего хорошего, — оказал Уилок.
Он помахал рукой и сделал общий поклон, предназначавшийся и Лео, и служащим, которые стояли вокруг него. Теперь виски все яснее вырисовывалось перед ним. Все остальное отступало куда-то. «Буду воображать все виски, какое только есть в Нью-Йорке», — оказал он себе и громко причмокнул губами, чтобы заглушить то, что еще звучало у него в ушах. Он мысленно видел длинные шеренги коричневых и черных бутылок за стойками баров. Он думал о том, как они безмолвно стоят и ждут его, такие гладкие и холодные снаружи и такие убаюкивающие, горячие и забористые внутри.
Он шел к бутылкам словно больной, ищущий, где бы ему прилечь.
2
Лео устал и проголодался, но вопрос о Бауере был так серьезен, что от него нельзя было отмахнуться, и Лео заставил себя тотчас же заняться им. План действий рисовался ему так: сначала показать Бауеру, как скверно он поступил, затем объяснить ему, как это для него опасно, а когда он размякнет, простить его совсем или хотя бы взять на испытание. Но ему не хотелось тратить на это слишком много времени. Он сказал Бауеру, что подвезет его до станции метро, откуда ему удобно добраться домой.
— А я не домой, — сказал Бауер.
— Но ведь сейчас уже девять часов, десятый. Куда это вы собрались так поздно?
— Разве я обязан отчитываться перед вами и в том, что я делаю в неслужебное время?
Они стояли на тротуаре у выхода из суда. Лео глядел на Бауера в упор, пока тот не опустил глаз. Он думал, сколько вреда этот человек причинил его делу, его служащим и его отношениям с ними. Он старался изо всех сил не отступать от своего плана. Но это ему не удалось. Все, что он мог сделать, — это не повышать голоса.
— С вами никакого терпения не хватит, — проговорил он.
— Вот и хорошо, — угрюмо ответил Бауер. — Может быть, вы оставите меня в покое.
— Не драться же мне с такой мразью, как вы. Садитесь в машину.
Бауер не двинулся с места. Он стоял, угрюмо понурив голову.
— Вы знаете, в какую вы попали историю? — сказал Лео. — Вы знаете или нет? Вам грозит такое, что вам и во сне не снилось. Знаете вы это или нет? Так вот, садитесь в машину и скажите, куда вам надо.
Бауер, не подымая головы, буркнул:
— Мне надо купить булочки к кофе.
Машина Лео стояла у ближайшего перекрестка. Направляясь к ней, они прошли мимо нового форда, в котором сидел миниатюрный зеленолицый юноша, работавший у Барни Коха. Юноша выглянул из окна машины.
— Эй, Фред, — позвал он, — подвезти вас?
Бауер посмотрел на него. Он никак не мог сообразить, кто этот юноша.
— А, здравствуйте, — медленно проговорил он, стараясь вспомнить его имя.
— А то я еду в вашу сторону, — сказал юноша.
— Спасибо. — Бауер отрицательно покачал головой. Уолли, вот как зовут его. Уолтер, Уолтер… как его… из бильярдной Бойла. Он помахал ему рукой. — Меня подвезут, Уолли, — сказал он и пошел дальше с Лео.
Лео с любопытством посмотрел на юношу, но от расспросов воздержался. Он не хотел раздражать Бауера.
— Рядом с вашим метро есть булочная, — сказал он, когда они сели в машину Лео. — Там чудные свежие булочки, их пекут к вечеру. Мы туда и заедем.
— Делайте, что хотите, — сказал Бауер, — то, что я хочу, вам все равно безразлично.
Лео с трудом себя сдерживал.
— Вот там ваши булочки, — указал он.
На улице было холодно и темно. Во мраке холодным зеленоватым светом мерцали огни фонарей. Лео вел машину быстро. Он думал о Джусе, о Делиле с ссадинами на плечах, о Мюррее, который хотел поступить в полицию, и о том, как он дал Бауеру работу, когда Бауер пришел к нему и сказал, что у него дети голодают.
— Скажу вам прямо, — проговорил он сдавленным от сдержанной ярости голосом, — после того, что вы сегодня натворили, между нами все кончено.
— Что вы хотите сказать? — воскликнул Бауер. — Что я натворил?
— Что я хочу сказать? Вы прекрасно знаете, что я хочу оказать. Кончено. С сегодняшнего дня вы для меня, как вон та собака на улице, и я вам советую почаще оглядываться назад.
— Ну и ладно, — неуверенно сказал Бауер. Он отодвинулся от Лео и обеими руками ухватился за ручку дверцы. — Я хочу выйти, — сказал он.
Лео понял, что обращается с Бауером совсем не так, как надо. Это окончательно вывело его из себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147