— Мертв! — уверено заявил он, несмотря на то, что и понятия не имел, зачем в фильмах делают именно так. — И хотя сильнее всего в этот момент ему хотелось убраться подальше от этого трупа, вынужденное прикосновение к которому еще больше усилило позывы тошноты, он, изображая уверенное спокойствие, принялся внимательно осматривать тело.
— Одна попала в грудь… — бормотал он негромко. — Одна в живот. Ага, еще одна в грудь… Где же остальные? Есть! — наконец нашел он. — В плечо! — И медленно распрямляясь, испытующе поглядел на приятелей, которые замерли неподвижно и немного растерянно, видимо, не до конца пока осознав, что они только что натворили.
— Кто не выстрелил?
Дрын, опомнившись, пожал плечами:
— Я нормально попал, гадом буду. — Он наконец обрел способность двигаться и, первое что сделал — положил карабин на траву в явном стремлении избавиться на время от этой опасной штуки.
— Я тоже наверняка попал… — еле выговорил бледный как полотно Сокол.
— Ну, ты лучше всех навострился, — подтвердил Голованов и спросил:
— Умник?
— Скорей всего да, попал, — с усилием произнес тот, пожалуй лучше всех осознавший, что они только что убили человека, пусть даже человеком этим оказался совсем никчемный, спившийся бомж.
— Скорей всего, — передразнил Голованов. — Ладно, черт с тобой! Будем считать, что все нормально. Мелкий? — Прищурив глаза, он подозрительным взглядом окинул притихшую, сгорбившуюся фигуру последнего участника расстрела.
Тот молчал, опустив голову и словно не слышал обращения, а его тело сотрясала частая дрожь. Голованов подскочил вплотную и с яростью вырвав из рук карабин, первым делом понюхал ствол.
— Сучара! Порохом и не пахнет! Ты, падаль, вообще не стрелял! — Он сунул оружие Дрыну, как бы для подтверждения своей догадки. Тот озадаченно повертел карабин в слегка подрагивающих руках.
— Да он ведь и с предохранителя даже не снят! — наконец заметил второй эксперт.
Голова тут же закатил Мелкому увесистую затрещину:
— Что, стервец, чистеньким хочешь остаться? Или зассал?
Мелкий, у которого от удара сильно мотнулась голова, ничего не ответил.
— Убью, падла! — Голованов обрушил на него град ударов.
Тот, наконец опомнившись, попытался прикрыть руками лицо.
— Погоди, Голова! — Умник тронул его за плечо. — Дай ему еще разок, пусть тоже выстрелит, и дело с концом. — Он забрал из рук Дрына карабин Мелкого и протянул тому:
— Бери!
— Не возьму… — чуть слышно пискнул тот, пятясь от протянутого ему оружия.
После этого на него разом заорали уже все участники бойни:
— А ну, давай!.. Что, самый умный?!. Сейчас самого похороним!.. Стреляй, гаденыш!..
Мелкий со страхом смотрел на разъярившихся товарищей, которые неожиданно превратились в настоящих зверей, и чувствовал, что до исполнения их угрозы закопать и его самого — не так уж и далеко.
Ша! — Голова поднял руку, обеспечив тишину. — Или ты сейчас выстрелишь, или мы тебя привяжем вместо него. — Он кивнул в сторону мертвого мужичка и вновь протянул оружие Мелкому. — Держи, последний раз тебе говорю.
Тот, с испугом глядя на окружающие его злобные лица и не находя в них ни капли сочувствия, осторожно, словно карабин был сделан из хрупкого стекла, принял его из рук главаря.
— Теперь снимай с предохранителя, — жестко наставлял его Голова, — поднимай и целься. — Он с удовлетворением убедился, что Мелкий подчинился его командам. — Точнее, точнее!
— Он сам помог направить ствол под нужным углом. — Пли! — вдруг неожиданно заорал он в самое ухо перепуганного парня, и тот, зажмурив глаза, выдал сразу три выстрела подряд.
Голованов сейчас же подскочил к трупу и сделал вид, что внимательно ищет входные отметины на его теле, хотя ясно видел, что перед самыми выстрелами карабин Мелкого опять увело в сторону. Через некоторое время он восторженно заорал:
— Есть! Две из трех все же всадил! Молоток! — Он одобрительно огрел Мелкого по спине, а тот, съежившись при словах Головы о его попадании, отвернулся в сторону и его тут же вывернуло наизнанку — оказавшийся рядом Сокол едва успел отдернуть руку. Этим он вызвал цепную реакцию и теперь уже Сокол с Умником, отвернувшись, начали усиленно извергать из себя остатки так и не прижившегося до конца алкоголя. Сдержались только Дрын с Головой, хотя последнему это далось с большим трудом — преодоленная было тошнота неумолимо подступила вновь…
Через некоторое время компания уже сидела в блиндаже и с жадностью, без всякой закуски, которая все равно никому не лезла сейчас в глотку, допивала оставшуюся водку. Голова, без устали меля языком, внимательно приглядывался к Мелкому, стараясь делать это незаметно — поведение подельника его очень беспокоило. Когда того, наконец, забрало от выпитого и парень поднял понуро опущенную голову, попытавшись вступить в разговор, главарь перевел дух. Он боялся, как бы этот щенок не расклеился и не начал плакаться про содеянное где-нибудь на стороне. Вообще-то Голованов был настроен весьма решительно, он чувствовал, что мог бы и Мелкого в случае чего отправить вслед за бомжом — сейчас, запив впечатления совершенного преступления водкой, все произошедшее недавно уже не казалось таким уж страшным, как это было вначале, наоборот, все это уже будоражило кровь. Он чувствовал себя каким-то зверем, вкусившим теплой крови своей первой жертвы. По хищному выражению, появившемуся в глазах у друзей, он с облегчением понял, что они испытывают примерно то же самое. Теперь им действительно совсем не было страшно, а некоторые эпизоды даже смаковались быстро напившейся шайкой:
— А как он дернулся под выстрелами, ты видел!.. А этот… Голова… Ты, говорит, будешь расстрелян! Ха-ха-ха!
А вы видели, как он обмочился со страху?.. А ты помнишь… — Каждая новая фраза встречалась оглушительным ржанием подвыпивших парней и даже Мелкий под конец заявил с пьяной гордостью:
— Ну что скажете?.. Два из трех-то я попал, а?..
Под конец Голованов вспомнил, что тело бомжа надо бы зарыть, но сейчас никому не хотелось этим заниматься. Решили закопать его на следующий день, только надо будет набрать еще водки — ведь завтра тот будет уже совсем холодным, и как тогда к нему прикасаться… На какое-то время после этих кем-то высказанных слов нависла угрюмая тишина, отозвавшаяся у каждого холодком внутри, и только Дрын пьяно заявил:
— А мне по херу! Я когда дядьку хоронил, матери все-все помогал делать. Я даже и обмывать умею…
— Ну, уж его-то мы обмывать не будем, перебьется, — шуткой разрядил обстановку Голова и все с облегчением заржали вновь…
— А, вспомнил наконец-то! — позлорадствовала жена Мышастого, который посетил ее будуар, расположенный в особняке как можно дальше от его спальни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222