— Когда я говорю — жарко, она говорит — холодно.
— Вы сами знаете, что здесь дышать нечем.
— А я говорю, что здесь холодно. Так я говорю и не припомню что-то, чтобы мы с вами были женаты.
Уилок сдался. Тревога в нем взяла верх. Он снял ногу с колена, наклонился вперед, стиснул руки и посмотрел на Тэккера снизу вверх.
— Я не собираюсь сражаться с вами, Бен, — сказал он, — для этого я слишком высокого о вас мнения. И я хочу, чтобы вы знали, как я дорожу нашей совместной работой и восхищаюсь вами по всем статьям, и считаю, что вы научили меня уму-разуму больше, чем кто-либо другой за всю мою жизнь.
Тэккер был смущен.
— Это звучит совсем как некролог, — сказал он. Он взял стакан, одним глотком проглотил виски и сел. — Я окажу вам, что я надумал, — продолжал он. — Слушайте. Я выложу вам все карты на стол; ведь мы с вами всегда так работали, — Тэккер усмехнулся, — во всяком случае, после того, как у нас дела пошли на лад. Так вот, я собираюсь послушаться Бэнта и залечь, и пусть полиция делает все за нас.
— Полиция?
— Да, полиция. Я решил это еще в ту ночь, еще накануне, понимаете, — за день до того, как Фикко совсем ополоумел и выкинул эту штуку с Лео. Пусть полиция сделает свое дело, и тогда я вернусь.
— Ну, не знаю… черт возьми, Бен, а как же… то есть, я хочу сказать… черт… не знаю.
Тэккер поднял руку.
— Минутку, — сказал он. — Не спешите, я еще не кончил.
— Мне кажется, вы оказали достаточно — вы хотите удрать и бросить нас на произвол судьбы.
— Спокойно, спокойно.
— Как это так — спокойно?
— А вот так. Не спешите, не лезьте на стену. Подождите ерепениться и дайте мне договорить. То, что Фикко выкинул сегодня, вчера то есть, то, что он сделал с Лео, это только доказывает, насколько я прав. Рассудите сами. Для всех лотерейщиков меня здесь нет уже с понедельника. Я уехал. Вы не знаете куда. Уехал отдохнуть вместе с семьей, скоро вернусь. Так вот. Будь я здесь, что бы стали делать лотерейщики? Они все прибежали бы сюда со всех ног, требуя, чтобы я их защитил, и я вынужден был бы что-нибудь для них сделать — иначе где же моя добрая воля? А если меня здесь нет, если я уехал куда-то, — вы сами не знаете куда, — мне не нужно ничего делать, и вам не нужно ничего делать, только говорить всем: «Подождите, вернется Бен и все уладит». А тем временем полиция сцапает Фикко, и все будет в порядке.
— В порядке? — сказал Уилок. — Мы же потеряем лотереи. — Он сидел нахмурившись, глубоко уйдя в кресло. Лицо его было сумрачно.
— Нет, — сказал Тэккер. — С какой стати? Вы с Джо можете продолжать вести дело — вы и Джонстон. Я ввел в дело Джонстона, пока нет Джо. Вы будете вести дело и окажете всем, что когда Бен вернется, он все устроит. А тем временем полиция доберется до Фикко. Нам тут ничего не нужно делать. Теперь, после того как было убийство, ему несдобровать. После того как убили этого, как его, — приятеля Лео, который все это нам подстроил, Бэнт велит сцапать Фикко, едва только тот высунет нос.
— Его звали Фредерик И.Бауер.
— Правильно. Теперь Фикко несдобровать. Вы видите, все дело в том, чтобы выиграть время. Я не желаю, чтобы меня впутывали в эту историю. Вот что главное. Стоит мне связаться с Фикко, Холл будет тут как тут. Он слопает и меня, и Бэнта, да и вас в придачу. Я этого не хочу.
— Вы так здорово все придумали, что остается только выбросить бизнес на помойку.
— Не болтайте вздора! — крикнул Тэккер. — А вас еще считают толковым человеком. Ну так докажите это. Что, по-вашему, я должен делать? Броситься ловить Фикко? Газеты только того и ждут. Вы видели заголовки? Именно этого они и ждут. Вы, может быть, хотите, чтобы я посадил бандитов во все банки, после того как отдал состояние, чтобы развязаться с ними? Вы хотите, чтобы нас всех пропечатали в газетах, да еще с такими рожами, словно мы попались за взломом сейфа? Вы этого хотите? А я не хочу. Будь я трижды проклят, не хочу. Я уже имел это удовольствие. Они еще напечатают про вас что-нибудь хорошее, чтобы все говорили: «Господи Иисусе, подумать только, даже такое чудовище может иной раз поступить, как человек». — Тэккер в волнении вскочил со стула. — Нет, — сказал он. — Нет, сэр, благодарю покорно. Подумайте хорошенько. Не говорите ничего. Посидите и подумайте о том, что сделают с вами газеты, даже если Холл до вас не доберется.
— Я думаю об этом уже третий год.
— Молчите. Подумайте, хорошенько подумайте. — Тэккер подошел к столу и снова налил себе виски. Он обернулся и увидел, что стакан Уилока все еще полон.
— Так вот для чего вам понадобился револьвер, — сказал Уилок.
— Какой револьвер?
— Револьвер, который у вас в кармане.
Тэккер вынул револьвер. Поглядел на него, держа его на ладони.
— Да, — сказал он. — Вы стали слишком раздражительны в последнее время — во всяком случае, в отношении меня.
— Со мной вы могли бы обойтись без этого.
— Пожалуй. Я просто подумал: если вы будете знать, что он при мне, так не станете поднимать шума и гама, а будете сидеть спокойно и слушать, словом, не сорветесь с цепи.
— Я бы и так не стал делать вам неприятности, вы знаете.
— Знаю. Но я знал также, что вы сообразите, что эта штука при мне, а я хотел, чтобы вы спокойно сидели и слушали. Вот и все. — Танкер сунул револьвер в карман и сел рядом с Уилоком. Стакан виски он поставил на колено.
— Видите, — сказал он. — Я был прав. Я знал, что это должно случиться, — не обязательно с Лео, но что-то в таком роде должно было случиться, и я не хотел быть здесь, не хотел, чтобы меня впутывали в это дело и вынуждали к действиям. Вот почему я собрал сегодня сюда столько людей. Весь день, с семи часов утра, со вчерашнего утра, они приезжали ко мне. Старые знакомые, такие, о которых вы и не слышали ничего, — по пивному делу, и владельцы ресторанов, и хлебопекарен, и таксомоторов, старые-старые знакомые… и из всех нужно было выкачать деньги. Они не так-то легко сдавались, смею вас уверить. В горле у меня и сейчас еще, как в печной трубе, першит так, словно оно забито сажей.
Тэккер отхлебнул виски, и Уилок тоже сделал глоток. Ему не хотелось пить, но не мог же он беспрестанно улыбаться, чтобы остановить тик.
— Я не хочу, чтобы вы неправильно меня поняли, Бен, — сказал он. — Не думайте, что я боюсь, как бы вы не сбежали от нас. Но я должен быть осведомлен, потому что не собираюсь остаться в лотерейном бизнесе без вас. Зачем вам понадобилось столько денег?
— Я не обижаюсь. Это законный вопрос, и я вам отвечу. Я должен позаботиться о себе. Здесь дело не в вас лично, — речь идет о других, о тех, кто с нами, и еще о других кругом. Я видел, что было с Моттерсоном, когда его стукнули. У него собралось, вероятно, не меньше миллиона долларов наличными, и все эти деньги были отданы на хранение друзьям и лежали в сейфах на их имя — из-за подоходного налога и прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
— Вы сами знаете, что здесь дышать нечем.
— А я говорю, что здесь холодно. Так я говорю и не припомню что-то, чтобы мы с вами были женаты.
Уилок сдался. Тревога в нем взяла верх. Он снял ногу с колена, наклонился вперед, стиснул руки и посмотрел на Тэккера снизу вверх.
— Я не собираюсь сражаться с вами, Бен, — сказал он, — для этого я слишком высокого о вас мнения. И я хочу, чтобы вы знали, как я дорожу нашей совместной работой и восхищаюсь вами по всем статьям, и считаю, что вы научили меня уму-разуму больше, чем кто-либо другой за всю мою жизнь.
Тэккер был смущен.
— Это звучит совсем как некролог, — сказал он. Он взял стакан, одним глотком проглотил виски и сел. — Я окажу вам, что я надумал, — продолжал он. — Слушайте. Я выложу вам все карты на стол; ведь мы с вами всегда так работали, — Тэккер усмехнулся, — во всяком случае, после того, как у нас дела пошли на лад. Так вот, я собираюсь послушаться Бэнта и залечь, и пусть полиция делает все за нас.
— Полиция?
— Да, полиция. Я решил это еще в ту ночь, еще накануне, понимаете, — за день до того, как Фикко совсем ополоумел и выкинул эту штуку с Лео. Пусть полиция сделает свое дело, и тогда я вернусь.
— Ну, не знаю… черт возьми, Бен, а как же… то есть, я хочу сказать… черт… не знаю.
Тэккер поднял руку.
— Минутку, — сказал он. — Не спешите, я еще не кончил.
— Мне кажется, вы оказали достаточно — вы хотите удрать и бросить нас на произвол судьбы.
— Спокойно, спокойно.
— Как это так — спокойно?
— А вот так. Не спешите, не лезьте на стену. Подождите ерепениться и дайте мне договорить. То, что Фикко выкинул сегодня, вчера то есть, то, что он сделал с Лео, это только доказывает, насколько я прав. Рассудите сами. Для всех лотерейщиков меня здесь нет уже с понедельника. Я уехал. Вы не знаете куда. Уехал отдохнуть вместе с семьей, скоро вернусь. Так вот. Будь я здесь, что бы стали делать лотерейщики? Они все прибежали бы сюда со всех ног, требуя, чтобы я их защитил, и я вынужден был бы что-нибудь для них сделать — иначе где же моя добрая воля? А если меня здесь нет, если я уехал куда-то, — вы сами не знаете куда, — мне не нужно ничего делать, и вам не нужно ничего делать, только говорить всем: «Подождите, вернется Бен и все уладит». А тем временем полиция сцапает Фикко, и все будет в порядке.
— В порядке? — сказал Уилок. — Мы же потеряем лотереи. — Он сидел нахмурившись, глубоко уйдя в кресло. Лицо его было сумрачно.
— Нет, — сказал Тэккер. — С какой стати? Вы с Джо можете продолжать вести дело — вы и Джонстон. Я ввел в дело Джонстона, пока нет Джо. Вы будете вести дело и окажете всем, что когда Бен вернется, он все устроит. А тем временем полиция доберется до Фикко. Нам тут ничего не нужно делать. Теперь, после того как было убийство, ему несдобровать. После того как убили этого, как его, — приятеля Лео, который все это нам подстроил, Бэнт велит сцапать Фикко, едва только тот высунет нос.
— Его звали Фредерик И.Бауер.
— Правильно. Теперь Фикко несдобровать. Вы видите, все дело в том, чтобы выиграть время. Я не желаю, чтобы меня впутывали в эту историю. Вот что главное. Стоит мне связаться с Фикко, Холл будет тут как тут. Он слопает и меня, и Бэнта, да и вас в придачу. Я этого не хочу.
— Вы так здорово все придумали, что остается только выбросить бизнес на помойку.
— Не болтайте вздора! — крикнул Тэккер. — А вас еще считают толковым человеком. Ну так докажите это. Что, по-вашему, я должен делать? Броситься ловить Фикко? Газеты только того и ждут. Вы видели заголовки? Именно этого они и ждут. Вы, может быть, хотите, чтобы я посадил бандитов во все банки, после того как отдал состояние, чтобы развязаться с ними? Вы хотите, чтобы нас всех пропечатали в газетах, да еще с такими рожами, словно мы попались за взломом сейфа? Вы этого хотите? А я не хочу. Будь я трижды проклят, не хочу. Я уже имел это удовольствие. Они еще напечатают про вас что-нибудь хорошее, чтобы все говорили: «Господи Иисусе, подумать только, даже такое чудовище может иной раз поступить, как человек». — Тэккер в волнении вскочил со стула. — Нет, — сказал он. — Нет, сэр, благодарю покорно. Подумайте хорошенько. Не говорите ничего. Посидите и подумайте о том, что сделают с вами газеты, даже если Холл до вас не доберется.
— Я думаю об этом уже третий год.
— Молчите. Подумайте, хорошенько подумайте. — Тэккер подошел к столу и снова налил себе виски. Он обернулся и увидел, что стакан Уилока все еще полон.
— Так вот для чего вам понадобился револьвер, — сказал Уилок.
— Какой револьвер?
— Револьвер, который у вас в кармане.
Тэккер вынул револьвер. Поглядел на него, держа его на ладони.
— Да, — сказал он. — Вы стали слишком раздражительны в последнее время — во всяком случае, в отношении меня.
— Со мной вы могли бы обойтись без этого.
— Пожалуй. Я просто подумал: если вы будете знать, что он при мне, так не станете поднимать шума и гама, а будете сидеть спокойно и слушать, словом, не сорветесь с цепи.
— Я бы и так не стал делать вам неприятности, вы знаете.
— Знаю. Но я знал также, что вы сообразите, что эта штука при мне, а я хотел, чтобы вы спокойно сидели и слушали. Вот и все. — Танкер сунул револьвер в карман и сел рядом с Уилоком. Стакан виски он поставил на колено.
— Видите, — сказал он. — Я был прав. Я знал, что это должно случиться, — не обязательно с Лео, но что-то в таком роде должно было случиться, и я не хотел быть здесь, не хотел, чтобы меня впутывали в это дело и вынуждали к действиям. Вот почему я собрал сегодня сюда столько людей. Весь день, с семи часов утра, со вчерашнего утра, они приезжали ко мне. Старые знакомые, такие, о которых вы и не слышали ничего, — по пивному делу, и владельцы ресторанов, и хлебопекарен, и таксомоторов, старые-старые знакомые… и из всех нужно было выкачать деньги. Они не так-то легко сдавались, смею вас уверить. В горле у меня и сейчас еще, как в печной трубе, першит так, словно оно забито сажей.
Тэккер отхлебнул виски, и Уилок тоже сделал глоток. Ему не хотелось пить, но не мог же он беспрестанно улыбаться, чтобы остановить тик.
— Я не хочу, чтобы вы неправильно меня поняли, Бен, — сказал он. — Не думайте, что я боюсь, как бы вы не сбежали от нас. Но я должен быть осведомлен, потому что не собираюсь остаться в лотерейном бизнесе без вас. Зачем вам понадобилось столько денег?
— Я не обижаюсь. Это законный вопрос, и я вам отвечу. Я должен позаботиться о себе. Здесь дело не в вас лично, — речь идет о других, о тех, кто с нами, и еще о других кругом. Я видел, что было с Моттерсоном, когда его стукнули. У него собралось, вероятно, не меньше миллиона долларов наличными, и все эти деньги были отданы на хранение друзьям и лежали в сейфах на их имя — из-за подоходного налога и прочее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147