В голове ее возник вопрос, не была ли подругой Стара, с которой он должен был встретиться, женщина, виденная ею в аэропорту, – та, которую он назвал Марией Казарес. Выйдя из ванной в старухиной квартире, Майна из любопытства заглянула в спальню. Эта спальня была похожа больше на святилище – там стояла огромная кровать, покрытая розовым шелковым одеялом на пуху, и повсюду были фотографии Марии Казарес. Этих фотографий были десятки, и торчали они везде, куда ни кинь взгляд, – на столах, комодах, стенах комнаты.
«Хотя нет, – мысленно поправила себя Майна. – Мария Казарес не друг Стару. Она его враг. Он сам говорил».
Стоять на пороге церкви было зябко. Стара не было уже пять минут. Девушка бочком выскользнула наружу и крадучись пошла через улицу, готовая в любой момент шмыгнуть обратно. Запахи жареного мяса и пряностей пьянили ее. Прильнув к витрине ресторана, она только сейчас осознала, что умирает с голоду. Стар никогда не хотел есть. По крайней мере не говорил об этом. Прошло уже несколько часов, с тех пор как они ели в последний раз. В зеркале рядом с дверью ресторана, очень близко от себя, Майна увидела странную девицу и вздрогнула. До нее не сразу дошло, что эта девушка, вид которой так потряс ее, – она сама. Майна ошеломленно глазела на собственное отражение. Повернувшись к зеркалу боком и сняв с головы шарф, она скорчила себе рожу. Слезы готовы были брызнуть из ее глаз. Стар собственноручно постриг ее, а потом она покрасила себе волосы. Когда краска высохла, он позволил ей всего секунду поглядеться в ручное зеркальце, а потом несколько минут приговаривал, какой она стала красавицей. Он действительно казался очень довольным.
«Хороша красавица», – с горечью подумала Майна. Наоборот, сейчас она выглядела настоящей уродиной. Краска взялась не очень хорошо, и волосы Майны приняли вульгарный оттенок ржавчины. Они пучками сухой обгоревшей травы торчали на голове во все стороны. Майна была похожа на беженку, изгоя… Отшатнувшись от зеркала, она бросилась обратно, плотнее укутывая голову шарфом. Что, если сейчас кто-то обратил на нее внимание? Их и так видели сегодня днем, через пять минут после того, как они вышли от той старухи. К счастью, это был не policier. От блюстителей порядка Стар всегда предпочитал держаться подальше – едва завидев человека в форме, он сразу же старался бесследно исчезнуть. Их видел мужчина в обычном костюме, в обычном «Ситроене» без каких-либо официальных опознавательных знаков. Притормозив, мужчина позвонил по мобильному телефону и, продолжая разговаривать, вылез из машины.
Однако они уже неслись прочь, не чуя под собой ног. Огибали углы, ныряли в подворотни, забегали в какие-то лавочки, таились, потом опять выскакивали наружу, путая след в лабиринте узких улочек… Когда они наконец остановились, Майна задыхалась. Стар был бледен как смерть, даже губы посинели.
– Видела его? – вцепился он ей в предплечье. – Господи Иисусе, от них тут спасу нет! Полиция, сыщики в гражданском. В машинах. На улице. Он видел твои волосы. Я заметил, как он смотрел на тебя. Нужно снова что-то делать. Нужно опять менять твой облик.
Стар крепко обнял ее.
– Майна, ты знаешь, что они сделают со мной, если поймают нас вдвоем? Они посадят меня в тюрьму!
Майна попыталась уверить его, что не позволит им сделать этого. Она объяснит им, что добровольно пошла за ним. Но Стар не слушал ее. Он спешно притащил ее обратно на чердак со знакомой кроватью под лоскутным покрывалом и заставил немедленно перекраситься. Пока Майна красила волосы, Стар напряженно сидел за столом в углу. Он даже не позволил ей воспользоваться ванной – а вдруг кто-нибудь из соседей заметит следы краски и заподозрит неладное! Поэтому ей пришлось красить волосы над тазиком, в то время как Стар восседал на стуле, осыпанный рыжими локонами и завитками, которые сам состриг с ее головы. Они были повсюду – на столе, на полу. Но он, казалось, не видел их. Он читал Таро, раскладывая карты: крепость, влюбленные, повешенный, дама денариев, король кубков. Его прекрасное лицо потемнело. По этому лицу Майна смогла безошибочно определить: карта – дрянь. И то, что произойдет следом, она тоже знала: Стар в ярости смахнет карты на пол и с размаху запустит стулом в противоположную стену… Стул с оглушительным треском развалился на части.
– Поторапливайся! – Стар рухнул на кровать и уставился в потолок, сжимая и разжимая пальцы. – Ну когда же ты наконец высушишь свои волосы, Майна? Иди сюда. Поговори со мной. Погладь мне лоб.
Майна сделала все, как он велел. Она робко подползла к нему и погладила сперва его волосы, потом лицо.
– Что-то не так? Может, скажешь мне, Стар? – тихо спросила она.
– Карта была плохая. – Он поймал ее руку. – Не понравилось, как легла. Ты, главное, не останавливайся, Майна.
Только ты умеешь так гладить меня. Ты обладаешь настоящим даром умиротворения. Погладь меня нежно-нежно. Вот так. Вот так…
Майна продолжала гладить его лоб. Ее душу наполняла гордость, к которой все же примешивался страх: сейчас от Стара можно было ожидать чего угодно. Ей было холодно – волосы еще не высохли, тоненькие черные ручейки текли с них на плечи и на рубашку. Прошло немало времени, прежде чем это произошло: она почувствовала, как Стар вдруг напрягся, и снова она определенно знала, что последует теперь. Обхватив ее за талию, Стар открыл глаза и уперся в нее долгим немигающим взглядом. Казалось, он смотрит ей прямо в душу, видит ее насквозь. Его лицо застыло словно маска, ни один мускул не выдавал движения жизни. Потом Стар отвел ее руку от своего лица и положил себе на грудь, опуская все ниже, пока не прижал к паху.
Майна поняла, чего он от нее хочет. Накануне он уже показывал ей, что нужно делать в таком случае. Ей надлежало гладить бедра и пах Стара, снова и снова шепча его имя. Его глаза закрылись. Это был знак: пора расстегнуть на нем джинсы и высвободить пенис. Стар называл эту часть тела более коротким термином, который заставлял Майну краснеть от стыда, потому что, кроме Стара и Кассандры, среди ее знакомых не было никого, кто столь открыто и бесстыдно употреблял бы это словечко. К счастью, самой ей не приходилось произносить его вслух – ее задачей было только бережно массировать то, что это слово обозначало. И еще постоянно произносить имя Стара, шепча его легко, с придыханием. Лежать надо было тихо и спокойно в ожидании, когда он скажет: хватит.
Когда он в первый раз просил, даже уговаривал ее сделать это, Майна подумала, что таким, наверное, бывает иногда начало сексуальной близости. Сама она полагала, что это начинается с поцелуев, но, по-видимому, некоторым мужчинам нравилась иная прелюдия. Тогда Майна попыталась уверить себя в том, что знает, каким будет следующий шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
«Хотя нет, – мысленно поправила себя Майна. – Мария Казарес не друг Стару. Она его враг. Он сам говорил».
Стоять на пороге церкви было зябко. Стара не было уже пять минут. Девушка бочком выскользнула наружу и крадучись пошла через улицу, готовая в любой момент шмыгнуть обратно. Запахи жареного мяса и пряностей пьянили ее. Прильнув к витрине ресторана, она только сейчас осознала, что умирает с голоду. Стар никогда не хотел есть. По крайней мере не говорил об этом. Прошло уже несколько часов, с тех пор как они ели в последний раз. В зеркале рядом с дверью ресторана, очень близко от себя, Майна увидела странную девицу и вздрогнула. До нее не сразу дошло, что эта девушка, вид которой так потряс ее, – она сама. Майна ошеломленно глазела на собственное отражение. Повернувшись к зеркалу боком и сняв с головы шарф, она скорчила себе рожу. Слезы готовы были брызнуть из ее глаз. Стар собственноручно постриг ее, а потом она покрасила себе волосы. Когда краска высохла, он позволил ей всего секунду поглядеться в ручное зеркальце, а потом несколько минут приговаривал, какой она стала красавицей. Он действительно казался очень довольным.
«Хороша красавица», – с горечью подумала Майна. Наоборот, сейчас она выглядела настоящей уродиной. Краска взялась не очень хорошо, и волосы Майны приняли вульгарный оттенок ржавчины. Они пучками сухой обгоревшей травы торчали на голове во все стороны. Майна была похожа на беженку, изгоя… Отшатнувшись от зеркала, она бросилась обратно, плотнее укутывая голову шарфом. Что, если сейчас кто-то обратил на нее внимание? Их и так видели сегодня днем, через пять минут после того, как они вышли от той старухи. К счастью, это был не policier. От блюстителей порядка Стар всегда предпочитал держаться подальше – едва завидев человека в форме, он сразу же старался бесследно исчезнуть. Их видел мужчина в обычном костюме, в обычном «Ситроене» без каких-либо официальных опознавательных знаков. Притормозив, мужчина позвонил по мобильному телефону и, продолжая разговаривать, вылез из машины.
Однако они уже неслись прочь, не чуя под собой ног. Огибали углы, ныряли в подворотни, забегали в какие-то лавочки, таились, потом опять выскакивали наружу, путая след в лабиринте узких улочек… Когда они наконец остановились, Майна задыхалась. Стар был бледен как смерть, даже губы посинели.
– Видела его? – вцепился он ей в предплечье. – Господи Иисусе, от них тут спасу нет! Полиция, сыщики в гражданском. В машинах. На улице. Он видел твои волосы. Я заметил, как он смотрел на тебя. Нужно снова что-то делать. Нужно опять менять твой облик.
Стар крепко обнял ее.
– Майна, ты знаешь, что они сделают со мной, если поймают нас вдвоем? Они посадят меня в тюрьму!
Майна попыталась уверить его, что не позволит им сделать этого. Она объяснит им, что добровольно пошла за ним. Но Стар не слушал ее. Он спешно притащил ее обратно на чердак со знакомой кроватью под лоскутным покрывалом и заставил немедленно перекраситься. Пока Майна красила волосы, Стар напряженно сидел за столом в углу. Он даже не позволил ей воспользоваться ванной – а вдруг кто-нибудь из соседей заметит следы краски и заподозрит неладное! Поэтому ей пришлось красить волосы над тазиком, в то время как Стар восседал на стуле, осыпанный рыжими локонами и завитками, которые сам состриг с ее головы. Они были повсюду – на столе, на полу. Но он, казалось, не видел их. Он читал Таро, раскладывая карты: крепость, влюбленные, повешенный, дама денариев, король кубков. Его прекрасное лицо потемнело. По этому лицу Майна смогла безошибочно определить: карта – дрянь. И то, что произойдет следом, она тоже знала: Стар в ярости смахнет карты на пол и с размаху запустит стулом в противоположную стену… Стул с оглушительным треском развалился на части.
– Поторапливайся! – Стар рухнул на кровать и уставился в потолок, сжимая и разжимая пальцы. – Ну когда же ты наконец высушишь свои волосы, Майна? Иди сюда. Поговори со мной. Погладь мне лоб.
Майна сделала все, как он велел. Она робко подползла к нему и погладила сперва его волосы, потом лицо.
– Что-то не так? Может, скажешь мне, Стар? – тихо спросила она.
– Карта была плохая. – Он поймал ее руку. – Не понравилось, как легла. Ты, главное, не останавливайся, Майна.
Только ты умеешь так гладить меня. Ты обладаешь настоящим даром умиротворения. Погладь меня нежно-нежно. Вот так. Вот так…
Майна продолжала гладить его лоб. Ее душу наполняла гордость, к которой все же примешивался страх: сейчас от Стара можно было ожидать чего угодно. Ей было холодно – волосы еще не высохли, тоненькие черные ручейки текли с них на плечи и на рубашку. Прошло немало времени, прежде чем это произошло: она почувствовала, как Стар вдруг напрягся, и снова она определенно знала, что последует теперь. Обхватив ее за талию, Стар открыл глаза и уперся в нее долгим немигающим взглядом. Казалось, он смотрит ей прямо в душу, видит ее насквозь. Его лицо застыло словно маска, ни один мускул не выдавал движения жизни. Потом Стар отвел ее руку от своего лица и положил себе на грудь, опуская все ниже, пока не прижал к паху.
Майна поняла, чего он от нее хочет. Накануне он уже показывал ей, что нужно делать в таком случае. Ей надлежало гладить бедра и пах Стара, снова и снова шепча его имя. Его глаза закрылись. Это был знак: пора расстегнуть на нем джинсы и высвободить пенис. Стар называл эту часть тела более коротким термином, который заставлял Майну краснеть от стыда, потому что, кроме Стара и Кассандры, среди ее знакомых не было никого, кто столь открыто и бесстыдно употреблял бы это словечко. К счастью, самой ей не приходилось произносить его вслух – ее задачей было только бережно массировать то, что это слово обозначало. И еще постоянно произносить имя Стара, шепча его легко, с придыханием. Лежать надо было тихо и спокойно в ожидании, когда он скажет: хватит.
Когда он в первый раз просил, даже уговаривал ее сделать это, Майна подумала, что таким, наверное, бывает иногда начало сексуальной близости. Сама она полагала, что это начинается с поцелуев, но, по-видимому, некоторым мужчинам нравилась иная прелюдия. Тогда Майна попыталась уверить себя в том, что знает, каким будет следующий шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177