— Единственное, что от вас потребуется — это немножко мне подыграть. Или, хотя бы просто не мешать, — добавил он, немного подумав и тут же спросил:
— Антон, они знают, к кому их везли?
— В смысле? — переспросил Мышастый, не понимая, что тот имеет в виду.
— Ну, что мы… То есть, что ты… — Бывший областной партсекретарь замялся.
— Бандит, что ли? — догадался Мышастый. — Ведь ты именно это хотел спросить?
— Ну, не так грубо, — немного смущенно признался Желябов, — но в общем-то… Да ладно! — Он махнул рукой. — Чего нам друг перед другом-то выкаблучиваться? Все мы одним миром мазаны.
— Знают, — подтвердил Мышастый, удовлетворенный словами Желябова. — А зачем тебе это?
— А то, что ты дико крутой, один из самых-самых?
— Думаю, что да, — подумав, подтвердил он.
— Ну и все, тогда пора за дело, хватит нытья и болтовни! Короче, все за мной и не забудьте подыгрывать. А через полчаса у вас будет стоять — во! — Он остановился в дверном проеме и с помощью нехитрого жеста рукой продемонстрировал, как именно это будет выглядеть.
Заинтригованная до предела троица двинулась вслед за ним, предвкушая что-то необычное.
— А ну-ка, трубите общий сбор! — скомандовал Желябов, решительным шагом полководца входя в банкетный зал и грозно супя брови. — Быстро, быстро! — подтолкнул он едва не уснувших за столом двух непарных девиц.
Те мигом разбежались по комнатам созывать подруг. Вскоре из дверей спален показались позевывающие, прикрывающие ладошками рты остальные девушки, с недоумением поглядывая на посуровевшего лицом Желябова и старающихся копировать его в этом друзей.
— Так, быстро строиться, — сухо приказал тот и показал рукой, в каком именно месте им нужно это сделать.
Теперь уже с некоторым испугом, затравленно озираясь, они образовали какую-то кучку, напоминающую строй очень и очень отдаленно, да и то у человека, имеющего о службе в армии весьма смутное представление.
— А я ведь, кажется, приказал строиться! — внезапно с натугой заорал Желябов и даже Мышастый инстинктивно вздрогнул от неожиданности, такое ошеломляющее впечатление произвел на него грозный рык бывшего областного партсекретаря, сопровождавшийся медленно вздувающимися на его лбу венами. — Строиться, мать вашу, а не кучковаться стадом!
Уже основательно напуганные девчонки образовали нечто действительно напоминающее строй, если не придираться к таким мелочам, как занятые не по росту позиции и прочие огрехи.
— Это что же такое получается! — продолжал бушевать Желябов, грозно расхаживая перед ними на манер отца-командира, впавшего в неожиданную истерику по причине слишком медленного продвижения по службе. — Какая-то шалава отказывается сосать у моего лучшего друга… — Он ткнул пальцем в мгновенно выпятившего грудь и подтвердившего вышеизложенное важным кивком головы Сидорчука. — А ты хотя бы знаешь, шкура, к кому приехала?! — Он свирепо вытаращил глаза с покрасневшими белками на испуганно сжавшуюся и опять моментально пустившуюся в рев проштрафившуюся блондинку, имевшую недавно несчастье столь неудачно обслужить Сидорчука. — Вы все, бляди, знаете, куда попали?! Отвечать! — Рявкнув, он сделал резкий шаг вперед и выкинув неожиданно вперед руку с выпрямленным указательным пальцем, чуть не попал в грудь отшатнувшейся от испуга, попавшей под его протянутую длань длинноногой девице, с которой развлекался Воловиков. Все трое с восхищением следили за понравившейся им с первых же секунд игрой, искусно проводимой партсекретарем. — Знаешь? — вновь прогремел тот.
— Ну… я… — залепетала несчастная, у которой душа ушла в пятки. — Ну, нас вообще-то предупредили… В общем, знаю. — обреченно выдохнула она, проделав над собой усилие.
— Все знают? — продолжал бушевать Желябов. — Не слышу!
Раздались едва слышные утвердительные ответы, подтверждаемые для пущей убедительности кивками хорошеньких головок.
— А раз знаете… — внезапно перешел с крика на зловещий, леденящий душу шепот, незаурядный актер:
— То должны знать и другое… Ведь вы запросто можете отсюда и не уехать.
Теперь рыдало уже пятеро девушек из шести, одна оставшаяся, просто, по-видимому, от испуга не могла этого сделать. Она беззвучно открывала рот на манер рыбы, вытащенной из воды.
— Молчать! — снова гаркнул бывший партсекретарь и Мышастый подивился, до чего же мощной оказалась у того глотка — ему даже показалось, что в окнах жалобно зазвенели стекла.
— Слезами вы у меня ничего не добьетесь, — продолжил он более спокойно, — а вот на пулю нарваться можете запросто, если, конечно, не будете меня слушаться… — И оборачиваясь к Воловикову, неожиданно для всех попросил:
— Эдик, будь другом, сгоняй за моим пистолетом. Он где-то там, под одеждой.
Воловиков, старая бестия, который, как отметил про себюя Мышастый, тоже с головой втянулся в происходящее, не моргнув глазом, без всяких смешков, вполне натуральным голосом попросил:
— Ну Миша, ну успокойся… Может, не надо их…
— Добренький?! — резко обернувшись к Воловикову, со злой усмешкой спросил тот. — Добреньким за счет других прослыть хочешь? Ты кого пожалел? Проституток пожалел? Мне, что ли, всегда всю грязную работу за вас делать? Ведь решили кончать с ними, значит будем кончать! Немедленно тащите мне пушку! — Теперь он обращался как бы ко всем троим.
Девушки, судя по их виду, были на грани нервного срыва.
Высокая двадцатипятилетняя красавица с точеными ногами и тонкой талией, понравившаяся Мышастому и проведшая с ним ночь, решившись, в отчаянии заломала руки и с мольбой глядя ему в глаза, заговорила, видимо надеясь на защиту мужчины, который недавно был с нею близок:
— Да что мы сделали-то? За что вы всех нас хотите… — Она не смогла договорить. — Не надо, пожалуйста, мы сделаем вам все, что вы хотите, только пожалуйста, не надо… — Не сдержавшись, она опять заплакала.
— Не надо, говоришь? — пророкотал Желябов и опять ткнул в сторону с готовностью напыжившегося и также напустившего на себя грозный вид Сидорчука. — Сначала моего друга смертельно обидели, а теперь не надо?
Блондинка, «обидевшая» Сидорчука и считающая себя виновницей всего происходящего, внезапно без слов грохнулась на колени.
— Разжалобить хочешь, стерва? Меня, прошедшего Афган? — грозной массой навис над ней Желябов. — У которого на руках помер от ран его лучший друг…
Что за ахинею он несет? — развеселился Мышастый, не показывая этого внешне. — Какой Афган? Какой друг? Во загибает, во артист…
Желябов, видимо сообразив, что действительно несколько зарвался, вновь подтверждая, что в нем пропадает талантливый актер, с непринужденностью великого мастера, не давая никому опомниться, сменил тему:
— Ладно, тогда раздевайтесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
— Антон, они знают, к кому их везли?
— В смысле? — переспросил Мышастый, не понимая, что тот имеет в виду.
— Ну, что мы… То есть, что ты… — Бывший областной партсекретарь замялся.
— Бандит, что ли? — догадался Мышастый. — Ведь ты именно это хотел спросить?
— Ну, не так грубо, — немного смущенно признался Желябов, — но в общем-то… Да ладно! — Он махнул рукой. — Чего нам друг перед другом-то выкаблучиваться? Все мы одним миром мазаны.
— Знают, — подтвердил Мышастый, удовлетворенный словами Желябова. — А зачем тебе это?
— А то, что ты дико крутой, один из самых-самых?
— Думаю, что да, — подумав, подтвердил он.
— Ну и все, тогда пора за дело, хватит нытья и болтовни! Короче, все за мной и не забудьте подыгрывать. А через полчаса у вас будет стоять — во! — Он остановился в дверном проеме и с помощью нехитрого жеста рукой продемонстрировал, как именно это будет выглядеть.
Заинтригованная до предела троица двинулась вслед за ним, предвкушая что-то необычное.
— А ну-ка, трубите общий сбор! — скомандовал Желябов, решительным шагом полководца входя в банкетный зал и грозно супя брови. — Быстро, быстро! — подтолкнул он едва не уснувших за столом двух непарных девиц.
Те мигом разбежались по комнатам созывать подруг. Вскоре из дверей спален показались позевывающие, прикрывающие ладошками рты остальные девушки, с недоумением поглядывая на посуровевшего лицом Желябова и старающихся копировать его в этом друзей.
— Так, быстро строиться, — сухо приказал тот и показал рукой, в каком именно месте им нужно это сделать.
Теперь уже с некоторым испугом, затравленно озираясь, они образовали какую-то кучку, напоминающую строй очень и очень отдаленно, да и то у человека, имеющего о службе в армии весьма смутное представление.
— А я ведь, кажется, приказал строиться! — внезапно с натугой заорал Желябов и даже Мышастый инстинктивно вздрогнул от неожиданности, такое ошеломляющее впечатление произвел на него грозный рык бывшего областного партсекретаря, сопровождавшийся медленно вздувающимися на его лбу венами. — Строиться, мать вашу, а не кучковаться стадом!
Уже основательно напуганные девчонки образовали нечто действительно напоминающее строй, если не придираться к таким мелочам, как занятые не по росту позиции и прочие огрехи.
— Это что же такое получается! — продолжал бушевать Желябов, грозно расхаживая перед ними на манер отца-командира, впавшего в неожиданную истерику по причине слишком медленного продвижения по службе. — Какая-то шалава отказывается сосать у моего лучшего друга… — Он ткнул пальцем в мгновенно выпятившего грудь и подтвердившего вышеизложенное важным кивком головы Сидорчука. — А ты хотя бы знаешь, шкура, к кому приехала?! — Он свирепо вытаращил глаза с покрасневшими белками на испуганно сжавшуюся и опять моментально пустившуюся в рев проштрафившуюся блондинку, имевшую недавно несчастье столь неудачно обслужить Сидорчука. — Вы все, бляди, знаете, куда попали?! Отвечать! — Рявкнув, он сделал резкий шаг вперед и выкинув неожиданно вперед руку с выпрямленным указательным пальцем, чуть не попал в грудь отшатнувшейся от испуга, попавшей под его протянутую длань длинноногой девице, с которой развлекался Воловиков. Все трое с восхищением следили за понравившейся им с первых же секунд игрой, искусно проводимой партсекретарем. — Знаешь? — вновь прогремел тот.
— Ну… я… — залепетала несчастная, у которой душа ушла в пятки. — Ну, нас вообще-то предупредили… В общем, знаю. — обреченно выдохнула она, проделав над собой усилие.
— Все знают? — продолжал бушевать Желябов. — Не слышу!
Раздались едва слышные утвердительные ответы, подтверждаемые для пущей убедительности кивками хорошеньких головок.
— А раз знаете… — внезапно перешел с крика на зловещий, леденящий душу шепот, незаурядный актер:
— То должны знать и другое… Ведь вы запросто можете отсюда и не уехать.
Теперь рыдало уже пятеро девушек из шести, одна оставшаяся, просто, по-видимому, от испуга не могла этого сделать. Она беззвучно открывала рот на манер рыбы, вытащенной из воды.
— Молчать! — снова гаркнул бывший партсекретарь и Мышастый подивился, до чего же мощной оказалась у того глотка — ему даже показалось, что в окнах жалобно зазвенели стекла.
— Слезами вы у меня ничего не добьетесь, — продолжил он более спокойно, — а вот на пулю нарваться можете запросто, если, конечно, не будете меня слушаться… — И оборачиваясь к Воловикову, неожиданно для всех попросил:
— Эдик, будь другом, сгоняй за моим пистолетом. Он где-то там, под одеждой.
Воловиков, старая бестия, который, как отметил про себюя Мышастый, тоже с головой втянулся в происходящее, не моргнув глазом, без всяких смешков, вполне натуральным голосом попросил:
— Ну Миша, ну успокойся… Может, не надо их…
— Добренький?! — резко обернувшись к Воловикову, со злой усмешкой спросил тот. — Добреньким за счет других прослыть хочешь? Ты кого пожалел? Проституток пожалел? Мне, что ли, всегда всю грязную работу за вас делать? Ведь решили кончать с ними, значит будем кончать! Немедленно тащите мне пушку! — Теперь он обращался как бы ко всем троим.
Девушки, судя по их виду, были на грани нервного срыва.
Высокая двадцатипятилетняя красавица с точеными ногами и тонкой талией, понравившаяся Мышастому и проведшая с ним ночь, решившись, в отчаянии заломала руки и с мольбой глядя ему в глаза, заговорила, видимо надеясь на защиту мужчины, который недавно был с нею близок:
— Да что мы сделали-то? За что вы всех нас хотите… — Она не смогла договорить. — Не надо, пожалуйста, мы сделаем вам все, что вы хотите, только пожалуйста, не надо… — Не сдержавшись, она опять заплакала.
— Не надо, говоришь? — пророкотал Желябов и опять ткнул в сторону с готовностью напыжившегося и также напустившего на себя грозный вид Сидорчука. — Сначала моего друга смертельно обидели, а теперь не надо?
Блондинка, «обидевшая» Сидорчука и считающая себя виновницей всего происходящего, внезапно без слов грохнулась на колени.
— Разжалобить хочешь, стерва? Меня, прошедшего Афган? — грозной массой навис над ней Желябов. — У которого на руках помер от ран его лучший друг…
Что за ахинею он несет? — развеселился Мышастый, не показывая этого внешне. — Какой Афган? Какой друг? Во загибает, во артист…
Желябов, видимо сообразив, что действительно несколько зарвался, вновь подтверждая, что в нем пропадает талантливый актер, с непринужденностью великого мастера, не давая никому опомниться, сменил тему:
— Ладно, тогда раздевайтесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222